Мергвин мог видеть. И все они это знали. Он не раз предупреждал их об опасности. Мог также предвидеть я будущее, но всегда сопровождал свое предсказание напутствием о том, что судьба — это не только путь тела, но и духа, и что в этом смысле они сами влияют на события.

Конар в глубине души был уверен в том, что должны существовать где-то и Небеса и Ад. Однако он не придавал значения тому, в кого именно верят люди, — в Бога или в Одина, надеются достичь Небес или Валгаллы. Точно так же ему было безразлично, откуда или благодаря чему получает свои знамения Бренна: является источником ее мудрости гадание на рунах или друидические гадания, а может быть, это результаты ее молитв к Богу — он просто доверял ей.

Конар проснулся на следующее утро в крепости совершенно не отдохнувший, вымотанный предыдущим тяжелым днем. Ныли раны, полученные им в схватке, голова раскалывалась.

Он спал в покоях Мэнона, на его постели, и это было горьким напоминанием. Хотя он встречался в графом всего лишь один раз, когда был здесь со своим дядей, но граф произвел на него неотразимое впечатление. Умный, обаятельный, мужественный и обладающий притом изрядным чувством юмора. Конар восхищался им.

Когда он получил приглашение от Мэнона, то заподозрил, что, возможно, графу грозит какая-нибудь опасность, и поспешил сюда. Однако, конечно, он совершенно не предполагал, что ему придется ввязаться в сражение, отстаивать замок и — увы! — не жизнь, а лишь посмертную волю Мэнона.

Внезапно он заметил Мелисанду, стоявшую в дверях, — бледную, с широко раскрытыми глазами. Возможно, именно ее появление и пробудило его. Он поймал себя на том, что с интересом рассматривает ее глаза. Их густая глубина с каким-то грозовым фиолетовым оттенком поразила его еще в первый момент их встречи.

«Она пришла, чтобы почувствовать себя наследницей, войти во владения отца», — подумал он.

Мелисанда, конечно, не ожидала увидеть его здесь.

Он приподнялся и сел на кровати. Она побледнела еще больше, развернулась и исчезла.

— Мелисанда! — позвал он.

Тут он сообразил, что сидит голый на кровати, красуясь всеми полученными ранами, и что это вряд ли привлекательное зрелище для молодой девушки. Впрочем, она ему ни капельки не нравилась, признался он себе. Хотя он и спас ее от рук негодяя, который убил ее отца, а ее мог либо убить, либо изнасиловать, или продать в рабство.

Нет, вряд ли она испугалась ран и шрамов. Скорее ее возмутило, что он спит в постели ее отца. Да и она не желает ни в коем случае ни слушать его, ни подчиняться ему.

Ладно, научится. И очень скоро.

Он встал, натягивая плотно обтягивающие штаны. Обулся, надел льняную рубаху и тунику сверху. Сегодня не нужна кольчуга. Однако он никогда не расставался с ножом, пристегнутым ремнем у колена, и очень редко оставлял дома меч. Он как раз застегивал перевязь с висящими на ней ножами, когда вошедший мальчик-слуга принес ему кувшин для умывания. Конар ополоснул лицо холодной водой, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.

Он вышел из спальни и двинулся по коридору, рассматривая верхний этаж крепости. Ему понравилось расположение спален. Ему пришлось по душе также то, что главный зал был расположен под спальнями, но не на первом, а на втором этаже. Спасибо Мергвину, Конар хорошо изучил устройство римских крепостей и мог по достоинству оценить преимущества этой. Хотя за стенами не было насыпного вала, а только ров, сама крепостная стена и постройки внутри были воздвигнуты на насыпи. Крепость была неприступна с моря и трудна для осады с суши.

Когда он спустился в зал, там уже сидел Свен — ирландец до мозга костей, хотя и носящий норвежское имя. Он сидел за столом, рядом с ним — Бренна. Они были одни; прислуга в замке, несмотря на трагическую смерть своего бывшего господина, хорошо управлялась со своими обязанностями. Стол был накрыт. По краям стояли резные деревянные тарелки для гостей, в середине красовались блюда с ветчиной, рыбой, овощами, стояли бокалы для вина, всевозможные горшки с дымящейся едой, свежий хлеб, холодная рыба, напитки. Он и не подозревал до этого момента, как он проголодался. Вчерашний бесконечный день был так насыщен событиями, что никто из них и не думал о еде.

Он сел, и Бренна тут же поднялась, чтобы налить ему эля.

— Итак, милорд, как вам спалось сегодня? — спросила она.

Конар с любопытством посмотрел на Бренну, потом перевел взгляд на Свена. Тот пожал плечами.

— Согласись, Конар, мы прибыли сюда не для того, чтобы здесь оставаться, Конар покачал головой:

— Мы не будем здесь задерживаться. Я не могу. Ситуация дома слишком опасная.

— Ситуация опасная и здесь! — сказала Бренна. Она положила ему еды на тарелку и поставила перед ним. — И это теперь твой дом. Посмотри, как все устроилось. Отец непременно одобрит тебя. Ты получил замечательные земли.

— Ну, отец по этому поводу сказал бы, что замечательные земли могут обойтись и без моего присмотра. Я еще не разговаривал с советником Мэнона, с этим Рагвальдом. Но я уверен, что он вполне справится с управлением здешними землями и без моей помощи. Кроме того, я ведь уеду ненадолго.

— Никто не справится со здешней ситуацией, пока девочка здесь. Слишком большое искушение для многих, — сказала Бренна.

Нахмурившись, Конар отодвинул от себя тарелку, откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.

Он пытливо взглянул на нее.

— Вот как, Бренна, вот что у тебя на уме. Но какая разница, где я оставлю девчонку?

— Ты что, ослеп, Конар? — спросил Свен, вытаращив на него глаза. Но, заметив сердитый блеск в глазах Конара, быстро извинился: — Я прошу прощения, но… — Он осекся.

— Господи, о чем вы? Вы, оба?! — взорвался он.

— Ты рассмотрел девочку? — спокойно спросила Бренна.

— Хорошо ли ты ее рассмотрел? — уточнил Свен. Теперь уже Конар вытаращил глаза на них обоих.

— Мэнон послал за тобой, потому что чувствовал что здесь сгущается опасность. И это было связано с дочерью. Она была бы достойной наградой всякому даже если бы была уродиной, — поскольку впридачу претендент получает замок и отличные земли. Но повсюду идет молва о ее красоте, многие видели ее, и она сейчас уже входит в возраст.

— Да ведь ей нет еще и тринадцати! — воскликнул Конар.

— Твоя невеста — девушка необыкновенной красоты, — сообщила ему Бренна.

Конар в раздражении стукнул бокалом по столу.

— Что до меня, Бренна, то она еще девчонка. Я согласился на свадьбу, потому что Рагвальд уж очень просил, да и понятно, они тут остались совсем без защиты и — ну да, конечно, я прибираю к рукам таким образом неслыханное богатство… Но девчонке надо подрасти, это, по-моему, всем ясно.

— Да, — согласилась Бренна. — Она еще очень юна. Однако иногда женщины становились женами, реальными женами, и в тринадцать лет. Вспомни-ка, когда ты впервые заинтересовался женщинами!

— Но, Бренна, откуда ты можешь знать, в каком возрасте я… — Он остановился на полуслове. «Ну да, он знала. Сколько же ему было лет тогда? С той приходящей горничной? Нет, он был старше, чем Мелисанда».

Он точно был старше…

Правда, ненамного. Однако — это другое дело. Он не собирается терпеть ее при себе.

— Я не имею ни малейшего желания таскать ее за собой в качестве жены, — твердо сказал он. — И, Бренна, ты же меня знаешь. Я не любитель развращать малолетних, когда…

— …когда вокруг столько других и вполне доступных развлечений, — спокойно закончила за него Бренна. — Однако, милорд, хотя вы не любитель, но вы должны иметь в виду, что такие любители есть. И ее опасно оставлять здесь одну.

— Но ведь я женился на ней, брак был оглашен, была церемония…

— Пока брак не подтвержден, его легко расторгнуть. Даже по закону. А уж убедить священника — и того легче!

— Ну и что вы мне предлагаете, — сердито спросил Конар. — Чтобы я растлил эту беспардонную юную сиротку?

— Конечно, нет! — ответила Бренна. — Я просто предлагаю тебе присмотреться повнимательней к девочке. И увезти ее отсюда с собой. В какое-нибудь безопасное место.