— Но ты ведь знал об этом еще до того, как услышал мои слова, — возразила она.

— Но ты их все же произнесла, и именно перед лицом Жоффрея, разве ты не помнишь? Он как раз собирался привязать меня к конским хвостам и разорвать на части. Но тут ты выскочила вперед и объяснила ему, что никогда не сможет убить нашу любовь.

— Гм-м-м! А ты опять спрятал меня за своей спиной.

— Конечно, но твои слова огнем горели в моем сердце! — заверил он Мелисанду. Она же глядела, не отрываясь, в его глаза и не могла удержаться, чтобы не поцеловать его снова, чтобы не насладиться вкусом его губ, раз уж все остальное было им нынче заказано.

Ах, это было восхитительно! Всякий раз, целуя его, она ощущала поднимавшийся из самых глубин ее естества нежный трепет. Страсть, желание. Лихорадку в крови, живое тепло внизу живота, между бедер.

Она вдруг прервала их поцелуй, почувствовала легкий толчок в животе. Это ощущение было явно не связано с их поцелуем.

— Конар!

— Да?

— Ничего! Ничего! Не стоит волноваться, — и она снова поцеловала его.

Но толчки продолжались, все сильнее и сильнее. У нее перехватило дыхание. Она оторвалась от его губ.

— Конар!

— Да?

— Это не из-за твоего поцелуя.

— Нет.

— Хотя, конечно, и не без твоего участия, — улыбаясь, добавила она.

— Стало быть…

— Ребенок! — тихо прошептала она.

Он тут же вскочил на ноги, не выпуская ее из рук. Они мигом оказались возле Тора.

— Милорд, это может затянуться еще на долгое время.

— Но ведь второй ребенок может родиться гораздо быстрее!

— Конар, Мергвин предупредил меня, что у нас будет дочь.

— Ну, значит, быстрее родится она! — нетерпеливо поправился Конар, вскакивая на Тора сзади нее.

Через несколько минут они уже были в крепости. И ей пришлось удостовериться — хотя и не без доли удивления — что Конар оказался прав. Их дочь появилась на свет всего через пару часов, так что Мелисанде не удалось наградить своего супруга и половиной тех эпитетов, которых он удостоился во время первых родов.

Малютка была просто прелестна. Она не была ни блондинкой, ни брюнеткой, она была огненно-рыжая. Ее глаза могли соперничать в синеве с летним небосводом, только их оттенок, пожалуй, был глубже.

— Фиалковые, — констатировал Конар. Он сидел в изголовье кровати, где Мелисанда лежала с малышкой на руках, и внимательно разглядывал дочку.

Роды были нелегкими, и глаза счастливой матери закрывались от усталости. Эрин вовремя заметила это и поспешила забрать у нее новорожденную. Полусонная, Мелисанда почувствовала прикосновение Конара, и ее пальцы снова сжали его руку.

— Нет, сударь, не оставляйте меня! — прошептала она.

Он устроился возле нее таким образом, что ее головка оказалась на его плече.

А потом она услышала его тихий, нежный шепот:

— Нет, любовь моя. Я никогда не покину тебя.

Она улыбнулась, закрыла глаза и лежала совершенно обессиленная, но такая счастливая.

Ведь она знала, что он сказал чистую правду.

Викинг, ирландец, мучитель, демон, друг, рыцарь, защитник.

Муж.

Любовник.

Он никогда не оставит ее.

А она будет любить его всегда, его, Повелителя Волков. Всю свою жизнь, до скончания дней.

Они хозяева своего времени, они хозяева своей жизни, они хозяева самого чудесного, что есть в жизни — своей любви. Прошлое вызывало в ней сейчас лишь легкое удивление.

Как она могла сражаться с ним, ненавидеть его и бояться своей любви?

Ах, но ведь им столько пришлось пережить! Он сполна заплатили за то счастье, что пришло в их дом. И теперь они безраздельно принадлежат друг другу. У них есть Робби, а теперь и эта малютка…

Она гадала, что может сказать Мергвин об их дочери их будущем.

Уютно свернувшись в объятиях своего повелителя она наконец-то заснула, не переставая улыбаться.

И ей приснились чудесные, чудесные сны.