Зейн-ад-дин лежал у крепостной стены. Руки его были сложены на груди, словно для приветствия, чалма лежала под головой в виде подушки. Арсланкул решил снести тело вниз. Он быстро снял халат и разостлал его на земле, потом подложил одну руку под ноги убитого, а другой подпер ему плечи. Приказав мулле осторожно поддерживать наполовину отрубленную голову, он собирался поднять тело с земли, как вдруг кто-то опустился рядом с ним на колени и сдавленным голосом, сказал:

— Арсланкул, не повредите ему! Будьте осторожны. Арсланкул обернулся: подле него стоял джигит в плотно надвинутой на голову шапке и в Широком халате, с мечом у пояса.

— Это ты, Дильдор? Что ты здесь, делаешь? — растерянно проговорил Арсланкул.

Мулла, услышал нежный, как свирель, женским голос, тоже удивился. Увидев, что это действительно женщина, он изумился еще больше.

— После поговорим, — ответила Дильдор»— Снесите его вниз. Бедный Зейн-ад-дин!

Война — не забава. Вот какие ужасы бывают и на войне, — сказал Арсланкул, желая немного успокоить жену. — Сама знаю, — вздохнула Дильдор. Они втроем подняли тело Зейн-ад-дин а, положили его на халат и спустились вниз по темным крепостным лестницам. Арсланкул попросил встретившегося знакомого отыскать какую-нибудь повозку. Будущий мулла отправился к Зейн-ад-дину домой. — Ну, теперь рассказывай, богатырь, — сказал Арсланкул жене, печально сидевшей у изголовья Зейн-ад-дина.

— Вчера мы не выходили из дому, — тихо; заговорила Дильдор. — Я услышала-, что город- окружен, и встревожилась за вас, вы иногда уж слишком на себя надеетесь. После вечерней молитвы где-то-вдали послышались крики. Сердце у меня забилось. Я не могла спать. Когда старуха заснула, я надела халат покойного старика, спрятала волосы. Да, еще раньше я пошла к дочери есаула Тенгри-Берды и попросила у нее меч будто бы для вас. Она дала мне хороши меч. Не видели? Посмотрите! Одни ножны чего стоят, — проговорила Дильдор, показывая меч. — Я подвязала меч. Потом пошла прямо к Кипчакским воротам.

От нас они близко, и я думала, что вы должны быть ам. Народу-множество. На меня никто, не обратил внимания. Джигит и джигит! Я поднялась на крепость, обошла ее, смотрела украдкой на каждого, встречного—г искала вас; Наконец решила, что не найду. Вдруг шагах в пятидесяти от меня послышался шум. Я невольно побежала. Враги подставили лестницы и лезли наверх. Жестокая была схватка. Один из бойцов показался мне знакомым. Смотрю — Зейн-ад-дин-ака. Я вытащила меч и ударила появившегося врага. Не верите? Посмотрите мой меч. Вот кровь… Со всех сторон сбежались джигиты и спасли нас. Не будь их — и меня, я всех нас поубивали бы. Врагов разбили. Я посмотрела по сторонам. Зейн-ад-дин-ака лежит весь в крови. У, меня сердце кровью облилось. Заговорила с ним, ничего не отвечает. Потихоньку оттащила его в сторону…

На глазах Дильдор выступили слезы, она замолчала.

— Ну а потом? — вздыхая, опросил Арсланкул.

— Внизу я два раза видела господина главой и домуллу Султанмурада, — продолжала Дильдор. — Я побежала, думаю, может опять увижу. Нет, не нашла. Скорее вернулась обратно, боялась, как бы его не унесли куда-нибудь с другими убитыми.

утру приехала арба. Будущий мулла принес одеяло. Тело Зейн-ад-дина завернули и осторожно положили на арбу, Арсланкул настоял, чтобы Дильдор сходила домой посмотреть детей. К полудню надо ведь зайти в дом Зейн-ад-дина, выразить сочувствие его семье. Арсланкул, опустив голову, вошел рядом с арбой.

Старуха, мать покойного, его сестра и жена — красивая женщина, поэтесса и певица, на которой Зейн-ад-дин после многих любовных приключений остановил свой выбор, — встретили тело, не помня себя от горя.

К восходу солнца двор Зейн-ад-дина наполнился друзьями, родными и близкими. В полдень состоялись похороны. Большая толпа народа во главе с Навои провожала Зейн-ад-дина на кладбище. Султанмурад совсем ослабел от горя. Арсланкул привел его на кладбище под руку. Зейн-ад-дина похоронили рядом с могилой его деда, знаменитого врача.

Зу-н-нун Аргун-бек, правая рука Бади-аз-Замана, ожесточенно дрался, пытаясь захватить Герат. Он пускался на всякие ухищрения, применял всевозможные способы, чтобы овладеть крепостью. Но ее защитники упорно сопротивлялись, и все его попытки кончались неудачей.

Защитники крепости уверовали в свои силы. Выбрав подходящий момент, они выезжали из ворот, удалялись на значительное расстояние и наносили врагам короткие, но чувствительные удары. Арсланкул участвовал во всех этих вылазках и в большинстве случаев был их зачинщиком.

Однажды, во время довольно продолжительной стычки в окрестностях города Арсланкул захватил замечательного коня с белой отметиной на лбу, принадлежавшего какому-то беку. Он гордо въехал в крепость и вдруг увидел Навои, который медленно направлялся к воротам. Спешившись, Арсланкул повел коня в поводу и подошел к Навои.

— Приветствую вас, — сказал он, прикладывая руки к груди. Навои ответил на приветствие, потом посмотрел на породистого коня в богатой сбруе и спросил:

— Чей это конь?

— Ваш, господин, — с улыбкой ответил Арсланкул. — Я хочу предложить вам в подарок свою первую обычу.

Навои погладил бороду и засмеялся, щуря глаза:

— Пусть твоя добыча служит тебе самому. Как воюешь? Ты уже знаешь правила войны?

На первый раз нужна храбрость, — сказал Арсланкул, — а узнать правила тоже очень полезно. Вот только что тридцать человек наших здорово потрепали пятьдесят — шестьдесят джигитов Бади-аз-Замана.

Каким образом? — с интересом спросил Навои. Я взял с собой отряд, — джигитов и пробрался в тыл противника. Мы укрылись за стеной, сада. С Двух сторон осыпали их стрелами, — попробуй-ка, поднимись! Много крови неправедно пролили. Жалко!

— Когда на теле появляется язва, врачи ее вырезают, — сказал Навои, — другого средства нет. Приходится отсекать гнилую часть тела, чтобы спасти душу. Мы теперь переживаем тяжелые дни, джигит.

Войска Бади-аз-Замана осаждали столицу, сорок дней. Защитники города сорок суток самоотверженно сражались, проявляя большую твердость и мужество. Вместе с другими Арсланкул ни на один день не оставлял крепости. Иногда, вечерами, его навещала Дильдор, они медленно обходили по крепостной стене Огромный город с пятью воротами. Все было готово отразить нападение врага, где бы он ни появился. Наконец, когда стало известно, что Хусейн Байкара идет с войском из Астрабада, Бади-аз-Заман отступил от Герата.

Часть защитников города вышла навстречу султану и присоединилась к его войскам. Среди них был и Арсланкул. Между войсками отца и сына происходили стычки в открытом поле.

Валибек послал Арсланкула с отрядом нукеров в окрестности, чтобы добыть корм для коней. Разъезжая Из кишлака в кишлак, джигиты теряли друг друга из вида. Некоторые, пользуясь случаем, сворачивали в родной кишлак проведать своих.

Арсланкул заехал в дальний туман. Сам выросший в кишлаке, он хорошо знал нужды и обычаи дехкан и быстро сговаривался с ними. На условиях, не обременительных для обеих сторон, он добыл много припасов. Разъезжая по полям на своем скакуне, привлекавшем всеобщее завистливое внимание, Арсланкул был гостем то там то здесь. Через три-четыре дня он тронулся в путь, намереваясь вернуться к войску. Пустив коня рысью, Арсланкул одиноко ехал по безбрежной степи. Вдруг вправо от него возникли очертания всадника. Арсланкулу показалось, что всадник очень похож на одного из сопровождавших его джигитов. Ударив коня плетью, Арсланкул поскакал в его сторону. Приблизившись к всаднику, он узнал в нем Туганбека.

— Счастливой дороги, Туганбек, куда путь держишь? — закричал Арсланкул.

Туганбек, нахмурившись, остановил взмыленного коня и пристально посмотрел на джигита. Скривив толстые губы, он грубо спросил:

— Ты что, из джигитов султана или кого-нибудь из царевичей?

— Я из джигитов? Навои.

— Что ты говоришь? — Маленькие глаза Туганбека впились в лицо Арсланкула. Лукаво улыбаясь, он продолжал: