Глава 4

Прошлой ночью на небе сияла полная луна и блестели звезды, они стали свидетелями, как молодой воин был приобщен во взрослую жизнь. Впервые у меня появился шанс стать частью этого ритуала, Ом'риггора. Когда я был маленьким, я был лишен возможности исполнять обряды и традиции моего народа; по правде говоря, все орки были лишены этих обрядов довольно давно. И как только я точно определился со своей дорогой судьбы, я оказался вмешанным в битву. Война захватила меня. По иронии судьбы, потребность защищать мой народ от Пылающего Легиона и поиск места, где бы мы могли снова исполнять наши традиции, увели меня далеко от самих этих традиций.

Но теперь Дуротар и Оргриммар построены. Теперь у нас есть мир, шаткий, но это лучше, чем ничего. Теперь есть шаманы, восстанавливающие нашу древнюю историю, и молодые мужчины и женщины, достигшие совершеннолетия, которые, если позволят великие духи, возможно, никогда не познают пепельный вкус войны.

Прошлой ночью я участвовал в бесконечном ритуале, который отвергли на целое поколение.

Прошлой ночью мое сердце было преисполнено от радости и чувства связи с моим народом, которое я всегда очень хотел ощутить.

Сердце Дуротана отчаянно билось в его груди, когда он представлял себе талбука. Это было сильное животное, достойная добыча, чьи рога были не простыми, а острыми и очень опасными. Дуротан сам однажды видел, как одного воина забодали до смерти, проткнув его рогами двенадцать раз насквозь, словно копьями.

И он должен был победить его всего лишь одним оружием и без всякой брони.

У него, конечно, были соблазны. Чтобы выполнить условия ритуала, подойдет любой молодой талбук, кто-то прошептал ему на ухо, когда он сидел с повязкой на глазах в палатке ожидания. Они все жестокие противники, но в этот сезон самцы теряют свои рога.

Еще один шепот: Ты можешь взять только одно оружие, Дуротан, сын Гарада; но ты можешь спрятать броню в глуши, куда никто не догадается сунуться.

И, самый позорный из всех: Шаман определит, что ты справился с заданием, попробовав кровь на твоем лице; кровь от давно умершего талбука на вкус точно такая же, что у свежеубитого.

Он проигнорировал все эти искушения. Возможно, были другие орки, которые уступили им, но он не будет среди их числа. Дуротан решил искать самку, которая была весьма хорошо снабжена рогами в это время года; он решил взять только одно оружие, которое ему разрешали, и решил добыть кровь убитого им животного и смазать ей свои щеки.

И теперь из его рта выходил пар, он стоял, трясясь от холода, на внезапно выпавшем раннем снеге, а его топор с каждой минутой становилось все тяжелее держать в руках. Но он ни за что не отступится.

Он следил за стадом талбуков в течение уже двух дней, используя только то, что мог взять у природы, согреваясь в сумерках у слабого огня, который придавал снегу ярко-лиловый оттенок, и засыпая в любом убежище, которое только мог найти. Оргрим уже закончил свой обряд посвящения. Дуротан завидовал тому, что его друг родился летом. Он думал, что в начале осени не будет уж слишком плохо, но зима решила придти раньше срока, и погода стояла преотвратная.

Казалось, что стадо талбуков также насмехалось над ним. Он без труда продвигался по оставленным ими следам, встречая места, где они рыли снег в поиске травы или срывали кору с деревьев. Но они всегда ускользали от него. И вот в конце третьих суток предки решили вознаградить его за старания. Приближались сумерки, и Дуротан, скрепя сердце, уже было стал снова искать убежище, где можно отдохнуть в конце его неплодотворного дня. Но вдруг он нашел маленькие шарики помета, не совсем остывшие, новые.

Они были близко.

Он побежал, снег затрещал под его меховыми ботинками, но Дуротан испытал прилив тепла. Он продолжал следовать за следами, как его учили, взобрался на холм...

И увидел стадо великолепных существ.

Он мгновенно спрятался позади большого валуна и стал пристально наблюдать за животными. Они еще не поменяли свои темно-коричневые шкуры на белые, зимние. Их было, по крайней мере, две дюжины, возможно больше, главным образом самки. Очень хорошо, что он нашел стадо, но теперь у него другая проблема. Как напасть на одного из них? Талбуки, в отличие от многих других животных, защищали любого из своего стада. Если он нападет на одного, то все остальные станут на защиту.

Обычно шаман сопровождал охотников, чтобы приманивать животных из стаи к себе. Но Дуротан был один, и внезапно он почувствовал себя очень уязвимым.

Он нахмурился и собрался. Он искал этих существ в течение почти трех суток, и теперь они были здесь. Этой ночью голодный молодой орк отведает свежего мяса, или на снегу останется лежать окоченелый орочий труп.

Он решил подождать, понимая, что тени удлинятся, и тогда ему будет еще сложнее, но он не желал торопиться и совершить фатальную ошибку. Талбуки были дневными существами, и потому теперь они были заняты, вырывая ямки в снегу, чтобы там переночевать. Он хорошо знал об этом, и это его очень тревожило, поскольку они собрались слишком близко друг к другу. Как ему заставить отделиться одного талбука от стада?

Но его глаза заметили одну вещь. Одна из самок, молодая и здоровая, наевшаяся сладкой травой и ягод после прошлого лета, казалось, находилась сейчас в злющем настроении. Она топтала копытами и вертела своой головой, украшенной великолепной парой рогов - почти танцевала вокруг других. Она не проявила желания присоединиться к остальной части стада, как еще один или два других, и решила спать отдельно от группы пушистых талбуков.

Дуротан усмехнулся. Какой подарок от духов! Это было хорошее предзнаменование. Самая живая, самая здоровая самка в стаде, та, которая не должна была следовать такой бессмысленной, но все же выбранной ей самой дорогой. В то время как этот выбор, вероятно, вел ее к смерти, он также давал Дуротану шанс победить ее честно и правильно, как и полагалось взрослому мужчине. Духи хорошо ощущали баланс в подобных ситуациях. По крайней мере, так ему говорили.

Дуротан ожидал. Пришли сумерки, и солнце почти спустилось за горы. С солнцем уходила и та слабая теплота, которую он ощущал до настоящего времени. Дуротан ждал с хладнокровием хищника. Наконец, даже самый чуткий из стада склонил свои длинные ноги и прилег на ночлег со своими товарищами.

Наконец, Дуротан пошел. Его конечности почти не сгибались, и он упал. Он медленно пополз от своего тайного места за валуном и спустился с наклона, его глаза все время смотрели на дремлющую самку. Ее голова опустилась во сне, и дыхание было спокойным. Он мог увидеть, как у ее морды появляется небольшой белый пар.

Медленно, передвигая свои ноги настолько осторожно, насколько он мог, он приближался к своей добыче. Он не чувствовал холод; жар от предвкушения, сильнейшая концентрация отгоняли любые ощущения дискомфорта. Он подошел вплотную, а самка талбука еще ничего не заметила.

Он поднял свой топор. И ударил им вниз.

Ее глаза открылись.

Она пыталась вскочить на ноги, но смертельный удар был уже нанесен. Дуротан хотел издать боевой клич, который он много раз слышал от своего отца, но сдержался. Не хватало только, чтобы после всего этого он погиб от возмездия дюжины талбуков из стада умершей. С удивившей его самого увлеченностью, он стал вскрывать лезвием топора ее толстую шею и позвоночник, как будто он резал сыр. Кровь забилась струей, теплая липкая жидкость полилась на Дуротана, и он свирепо оскалился. Помазывание себя кровью своей первой честно убитой добычи было частью ритуала; и самка талбука помогла ему пройти этот ритуал. Еще одно хорошее предзнаменование.

Хотя он и пытался быть тихим, он услышал, что стадо пробуждается. Он обернулся, глубоко вздохнул и испустил леденящий кровь боевой крик, который так жаждало его горло. Он схватил топор, блеск от металлического лезвия которого был поглощен темно-красной кровью, и проревел снова.