— Что это значит? — прошептала Кристина. — Это же невозможно.

— Она срисовала его, — пробормотал Алексей. Его голос был почти умоляющим. — Она ведь его просто срисовала. Чего вы на измену подсели сразу?!

Алина встала и развернулась в сторону двери, ведущей в зал, и одновременно с этим туда посмотрел Виталий.

— Гиацинты завяли, а часы остановились, — негромко сказал он.

— Дело не только в этом! — Алина подбежала к креслу, подпиравшему дверь залы, вцепилась в обе ручки и дернула, сдвинув тяжелое кресло на несколько сантиметров. — Не только в этом!

— Что ты делаешь, мы же специально закрыли эту комнату, там же оружие, — воскликнула Кристина, — там же…

— Мне нужно увидеть часы! — кресло отъехало еще на несколько сантиметров.

— Зачем?

Подошедший Жора одним легким движением отодвинул, почти отбросил кресло в сторону, потом внимательно посмотрел на Алину.

— Паук пауком, но ведь каждый знает, как выглядят часы.

— Да? А ты в них разбираешься? Мог бы их починить?

— Не знаю, смотря какие. Смотря, какая неисправность, опять же. Я, всетаки, не часовщик. Может, и смог бы.

— Я бы смог, — подал голос Олег, не отводя глаз от рисунка Марины. — Если б механические, то смог. Уж что-то, а в шестеренках…

— Тогда иди сюда! — Алина резко распахнула двери и вошла в залу. Взглянула на засохшее пятно крови на паркете, на свисающую с потолка веревку, на торчащую из пола алебарду и, сглотнув, отвернулась и направилась к столику, на котором стояли замершие часы. Олег и Жора вошли следом за ней, остальные остались в гостиной. Виталий обошел кресло и прислонился к дверному косяку, сжимая в пальцах дымящуюся папиросу.

— Что ты ищешь? — осведомился Жора, глядя, как Алина водит пальцами по задней стороне часов.

— Крышка как открывается?

— Пусти, — Олег отодвинул ее и наклонился над часами. — Так, так… ага!

Он отошел к оружейной стене и с величайшими предосторожностями снял с нее офицерский кинжал, вернулся к столику и начал сосредоточенно ковыряться в часах.

— Ты бы смог их починить, Жорка бы смог их починить… — пробормотала Алина, наблюдая за его действиями. — А Борис смог бы их починть?

— Шутишь?! — Олег фыркнул. — Он же художник, а не… то есть, он был художник…

— Но он ведь был ювелиром, — Жора устало опустился на стул.

— Ювелиру вовсе не обязательно разбираться в часах, — заметил Виталий от дверей, выпуская в залу густое облако дыма. — Ему главное разбираться во внешнем виде изде…

Он замер с приоткрытым ртом, и в тот же момент Олег справился с крышкой и, осторожно сняв ее, заглянул внутрь и присвистнул.

— Елки! А как же они работалито?!

Он растерянно потрогал пальцем несколько больших зубчатых колес, вставленных внутрь часов. На часовой механизм это не походило совершенно, казалось, шестеренки здесь находятся исключительно для того, чтобы хоть как-то заполнить пустое пространство. Каждая стояла отдельно, не касаясь других и единственное их достоинство заключалось в том, что они были очень красивыми, сияя благородным золотым. Олег дернул одну из шестеренок, она снялась легко и осталась у него в пальцах.

— Это просто футляр без начинки, — сказал он недоуменно, разглядывая шестеренку. — Все равно, что машина без двигателя. Здесь ничего нет. Это не часы, это… — Олег покачал головой. — Я бы мог, конечно, сказать, что кто-то выковырял из них механизм, но не могу, потому что здесь никогда не было механизма. Здесь нет и намека на его присутствие.

— Но они же шли! — Жора встал и тоже заглянул внутрь, а следом за ним и Алина с Виталием. — Мы же все видели! А может, их подменили…

— Они же тяжеленные — довольно затруднительно бегать с ними по дому. Да и к тому же, когда так мало времени на все. Ведь они шли, когда Борис… иначе все наши версии летят к черту! — Виталий прищурился. — Может, гденибудь тут была батарейка?

— Неа, — протянул Олег, придирчиво оглядывая и простукивая копию Реймского собора со всех сторон. — Ни хрена тут не было. Но как же они могли идти… без механизма?! Как?!

— А ты не понял?! — Алина ударила ладонью по столешнице — беспомощный и бессмысленный жест. — Они шли, потому что Борис этого хотел! Он понятия не имел, как выглядит часовой механизм — просто знал, что там крутятся какие-токолесики — и все. Они выглядят именно так, как он себе представлял — и представлял он их себе идущими. Обязательно. Тикающими. Звонящими с наступлением нового часа. Понимаете?!

— Подожди, но ведь мыто знаем, как устроен меха… — начал было Жора, но Алина тут же перебила его:

— А мы тут, Жора, не при чем! Это вещь Бориса. Это он хотел эти часы. Он о них мечтал! Он их себе представлял! И именно такими они и получились! Это его часы! Но Борис умер, поэтому часы больше не могут работать. Они тоже умерли. И вы даже не представляете себе, как это ужасно!

— Почему? — спросил Виталий, не донеся папиросу до рта. Олег скривил губы и покачал головой, глядя на шестеренку в своих пальцах.

— Ничего не понимаю. Что ты тут сейчас навертела? Что значит, представлял часы? Они тут были. Он же не волшебник, чтобы сотворить их силой мысли?!

— Он — нет, но кто-то другой — определенно да, — Алина закинула голову и посмотрела на потолок, на большую хрустальную люстру. — Знаете, а ведь я совершенно не разбираюсь в электромоторчиках.

— А это-то тут при чем? — спросил совершенно сбитый с толку Кривцов. Виталий смял папиросу в пальцах, просыпав пепел на паркет, и тоже посмотрел на люстру, потом на Алину.

— Подвеска? Твоя заветная вещь?

— Надо убедиться! Ведь тыто разбираешься в электромоторчиках?! — она схватила Олега за руку, и тот автоматически согласно кивнул, но тут же с нервной деликатностью попытался высвободиться.

— Какие моторчики?! Какая связь между этими дурацкими часами и электромоторчиками?! Цветы еще приплела какието! Ты мне объясни, что это за тварь сейчас по гостиной бегала, а уж моторчики…

— Не что за тварь, — перебила его Алина и снова ухватила Олега за запястье, словно боялась, что он сейчас даст деру. — Ты неправильно задаешь вопрос. Не что, а почему.

Виталий прекратил дебаты самым простым способом, обхватив обоих за плечи и выпихнув из гостиной. Обернувшись, бросил Жоре, все еще разглядывавшему открытые часы.

— Закрой залу! Сделай все, как было. И проследи, чтобы никто ничего не стащил.

Он взглянул на остальных, которые собравшись в кучку неподалеку от двери, опасливо наблюдали за происходящим в зале с выражением предельного непонимания на застывших лицах. Хотел было сказать, чтобы и они следили, чтобы сам Вершинин чего-нибудь не свистнул, поскольку доверия нет никому, но тут же отказался от этой мысли. В ней не было нужды. Все и так следили друг за другом.

Алина уже открыла замок, осторожно отворила дверь и одновременно с этим отскочила в сторону. В тот же момент Олег, чьи мысли шли в идентичном направлении, вжался в стену, стукнувшись об нее затылком.

Ничего не произошло.

Алина издала нервный смешок и хотела было выйти, но Виталий довольно грубо придержал ее за плечо, отодвинул в сторону и вышел первым.

— Я уже говорил, что в этом доме не пропускаю женщин вперед, — ответил он на ее безмолвное негодование.

В коридоре Алина внезапно остановилась, чуть повела головой из стороны в сторону, словно хищник, пытающийся поймать летящий с ветром запах добычи, потом медленно очертила взглядом стены и потолок.

— Теперь все прямо бросается в глаза, — сказала она все так же тоскливо. — Если б не этот мерзкий паук, мне бы и в голову не пришло… принять это за версию.

— Аля, сейчас не время играть в шарады! — Олег огляделся, пытаясь понять, что именно бросается ей в глаза, но ничего не увидел.

— Мы ведь включили весь свет, когда запирали двери?

— Ну да. Я сам это делал.

— Тогда я не обратила на это особого внимания, а вот сейчас… Ничего не замечаешь?

— Замечаю! Что у одного из нас…

— Свет, — негромко сказал Виталий и прислонился к стене, глядя на потолок. — Света стало меньше. Примерно раза в два. Половина ламп не горит.

Взгляд Олега повторил прежний маршрут, и Кривцов сердито удивился тому, что сам не заметил, что свет, некогда затоплявший все коридоры особняка, словно полноводная река, стал жиденьким и чахлым… Олег нахмурился. Нет, свет просто стал… обычным — не предельно ярким интенсивным потоком, а обычным, домашним — теперь его было именно то стандартное количество, которое озаряет стандартные коридоры стандартных домов, просто по сравнению с тем, что было раньше — с той ослепительной рекой, это едваедва тянуло на ручеек.

— Я же включил все лампы! — Олег хлопнул ладонью по стене, словно ставя печать на собственные слова. — кто-то вырубил половину! Наверное именно тогда, когда Борьку…

— Нет, так было с самого утра, — Алина поежилась. — Не когда Бориса, а когда…

Но Олег, не слушая ее, уже рванул по коридору к лестнице, на бегу бормоча изобретательные проклятия в адрес того, кто "устроил всю эту хренотень".

— С выключателем осторожно! — крикнул Виталий, устремляясь следом.

— Помню, не дурак!

Алина побежала за ними, но, миновав дверь своей комнаты, резко развернулась и кинулась обратно. С трудом, сломав последний из оставшихся ногтей, она выдернула стул, намертво вбитый под ручку двери, не дававший открыть ее, плечом толкнулась в створку и влетела в комнату.

Подвеска все так же безмятежно пела свою хрустальную песню — такую мирную и уютную, словно все было покойно и ничего не случилось, и не было в доме ни паники, ни крови, ни смерти, ни кучки растерянных перепуганных людей, пожирающих друг друга подозревающими взглядами. Если все это и происходило, то где-то очень далеко отсюда, и в это отчаянно хотелось верить… потому что так было намного проще.

Она включила свет, и покачивающиеся стеклянные цветы ожили, заиграли, кокетливо отражая электрический поток, и в их перезвоне появилось что-то приветливое. Алина взглянула на подвеску и внезапно зажмурилась, почувствовав, как дернулось и защемило сердце. Она мечтала об этой вещице в глубоком детстве, она всегда так хотела ее иметь… Возможно, это единственная вещь, которой ей не хватало для полного счастья — все остальное было… вроде бы было — ресторанчик, обеспеченная жизнь, славный симпатичный парень, который ждет ее дома… Костя… или Леша.