Алина удивленно приподняла брови — о «Ниве» Кривцов говорил с явной любовью и беспокойством, тогда как о машине, стоившей, наверное, под сто тысяч зелени, упомянул походя, небрежно и довольно равнодушно. Хотя, черт их разберет этих автомобилистов, особенно состоятельных, — мало ли, какие у них причуды! Она перевела взгляд на Светлану, и та, нервничавшая больше других, тотчас отреагировала.

— Что ты на меня так смотришь?! Уж я тут совершенно не при чем, и нет у меня никаких провалов… и вообще!.. Я к друзьям в Краснодар ехала! У Люды сегодня должна была быть презентация ресторана!.. И ехала я нормально!.. Самолетами я никогда не летаю и машины у меня нет… зачем машина, когда такси… да и я вообще машин боюсь!.. Поэтому я и поехала автобусом… Правда, я не думала, что он будет таким старым, но… — Бережная подавилась словами и замолчала. Борис снова ободряюще погладил ее по узкому плечу.

— Успокойся, милая, никто ведь тебя ни в чем не обвиняет. Ну, успокойся. Все образуется.

Светлана вывернулась из-под его ладони, словно ожегшись, и на мгновение ее облик изменился — глаза широко распахнулись, и из них выглянули изумление, подозрение и даже что-то похожее на страх, густо сдобренные тем блеском, каким отличаются только зарождающиеся слезы; голова ушла в плечи, и сама Светлана как-то съежилась, словно безуспешно пыталась спрятаться в своей одежде, и на это крошечное мгновение сам Борис почувствовал не только недоумение, но и стыд, хотя на самом деле пытался успокоить девушку и ничего дурного у него и в мыслях не было.

Если говорить уж совсем откровенно, пытался успокоить очень симпатичную девушку, которая его очень и очень привлекает — и внешностью, и кротостью, и этакой наивностью…

Но все тут же исчезло, словно чья-то тень промелькнула, не оставив след, и Светлана юркнула обратно под его ладонь и даже прижалась плечом к его боку, что было приятно, и он почувствовал, как расслабляются ее напрягшиеся мышцы. Она выпрямилась и вздернула подбородок, что порадовало Бориса еще больше — у Светланы была очень красивая шея… в чем-то, даже, пожалуй, красивей, чем у Инги. Нервы, конечно же, — девочка и так напугана, а тут еще… с такими вопросами.

Он посмотрел по сторонам, но, казалось, никто не заметил происшедшего, только Суханова, прикусив губу, хмуро смотрела на Светлану, сведя брови. Почти сразу же она отвернулась.

— Значит, ты обычно ездишь автобусами, так получается? — осведомился Виталий. Светлана взглянула на него, чуть улыбнувшись, и Борис неожиданно почувствовал легкий укол ревности — какими бы страшными не казались девушке эти вопросы, они не пугали ее, если их задавал Виталий, более того, она была совсем не против на них отвечать. Похоже, что после того маленького инцидента в автобусе она начала относиться к Воробьеву с тем восхищением, которое испытывает маленький ребенок к сильному взрослому, за которого можно надежно спрятаться, в случае чего.

— Нет, обычно как раз нет. Я… — ее улыбка стала немного смущенной, — обычно… ну, я правда мало где бываю, но обычно… я люблю ездить на кораблях… на лайнерах, пароходах, это гораздо интересней… кроме того, это бывает так… — она запнулась.

— Романтично? — Виталий тоже улыбнулся, и в этой улыбке не было ни следа иронии. Светлана коротко кивнула, чуть покраснев. — А почему ты не сделала так в этот раз? Ты могла бы добраться до Новороссийска или Туапсе, да и напрямую — Кубань вполне судоходна.

Вот теперь в ее улыбке появилась растерянность.

— Я не знаю. Ох, я правда не знаю. Меня давно пригласили… я бы могла… Я не думала об этом… Странно.

Олег негромко произнес некое слово, которое услышала только Марина и возмущенно покраснела.

— Не выражайтесь! Терпеть этого не могу!

— Ох, вырвалось, — сокрушенно сказал Олег, снова превратившись в того Олега, к которому они привыкли еще в автобусе. — Звините, мадмазель! Позвольте замереть в глубоком пардоне.

— Клоун! — пробормотала Ольга, почти не покидая своих растерянных мыслей. — А ты самато, принцесса? Тебя-то как сюда занесло?

— «Не знаю» будет достаточно? — Марина с ленивой кошачьей грацией переменила позу и положила голову на согнутую руку, отчего ее полурасплетшаяся коса соскользнула с ручки кресла. Она подхватила ее и перебросила за спину. — А если вас интересует мое благосостояние, то я владею процветающим салоном красоты. В Волжанске, — в ее голосе проскользнули горделивые нотки.

— Вы так просто об этом говорите, — заметил Петр, разглядывая видеокассеты. — А вдруг мы все бандиты?

— Один из вас уж точно, — отозвалась Марина, — и раз я и без того здесь, то не думаю, что сказала что-то, чего они не знают. Я была в Ростове, на конкурсе исторических причесок. Мы взяли первый приз… Потом мастера… они куда-то поехали. А я отправилась домой. Не знаю, почему я выбрала автобус. Предпочитаю самолеты, в них хоть чище.

— Что значит — один из нас уж точно?! — вскинулся Борис.

— А то и значит. Я вас не знаю. И то, что вы говорите… сказать можно все, что угодно, — Марина отвернулась и начала разглядывать ноготь указательного пальца. Алина обменялась с Олегом насмешливым взглядом, потом посмотрела на Бориса.

— Ждете моих признаний, надо понимать? — недовольно произнес ювелир. Его ладонь так и не покинула плеча Светланы, которая, прислонившись к нему, растерянно смотрела в сторону двери. — А мне нечего сказать. В злате не купаюсь, на лимузинах не путешествую! Для меня автобус — вполне нор…

— Вранье! — резко бросила Ольга, поднимая голову и глядя на Лифмана сквозь пряди спутавшихся волос. — Расскажи эти сказки вон, Свете — она у нас наивная! Уж что-что, а в состоятельных мужиках я разбираюсь, как бы они не шифровались! Нищие в мой клуб не ходят! И если ты — обыватель со средним достатком, то я — папа римский!

— Мама, — негромко, почти шепотом произнес Олег, не удержавшись, и Ольга вонзила в него переполненный холодом взгляд.

— Сейчас кому-то в табло как прилетит!

— Боже, что за жаргон! — воскликнул Кривцов с притворным возмущением. — Лексика вершин российского дна!..

— Она права, между прочим, господин Лифман, — Виталий подошел к плетеному диванчику и остановился в задумчивости, словно решал — стоит на него садиться или лучше отойти подальше — даже дальше, чем позволит комната. — Вы не рядовой ювелир. Раньше, конечно, были им — но не сейчас. У нас сегодня вечер откровенности — не выбивайтесь из общей картины, не фальшивьте. Вы говорили, что хотели купить часы — те, в зале. И говорили не как человек, у которого не было денег, а как человек, у которого эти часы увели из-под носа. Я не знаю, сколько они стоят, но явно не одну штуку зелени. Модельный цех, говорите? Воск и серебро?

— Да! — с вызовом ответил Борис. — Много вы понимаете в ювелирном бизнесе! Я работаю в очень престижной мастерской!..

— Ну, — Виталий сокрушенно пожал плечами, — тогда у нас тут и вправду филиал Ватикана.

Борис вскочил, развернувшись в его сторону. Его худое смуглое лицо еще больше потемнело от негодования, изумрудные глаза золотого крокодила на пальце яростно блеснули, когда Лифман взмахнул рукой — жест получился величественным, почти царственным, словно Борис давно и тщательно его продумал.

— Кем ты себя возомнил — господом богом?! Какое право ты имеешь нас оскорблять и допрашивать?!

— Бог не допрашивает, к богу идут добровольно и с открытым сердцем, — устало сказал Виталий. Алина ошеломленно взглянула на него — эта фраза из уст Виталия была для нее такой же неожиданностью, как если бы Петр, который сейчас с простодушным любопытством наблюдал за происходящим, вдруг разразился гомеровскими гекзаметрами или начал рассказывать об основных чертах эпохи Ренессанса. — Кроме того, я атеист. Мы всего лишь пытаемся разобраться в происходящем. Ты мешаешь. И то, что ты так упорно запираешься, наводит на определенные мысли.

— Все высказались — чем ты лучше нас?! — зло процедил Алексей, развлекавшийся тем, что вытягивал пальцы на руках, слушая, как похрустывают суставы. — Или может…

— Никаких «или может»! — отрезал Борис. — Я в этом деле не замешан. Ладно, допустим, я давно не работаю в цехе! Я директор волжанского ювелирного филиала «Дилии» с представительством в Киеве! Да, у меня имеются средства! И вполне естественно, что у меня не возникало желания сообщать об этом каждому встречному и поперечному! Что же касается моего пребывания в этом прокля-том автобусе, я его объяснить не могу! В Киев я всегда отправляюсь самолетом! Почему я не сделал так в этот раз, я не знаю! Вы довольны?!!

— Вполне, — спокойно ответил Виталий, ероша свои светлые волосы. — Видите, совсем не больно.

Олег, открывший было рот, возмутился.

— Нахал! Я собирался это сказать!

— Вам бы все шуточки! — ядовито произнес Борис, опускаясь на свое место. Его ладонь снова вернулась на плечо Светланы. Та не возражала, более того, охотно пододвинулась под нее. Ей до сих пор казалось дикостью, что она так отшатнулась от Бориса. Как ей только могло прийти в голову, что…

Но это было — был тот момент, когда жила уверенность, что ласковый или восхищенный взгляд — не более, чем насмешка, издевка… что успокаивающий голос сейчас начнет выкрикивать хриплые ругательства… и ладонь на плече может в любой момент отяжелеть, стать чужой и ненавидящей и начать бить — снова и снова… потому что она, Света, всего лишь…

Бережная мотнула головой, отгоняя страшные и непонятные мысли, и крепче прижалась к Борису, который посмотрел на нее удивленно и в то же время удовлетворенно. Уж что-что, а, во всяком случае, один союзник у него был, и когда он снова заговорил, голос его звучал спокойней и гораздо уверенней.

— А ты сам, Виталий? Раз уж ты так здорово спрашиваешь, почему бы тебе для разнообразия самому не ответить?