— Старую добрую «Яву».
— А я верблюда, — Жора кивнул на пачку крепкого «Кэмэла» и вопросительно глянул на Алексея, передавая ему эстафету. Тот вытянул из пачки длинную темную сигарету и покачал ею в воздухе.
— «Капитан Блэк».
— «Беломор», — отозвался Петр от горки, с осторожным любопытством крутя в пальцах особо причудливый бокал. Виталий приоткрыл один глаз и лениво сказал:
— Я тоже.
— Обычно «Давидоф» — сказала Кристина, глядя на свою пачку с таким подозрением, словно из нее вот-вот должна была выползти некая омерзительная многоногая тварь. Алина молча бросила на журнальный столик пачку «Честерфилда», которую держала в руке все это время.
— Мы ведь взяли здесь эти сигареты. Вон в том шкафчике. Удивительное разнообразие, в точности соответствующее нашим вкусам. С чего бы…
— Если это гостиница, как мы решили, — перебил ее Жора, — то не удивительно, что тут такой ассортимент.
— Изумительно точный ассортимент! — иронично заметила Алина, и ее ладонь снова начала тереть шею. — А вы нашли там еще какиенибудь другие сигареты?
Олег вскочил, быстро подошел, почти подбежал к шкафчику и распахнул дверцу. Вытащил один блок, потом другой, затем решительно вывалил все содержимое шкафчика прямо на серебристый ковер. Несколько минут он старательно рылся в груде сигаретных блоков, потом поднял голову навстречу остальным вопросительным взглядам и с чувством сказал:
— … мать! А здесь-то в натуре только наши марки!
— И что это доказывает? — подала голос до сих пор молчавшая Рощина и перекинула через плечо волосы, заплетенные в свободную косу. Ольга взглянула на недокуренную сигарету и зло ткнула ее в пепельницу, да так, что пепел полетел в разные стороны. Алина, перед мысленным взором которой опять всплыла ее уютная комнатка
Ее?!..
и кружащаяся под потолком хрупкая подвеска, неожиданно вспылила.
— Откуда я знаю?! Меня спросили — я ответила! Сами выводы делайте!
— Тихо, Аля, тихо, — успокаивающе пробормотал Олег, как попало сваливая блоки обратно в шкафчик. — И без того молодец! Мне самому вся эта ситуевина не нравилась, а теперь и тем более.
— А что случилось? — осведомилась вернувшаяся Светлана, которая, на этот раз подойдя к Вершинину вплотную, аккуратно и стараясь не расплескать, подавала ему чашку кофе. Алина раздраженно махнула рукой, встала, подошла к одному из шкафов и начала с преувеличенным интересом перебирать пластинки. Жора пожал плечами и снова принялся разглядывать картины на стенах. Виталий потянулся за пультом дистанционного управления, потом резко поднялся и очень внимательно посмотрел на диванчик, на котором только что сидел. Его брови сошлись на переносице, точно он пытался решить чрезвычайно трудную задачу. Потом он вытянул руку и выключил видеомагнитофон.
— Эй! — возмущенно воскликнула Ольга. Виталий бросил пульт на стол.
— Все равно никто не смотрит. Алина, вы не психуйте. Если еще что-то подметили — поделитесь с нами, не стесняйтесь. Возможно, это важно.
— А может вам есть чем поделиться? — ядовито произнесла Алина, не отрывая взгляда от пластинки «Саймона и Гарфункеля» и так же подчеркнуто «выкая», хотя все уже давно отбросили формальности и перешли на «ты».
— Может, — Виталий неторопливо отошел к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел на залитый светом мокрый двор. Дождь так и не прекратился, капли звучно шлепали по крыше, плиткам дорожек и желтеющей листве — шепчущие, холодные звуки. Ни луны, ни звезд, темное небо сливалось с лесом почти без наметки границы, и казалось, словно кто-то огромный ради потехи спрятал особняк вместе с садом в свой просторный черный мешок — подальше от чужих глаз. — Вернее, не столько поделиться, сколько спросить. Вы состоятельные люди?
— К чему этот вопрос? — в голосе Ольги послышалась настороженность и неприкрытая враждебность. Виталий, не поворачиваясь, усмехнулся, но веселья в его смешке не было.
— Уж поверь мне, не для общего развития. Мне повторить вопрос? Может, не все услышали?
Хорошенькое личико Светы смялось в испуганной дрожащей гримасе, мгновенно утратив бóльшую часть своей привлекательности. Она опустилась в кресло так резко, словно ей подрубили ноги, и обвела всех жалобным взглядом.
— Господи, я так и знала! Это все из-за выкупа! Я так и знала! Когданибудь этим должно было кончиться! Это чеченцы!
— Да какие на хрен чеченцы?! — Алексей, не выдержав, стукнул кулаком по подлокотнику. — Опять начинается?!
— Это он нас завез! — Бережная махнула подрагивающей рукой в сторону Петра, и тот, ошеломленный, чуть не уронил хрупкий бокал. — Смотрите, как у него глаза бегают. Он с ними заодно!
— Я не чеченец! — громко возмутился Петр и взмахнул бокалом, чуть не расколотив его о горку. — Я русский, я из Воронежа!
— С улицы Лизюкова, — негромко пробормотал Олег, захлопывая дверцу шкафа. — Ты, кстати, единственный, кто полностью не представился. Как ваше фамилиё, воронежец?
— Сливка.
— Что «сливка»?
— Не что, а кто! Я это! Фамилия такая! И нечего ржать! Я, между прочим…
— Ладно, ладно, — Олег, проходя мимо, успокаивающе похлопал его по плечу, — расслабься. Нормальная фамилия.
Водитель, все еще ворча, поставил бокал на место и отправился разглядывать шкаф с видеокассетами. Борис сел на подлокотник кресла Светы и начал ее успокаивать, раздраженно поглядывая в полуприкрытую полотенцем спину Воробьева, который все так же смотрел в окно.
— Так ты к чему про бабки спросил? — Олег присел на корточки возле камина и, прищурившись, уставился на огонь. Гибкие тени и красноватые отсветы запрыгали по его лицу, придав ему иллюзию несвойственного угрюмого выражения. — Ну, я состоятельный. Не так, чтобы очень, конечно, — атолл или, там, замок прикупить не смогу, но на жизнь очень даже хватает.
— Мне тоже, — в голосе Виталия послышалось легкое сожаление. — И я не сомневаюсь, что все прочие, кроме нашего уважаемого шофера, так же не испытывают недостатка в средствах. Владелец автосервиса, владелец сети «Интернеткафе», владелица пекарни и пиццерии… сплошь бизнесмены и бизнесвумены. И удачливые, к тому же, а? Какая интересная подобралась компания!
— К чему ты клонишь? — холодно спросила Ольга, вздергивая бровиусики. — Может, это ты все организовал? Так учти, что выбить из меня…
— Чушь! — неожиданно сказал Алексей, снова закуривая. — Никакой логики! Сам затеял, сам переполошил? Да, я удачливый! И я могу позволить себе не один такой особняк. Это достаточное свидетельство моей состоятельности?
— Вполне, — Виталий повернулся и очень внимательно посмотрел на него. — Тогда объясни мне, состоятельный человек, какого ты из Питера в Валдай едешь в какойто древней консервной банке? Ни самолетом, ни комфортным поездом, а автобусом… да еще каким?! Почему? Привычка самоограничения с молодости? Излишняя экономия? Или шифруешься?
— Да я!.. — Алексей осекся, потом сощурился, и в его глазах появилась тяжелая работа мысли. Ольга выпрямилась, нервно заглаживая за уши угольно-черные пряди. Жора оторвал раздраженный взгляд от картин и устремил его на Виталия — теперь в нем читалось недоумение, но адресовано оно было не Воробьеву, а самому себе. Олег не повернул головы, но теперь смотрел в пылающий камин так внимательно, точно пытался предсказать будущее по танцующим огненным лепесткам. Виталий, опершись спиной о подоконник, ждал ответа — ждал терпеливо, и, казалось, он может ждать его вечность; его лицо было спокойным и немного сожалеющим, точно он обладал жизненно важным знанием, поведать которое не в силах.
— Я не знаю, — наконец произнес Евсигнеев, и все впервые услышали в его голосе беспомощную растерянность. — Бл… черт!.. я не знаю! Действительно! Конечно, я должен был самолетом или… а если уж автобусом, то… Ничего не понимаю! Я бы никогда… какой смысл… Но я проснулся в нем, и это было нормально. Это было абсолютно нормально! Почему? Меня ведь ничего не беспокоило, потому что я сам!..
— Ты помнишь, как садился в автобус?
— Смутно, — Алексей потер переносицу. — У меня были неприятности, и я не особенно… но я хорошо помню, что садился сам! Да, помню, что сам садился в автобус! Вот как он выглядел, не особенно… но я садился сам, никто меня силком не тащил! Какого хрена я сел в этот автобус?!
— Вот! — в голосе Виталия прозвучало мрачноватое удовлетворение. — Вот теперь мы начинаем говорить о чем-то конкретном. А ты, Кристина? Говоришь, ты певица? Популярная?
Логвинова посмотрела на него так, словно ее оскорбили в лучших чувствах.
— Представь себе! — отрезала она. — И если ты обо мне не слышал, то это не значит, что меня не слышал никто! Я очень популярная! У меня сейчас столько работы, что на личную жизнь времени не остается!.. Да я…
— Кристина? А ты не родственница Кристины Орбакайте? — весело осведомился Олег. Логвинова недоуменно посмотрела на него.
— Чего?
— Кристина… — задумчиво протянул Жора, с сомнением глядя на нее. — Ты не обижайся, но я о тебе тоже что-то не слышал. Хотя я вообще мало… — он махнул рукой и замолчал.
— «Тень моей любви» сейчас на первых строчках всех отечественных хитпарадов! — надменно произнесла Кристина тоном аристократки, у которой замурзанный бомж попросил закурить. Виталий хмыкнул.
— Откровенно говоря, мне на это наплевать! Меня другое интересует — если ты популярна, значит должна быть при деньгах и вполне можешь позволить себе полететь в Москву на самолете, а не тащиться почти сутки в какойто развалюхе. Разве популярные певицы путешествуют с таким дискомфортом?
Аристократическая надменность слетела с лица Кристины, и оно стало по-детски жалобным. Действительно, почему она не полетела самолетом? Особенно, если торопилась — ведь она бы уже давным-давно была бы в Москве. Почему, вместо того, чтобы ехать в аэропорт, она поехала на вокзал, взяла билет и спокойно села в автобус? Вернее, как в него садилась, Кристина не помнила, но очень хорошо помнила как шла по салону, как села в кресло и почти сразу же задремала и проснулась лишь когда автобус тряхнуло на повороте. Во всяком случае, она действовала совершенно самостоятельно.