– Летом в Labelle всегда острее чувствую ужасное несоответствие между "собою" и тем, чего от меня ждут, хотят, требуют как от священника. В общем – чтобы все было, как привыкли. Тоска от всего этого.
Воскресенье, 17 августа 1975
Книги, прочитанные за лето:
Lionel Groulx. Memoires, volume IV.
Claude Mauriac. Les espaces imaginaries (Le temps immobile, II).
Francois Mitterand. La paille et le grain.
Roger Garaudy. Paroles d'homme.
Jean Francois Kahn. Chacun son tour.
Simon Leys. Ombres chinoises.
Andre Glucksmann. La cuisiniere et le mangeur d'hommes2 .
Сейчас дочитываю книгу Leys о Китае. Невероятно, уму непостижимо. Главное то, конечно, что из этого "маоизма" – тупого, ужасного – и то ухитрились сделать мечту, надежду, откровение.
Сегодня освящение озера – уже в двадцать четвертый раз!
Ужин с Анюшей в лабельском ресторанчике. Прелесть летнего, душного вечера в этом Богом забытом городишке. Радость от этого контакта с самой бесхитростной жизнью после стольких сложных рассуждений о ней. Иногда чувство: "…et j'ai lu tous les livres"3.
Все эти дни – работа: статья о Хартфорде, которую, запутавшись, отложил
1 Из стихотворения И.А. Бунина "Свет незакатный".
2 Лионель Груль "Мемуары", том IV; Клод Мориак "Воображаемые пространства" (Неподвижное время), II; Франсуа Миттеран "Солома и зерно"; Роже Гароди "Слова человека"; Жан-Франсуа Кан "Каждому свой черед"; Симон Лейс "Китайские тени"; Андре Глюксманн "Кухарка и людоед".
3 "…и я прочитал все книги" (фр.). Первая строка стихотворения С.Малларме "Плоть опечалена, и книги надоели…" (перевод О.Мандельштама).
на время, "Иерархия ценностей", тезисы о литургическом богословии, письма.
Письмо маме по случаю ее восьмидесятилетия, заставившее вдруг снова остро пережить ее присутствие, ее огромное место и значение в моей жизни. Писал действительно "от души"…
Вторник, 19 августа. Преображение
Преображение. Ясно и холодно. Чудная служба. До Литургии много исповедников. И такое ясное чувство: что все – и грехи, и сомнения наши – от измены внутри себя свету и радости, тому, что составляет всю суть этого удивительного праздника. "Земля вострепета…" Чувствовать этот "трепет" во всем: в словах, в вещах, в природе, в себе – вот и вся христианская жизнь, или, вернее, сама жизнь, христианством дарованная и даруемая.
Как всегда в этот день, так отчетливо "поминались" на проскомидии: митр. Евлогий, о.Киприан, о.С.Булгаков, о.В. Зеньковский, о.М. Осоргин, о.С. Четвериков, все те, кто, так или иначе, дали мне этот "трепет" почувствовать – "о нем же" все "мое" богословие. О радости, "которой никто не отнимет от вас"1 …
Пятница, 22 августа 1975
Все эти дни – за писанием "Иерархии ценностей". Как всегда, то, что кажется простым в замысле, оказывается бесконечно трудным в исполнении. Мне кажется, что я всегда испытываю то же самое: а именно, что трудность от того, что статья, в сущности, уже готова (tout est pret, il ne reste qu'a ecrire2 , как говорил Расин о "Федре"), но "воплотить" ее, разгадать – трудно, почти невозможно.
Суббота, 23 августа 1975
Длинный разговор с Алешей Виноградовым о Солженицыне. Разговор полезный, потому что пришедший как раз тогда, когда я впал в уныние от невозможности "выразить" "иерархию ценностей" и уже готов был бросить ее, как на прошлой неделе бросил Hartford. Теперь буду снова пытаться.
На дорожке в лесу], после обеда ("весь день стоит как бы хрустальный"3 ) – разговор с Л. о… старости и смерти. Я говорю ей, что мне иногда кажется, что я уже получил от жизни все, что хотел от нее получить, узнал то, что хотел узнать, и т.д. Начало старости – и вот думается, что это должно было бы быть временем подготовления к смерти. Но не в смысле сосредоточивания на ней внимания, а, наоборот, в смысле очищения сознанием, мыслью, сердцем, созерцанием – "квинтэссенции" жизни, той "тайной радости", из-за которой душе уже "ничего не надо, когда оттуда ринутся лучи. "4.
Молодость не знает о смерти, а если знает, то это "нервоз", как было у меня в пятнадцать лет. Смерть не имеет ко мне отношения, а если вдруг получает
1 См. Ин.16:22.
2 все готово, остается только написать (фр.).
3 Из стихотворения Ф.Тютчева "Есть в осени первоначальной".
4 Из стихотворения А.Блока "Все на земле умрет – и мать, и младость…".
его, то это возмутительно, и в этом возмущении затемняется вся жизнь. Но вот постепенно – уже не извне, а изнутри – приходит это знание. И тут возможны два пути. Один – все время заглушать это знание, "цепляться за жизнь" ("еще могу быть полезным"), жить так – мужественно. Как если бы смерть продолжала не иметь ко мне отношения. И другой, по-моему – единственно верный, единственно подлинно христианский: знание о смерти сделать, вернее, все время претворять в знание о жизни, а знание о жизни – в знание о смерти. Этому двуединому знанию мешают заботы, сосредоточенность жизни на жизни…
Современная "геронтология" целиком сосредоточена на первом пути: сделать так, чтобы старики и старухи чувствовали себя "нужными" и "полезными". Но это одновременно и обман (на деле они не нужны), и самообман – ибо они знают, что не нужны. В другом плане, однако, они действительно нужны , только не для тех же "забот", в которых раздробляется и уходит вся жизнь. Нужна их свобода, нужна красота старости, нужен этот отсвет "лучей оттуда", в них совершающееся умирание душевного тела и восстания духовного…
Поэтому аскезу старости, это собирание жизни нестареющей нужно начинать рано. И мне все кажется, что мой срок настал. Но сразу же встает столько "забот" и "проблем"…
Прибавлю еще: потому, что молодость не знает о смерти, не знает она и жизни. Это знание тоже приходит "видевше свет вечерний…". И был вечер, и было утро – день первый1 … Молодость "живет", но не благодарит. А только тот, кто благодарит, знает жизнь.
"Ce doux royaume de la terre…"2.
Воскресенье, 24 августа 1975
Сегодняшний апостол (1 Кор.3:10-15):
"Каждый смотри, как строит. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос. Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы – каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду; а у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня…"
Это прямо об "иерархии ценностей".
1 См . Быт. 1:5.
"Это сладостное царство земли…" (фр.).
Тетрадь III
АВГУСТ 1975 – МАЙ 1976
Labelle, 27 августа 1975
Увлекательная книжечка Maurice Clavel'a (Qui est aliene)1, которую два года тому назад я начал и не кончил и которую теперь прочел с огромным интересом (потому что в связи с размышлениями этого лета о "правом" и "левом" и со статьей об "иерархии ценностей").
28 августа 1975 , Успение
Вчера с Л. [в соседней деревушке] La Minerve, на кладбище. Тишина, солнце, вечность…
Успенская всенощная, вся удивительная, ни с чем не сравнимая радость именно этого праздника, смысл которого, конечно, в том, что он светится "зарей таинственного дня".
Сегодня служили втроем – с о.И.Мейендорфом и о.Леонидом Кишковским. После обедни "заседание" вчетвером (с Томом) у Мейендорфов. Впервые за лето, в Labelle, погружение в "церковные дела". Чувствовал почти физически, как от этого "убывает праздник".
Разговор вчера за ужином у Лопухиных о старости (Зишка служит в Nursing Home2 на Reed Farm). Ужас этих nursing homes, куда сгоняют стариков и где они в полной власти social workers3 с их теориями.