Во время пребывания в Англии Николай так сблизился с Аликс, что решился ей рассказать о своем прошлом. Он признался ей в связи с Кшесинской. Невеста благородно простила своему Ники эту юношескую шалость, но затем вручила ему послание, которое поставило цесаревича в положение вечно виноватого перед своей будущей женой. Все дни пребывания в гостях у бабушки Виктории она все время напоминала ему о своей любви. Когда яхта Николая уже шла обратным курсом в Петербург, ему вдогонку пришло очередное письмо от Аликс: «Я твоя, а ты мой, будь уверен. Ты заперт в моем сердце, ключик потерян и тебе придется остаться там навсегда».
В России Николая ждали печальные известия. Его отец был тяжело болен. Стремительно разворачивавшиеся события приковали цесаревича к родительской семье, хотя ему хотелось мчаться в Германию к невесте.
Вскоре Аликс пришлось срочно ехать в Ливадию, чтобы получить от умирающего Александра III благословение на брак с Николаем. Она приехала поездом, как обычный пассажир: министр двора, озабоченный состоянием императора, забыл заказать для невесты наследника специальный состав. Николай встретил ее в экипаже на Симферопольском вокзале. В Ливадийском дворце Аликс встречал сам Александр III. Он сидел в своей спальне в кресле, одетый в парадный генеральский мундир. На замечание Аликс, что государь напрасно так беспокоил себя, он ответил, что для русского царя это единственный достойный способ приветствовать будущую российскую императрицу. Невеста цесаревича, встав на колени, приняла благословение Александра. Теперь их помолвка с Николаем получила официальное признание императорской семьи.
В последние десять дней жизни императора, когда вся жизнь Ливадийского дворца сосредоточилась вокруг него и его супруги Марии Федоровны, не желавшей смириться с мыслью, что скоро потеряет самого дорогого человека, впервые проявились далеко не лучшие качества характера Аликс. Через некоторое время она стала выказывать недовольство, почему никто не обращает внимания на нее и на Ники, ведь они, как-никак, в скором будущем станут императором и императрицей. Аликс требовала, чтобы Николай уже сейчас начал проявлять характер самодержца. Своей рукой она сделала запись в его дневнике, которую часто цитируют историки: «Любимое дитя, молись Господу! Он утешит тебя. Не чувствуй себя униженным. Твоя Санни молится за тебя и любимого нами больного... Будь тверд и сделай так, чтобы доктора приходили к тебе ежедневно и сообщали, как он себя чувствует... чтобы ты всегда первым знал об этом. Не допускай, чтобы другие были первыми и могли опередить тебя. Ты – любимый сын отца, и тебе должны говорить все и спрашивать у тебя обо всем. Прояви свою собственную волю и не позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, любимый».
Но несмотря на все усилия Аликс внушить жениху уверенность в своей власти и предназначении, смерть отца застала 26-летнего наследника престола врасплох. Великий князь Александр Михайлович, зять Александра III, вспоминал, что Николай не мог собраться с мыслями: «он знал, что сейчас стал императором, и тяжесть этого ужасного события сразила его». Новоиспеченный император восклицал: «Что же должно произойти со мной, с тобой, с Ксенией, с Аликс, с матерью, со всей Россией? Я не готов быть царем. Я никогда не хотел быть им. Я ничего не понимаю в делах правления. У меня даже нет понятия, как разговаривать с министрами».
Но Аликс была уверена, что ее возлюбленный справится со свалившимися на него новыми обязанностями. На следующий день после смерти Александра III она приняла православие. Первым указом ее жениха в качестве императора стал документ, согласно которому принцесса Алиса Гессенская получала новый титул и имя, она стала «православной великой княгиней Александрой Федоровной».
Николай и Александра хотели обвенчаться прямо в Ливадии, не дожидаясь похорон Александра III. Но этому воспротивились влиятельные великие князья – четверо родных братьев умершего государя. Они считали, что свадьба нового императора – событие государственной важности и не может быть сугубо домашним закрытым мероприятием. Сам Николай записал в своем дневнике: «Мама, некоторые другие и я находим, что всего лучше сделать свадьбу здесь, спокойно, пока еще дорогой папа находится под крышей дома. Но все дяди против этого и говорят, что мне следует жениться в Питере после похорон». В этот раз императору и его невесте пришлось смириться с требованием старших родственников.
В Петербург Александра Федоровна приехала в статусе невесты теперь уже не цесаревича, а императора. В траурной процессии Романовых за гробом Александра III ее экипаж двигался последним. Толпившийся на улицах народ пытался сквозь густую вуаль рассмотреть свою будущую императрицу. По городу ходили разговоры, что Александра принесла с собой несчастье: «Она пришла к нам за гробом».
Из всей семьи Романовых и нескольких десятков их родственников – членов других королевских семей, приехавших на похороны, она одна была счастлива, но всячески старалась скрывать свои чувства. Александра писала сестре: «Кто это почувствует, кто сможет выразить? В один день в глубоком трауре оплакивать любимого человека, а на следующий – в модных туалетах выходить замуж. Не может быть большего контраста, но это возможно. Это произошло с нами обоими. <...> Таково было мое вступление в Россию. Наша свадьба казалась мне просто продолжением панихиды с тем отличием, что я надела белое платье вместо черного».
Венчание молодой императорской четы состоялось через неделю после похорон, 26 ноября, в день рождения императрицы-матери Марии Федоровны. По такому случаю можно было прервать траур по Александру III. На один день Николай и Александра сняли черные одежды. Александра была в старинном платье из серебряной парчи, с мантией из золотой парчи, подбитой горностаем. Николай надел парадный гусарский мундир. Новобрачные выглядели счастливыми, Александра просто сияла. Присутствовавший на церемонии английский принц Георг, герцог Йоркский, писал своей жене Марии в Британию: «Я думаю, что Ники очень повезло, что у него такая красивая и обаятельная жена, и я должен сказать, что я никогда не видел двух людей, так любящих друг друга и более счастливых, нежели они. Я сказал им, что не могу пожелать, чтобы они были счастливы более, чем мы с тобой. Это правильно?»
Но траур по умершему императору все-таки налагал некоторые ограничения на свадебное торжество. Не было ни торжественного приема для придворных и аристократии, ни свадебного путешествия. Из Большой церкви Зимнего дворца, где проходило венчание, молодые по Невскому проспекту направились прямо в Аничков дворец.
Этот брак, заключенный после похорон, оказался очень прочным в соответствии с викторианскими представлениями о супружестве. Перед брачной ночью Аликс сделала запись в дневнике своего мужа: «Наконец-то вместе, на всю жизнь, и, когда кончится эта жизнь, мы встретимся снова в другом мире и останемся вместе навечно. Твоя. Твоя». А утром она продолжила свою мысль, делясь новыми эмоциями со своим возлюбленным: «Никогда не предполагала, что могу быть такой абсолютно счастливой в целом мире, так чувствовать единство двух смертных. Я люблю тебя, в этих трех словах вся моя жизнь». Действительно, Николай и Александра умрут в один день, вот только их конец не будет напоминать финал прекрасной сказочной истории.
Свою первую счастливую зиму императорская чета провела в Аничковом дворце. Полновластной хозяйкой здесь оставалась императрица-мать Мария Федоровна. Апартаменты в Зимнем дворце не успели подготовить для императора и его супруги, и им пришлось ютиться в шести комнатах Аничкова, которые в детстве занимали Николай и его брат Георгий. Здесь не было даже кабинета, и Николай вершил государственные дела в небольшой гостиной, а в соседнем помещении Александра усиленно занималась русским языком, который знала недостаточно хорошо для российской императрицы. По вечерам супруг помогал ей совершенствовать и французский, необходимый для придворного общения, читая вслух рассказы Альфонса Доде и биографию Наполеона.