Изменить стиль страницы

— Увидимся в Америке, Джеф, — отвечал издатель. — Почему я называю тебя Джеф, душенька? Это не тебя, лапочка, это автора. — Он оглянулся, все ушли. — Слушай, знаешь, кого я встретил? Терри Трент. Ну, из этих, с медом. Помнишь ее, да? Она выходит за автора. Его зовут граф д'Эскриньон, а отец у него — маркиз какой-то. Летят сегодня в Америку, зайдут к тебе… — Дверь тихо открылась. — Я позже позвоню. Тут пришла старшая сестрица — да-да, Кейт, — и я ей должен объяснить, почему на полу лежит полицейский. Целую, целую! Еще позвоню.

Он положил трубку, поправил очки и приготовился объяснять положение дел несколько изумленной даме.

Глава XII

1

Мистер Клаттербак сидел в своем офисе на Мэдисон-авеню и ждал Терри, чтобы пойти с ней в ресторан.

Девять месяцев, истекшие с того дня, когда он так удачно проявил такт в ровильском отеле, несколько увеличили его объем. Войдя и увидев его, Терри подумала: «Нет, как он это делает?» Сам Шекспир, и тот спросил бы: «Какою пищей добрый Клаттербак довел себя до толщины такой?»

— Следите за фигурой, Расе, — с материнской заботой сказала Терри.

— Кому бы говорить! — откликнулся обиженный издатель. — Между прочим, вы опоздали.

— Минуты на две. Джеф позвонил из Бостона. Он там с пьесой.

— Как, получается?

— Будет гвоздем сезона.

— И в Нью-Йорке тоже. Всегда так, — печально сказал хозяин. — Нет в мире справедливости. Я сгораю тридцать лет на работе, а что толку? Ваш драгоценный Джеф пишет книжку за несколько недель, Сэм Берман ее инсценирует, тоже недели за две, и она идет год за годом, это я вам обещаю. Кроме того, он получит четыреста тысяч долларов за экранизацию.

— Он не все получит.

— Вполне достаточно. Нет, более чем достаточно. Наживаются только авторы. Вскоре вы увидите, как я торгую на углу карандашами. Если смогу их купить.

Терри погладила его по лысине.

— Не узнаю Рассела Клаттербака! — сказала она. — Я понимаю, что с вами. Подсознательно, неосознанно вы хотите есть. По своей духовности вы этого не видите. Оставь вас без присмотра, вы будете нюхать розу и думать о возвышенном. Куда мы, кстати, идем? Не скупитесь. Можно подвести под графу «Развлечения».

— Мы идем в «Мазарэн». Лучшее место в городе. Я — один из владельцев. Пошли, пошли! Не сидеть же нам тут до вечера! Женщины — страшные копуши. Суетятся, мечутся… Миссис Клаттербак точно такая же. Да, кстати. Не придумаете, почему меня не будет завтра вечером? Для жены, естественно.

— Нет, не придумаю.

— Придется спросить Джефа. Где он там, в Бостоне? В «Ритце»? Позвоню из ресторана. Завтра большая игра, без меня не обойдутся. Бессмысленно садиться за покер, если не готов играть до утренней зари. Джеф что-нибудь придумает. Он человек надежный. Прямо не верится, что он француз!

— А что в них плохого?

— Ну, чешут по-своему. Бородки носят.

— Джеф бреется.

— Да, — признал честный Клаттербак, — бородки у него нет. Хотя, кто его знает, может отрастить… Скучаете без него, а?

— Еще как! Знаете стихи про эту тетю, которая тосковала по роковому возлюбленному?[144]

— Нет.

— А надо бы. Издатели вообще-то читают?

— Не больше, чем требуется.

— Словом, эта тетя — я.

— Так что от брака не устали?

— О, нет!

— Еще рано судить. Сколько вы женаты?

— Восемь месяцев три недели и два дня. Это — рай, и все лучше и лучше.

— Да, брак — вещь неплохая, но есть у него и изъяны. Вот подождите ветрянки.

— Ветрянки?

— Очень хлопотно. У моей жены была.

— Правда?

— Еще бы! Вся в розовых пятнышках.

— Да у нее же недавно была корь!

— Да, была.

— У нее что хочешь бывает.

— Это верно. Подхватывает любую заразу. Корью болела дважды.

— Я думала, так нельзя.

— Ей можно. Ну, спрашиваю в последний раз, идете вы или нет?

«Мазарэн» был одним из тех роскошных ресторанов, которые кишат между Мэдисон и Парк-авеню. Он, несомненно, процветал. Сперва казалось, что мест нет, но для мистера Клаттербака отыскали уютный уголок. Вообще принимали его, как царя, официанты кидались к нему по первому знаку. Когда толпа поклонников поредела, Терри и Рассел начали свой пир.

Великий издатель никогда не начинал пиров с духовных радостей и душевных излияний; поначалу он ел в сосредоточенном молчании. Наконец настал миг, благоприятный для беседы.

— Ну, вот, любезная Терри, — сказал он.

— Ну, вот, любезный благодетель.

— Я хочу поговорить об издателях и писателях. Уинч и Клаттербак издали книжку вашего избранника. Почему же они — в стороне? Где наши права, где наши выгоды? Все — у писателей.

— Так их, Расе! Бей бедняков!

— Ха-ха, бедняков! Да они все, как один, богаче меня. Кто зимует во Флориде? Писатель. Чей лимузин окатывает грязью издателя, который тихо ждет автобуса? Посмотрите на своего супруга. Купается в золоте. Я думаю, он всем доволен?

— Д-да, он рад, что книжка расходится…

— Хорошо издана!

— …и пьеса имеет успех…

— Дополнительные права. Мы их тоже когда-нибудь получим.

— …но он скорей огорчен…

— Чем же это?

— Понимаете, его отец…

— Маркиз?

— Да-да. Так вот, он исчез куда-то.

— Передайте, что с маркизом все в порядке.

— Откуда вы знаете? Вы о нем слышали?

— Мало того, я его видел. Точнее, я с ним вижусь довольно часто.

Терри удивилась.

— Он здесь, в Нью-Йорке?

— Да.

— Почему же вы нам не сообщили? А ему вы передали наш адрес?

— Конечно. И он сказал, что заглянет, когда будет в тех местах. Тут он был недельку, не больше, сами понимаете, дела…

— Я бы очень смутилась, если бы его увидела. Как будто Джон знакомит меня с мамой.

— Кто-кто?

— Джон. Вы не слышали этой песни?

— Нет.

— Значит, вам ведомо не все. Отец ее вечно пел. Жених повел невесту к матери, та оглядела ее, покачала головой и говорит: «Бедный Джон, ах, бедный Джон!»

— А кто такой Джон?

— Господи, Расе! Вы поглупели от еды. Жених, конечно. Я хочу сказать, что маркизу не понравится брак с нищенкой.

— Не ему судить. Его жена еще беднее.

— Жена? Разве он женился?

— Конечно. Месяц назад. Надо было вам сказать, да вот, запамятовал. Очень милая женщина. Француженка, это да, но должен же кто-то быть французом. Раньше она служила кухаркой.

— Кухаркой?!

— Да. И какой! Раза два я ел ее обеды… А, вот и он, маркиз!

Терри обвела глазами зал.

— Где он? Не вижу.

— А вон там, у столика, где официант накладывает кому-то омлет с куриным фаршем. Ах, надо было взять! Хорошая штука.

Терри с удивлением увидела высокого, элегантного господина, на которого показывал Расе.

— Он что, метрдотель?

— Да, и очень хороший. Я сразу понял, в чем его призвание. У меня на такие вещи чутье. «Метрдотель, — сказал я, как только его увидел. — Стиль, манеры, внешность, достоинство — ну, все!» Так что когда он мне написал, что сидит без денег, я тут же устроил его в Нью-Йорке. Конечно, пришлось подучиться. Это он проделал во Флориде.

— Там он и встретил кухарку?

— Да. Она служила у одних богатых людей. Однажды маркиз оказался с ней рядом в кино. Любовь с первого взгляда, или с первого куска рагу. Неделю назад он поступил сюда и, как я и ждал, произвел сенсацию. У него… Что это бывает у французов?

— Бородка?

— Да нет!

— Вы же сами говорили.

— Говорил, но это здесь ни при чем. Кончается на «ква». А, вспомнил — «Je ne sais quoi».[145] Так что Джеф может о нем не беспокоиться. Метрдотели с голоду не умирают. Кому-кому, а им есть, что подкопить. Это издатели в конце концов торгуют яблоками.

— А не карандашами?

— Карандашами или яблоками. Хотел бы я стать метрдотелем!

вернуться

144

стихи про эту тетю, которая тосковала по роковому возлюбленному — см. «Кубла Хан» С. Т. Колриджа (1772–1834).

вернуться

145

Что-то такое-этакое (франц.).