Что если она решила зайти в воду и утонула? Да черт побери, ведь на островке могли быть дикие животные. Если он ни одного не встретил, это не значило, что их нет.

Джеми прошел к костру, потом обратно, не зная, что же ему делать. Он глянул в направлении тропы. Может, она пошла за ним и заблудилась на другой стороне острова? Он сделал несколько шагов в ту сторону, потом нерешительно повернул обратно.

Завидев темное пятно, он вначале подумал, что это камень. Потом он разглядел свернувшуюся клубочком Энни.

Когда, склонившись над ней, он понял, что она спит, то вздохнул с облегчением.

Она выглядел столь маленькой и беззащитной, что Джеми снова ощутил вину за то, что оставил ее одну.

– Бедная маленькая принцесса, – прошептал он, опускаясь на колени рядом с ней. Лунный свет ласкал ее щеку и прямую линию носа, и Джеми еле сдержался, чтобы не сделать то же самое.

Он наклонился, чтобы взять ее на руки… и увидел, что ее глаза открыты. В почти полной темноте они испытующе вглядывались друг в друга.

Потом она приподнялась, обхватив рукой его шею, и Джеми ощутил стук крови в ушах.

– Вы правы, – прошептала она.

– Насчет чего?

Энни притянула его ближе.

– Я хочу вас.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

А он – о, как он желал ее!

Джеми глотнул, глядя на спутанные, присыпанные песком кудри, на милое лицо, напряженное от сдерживаемого желания. Ее тело было скрыто под свободной рубашкой и грубыми бриджами, но воображение капитана открыло взору спрятанные под Одеждой прелестные сокровища.

О да, он ее желал. Его бриджи готовы были лопнуть под напором восставшей плоти. Желание еще большее усиливалось из-за недавнего страха за нее.

Он хотел, и мечтал, и ждал этого момента. Так отчего же он медлил? Почему он отпрянул, когда она провела прохладными пальцами по его горевшей щеке?

В конце концов, ведь пират брал то, что хотел?

– Капитан? – Неуверенность в ее голосе заставила его отвести глаза.

– Почему вы передумали? – спросил он, когда она села, упираясь руками в песок.

– Передумала? – Энни тряхнула головой, толком не понимая ни вопроса, ни того, почему он это спрашивал. – Но я ведь не передумала на самом деле. Вы были правы. Тогда я хотела вас. – Энни сделала глубокий вдох. – И вы это поняли.

В ответ он только смотрел на нее, не отводя взгляда, так что даже в полутьме она могла чувствовать притяжение этих сине-зеленых глаз. Она подтянула колени, обхватив их руками, и сказала:

– Я не понимаю. Я думала, что вы… Я думала, вы этого хотели.

– Да, хотел. С того самого времени, как впервые вас увидел. При этом признании Энни окатило волной тепла.

– Вы стояли передо мной, полная холодной прелести, страстно отстаивая свое дело, и вы мне напомнили… – Он не договорил, криво усмехнувшись. Он не станет предаваться воспоминаниям о своей прежней жизни. И о том человеке, которым он был раньше. – Увидев вас на улице, когда вы меня соблазняли, я подумал, что заглянул одним глазом на небеса.

– А я опоила вас.

– Я бы сделал то же самое, Энни, – сказал он с привычным апломбом.

– Тогда я не понимаю.

– Почему я все еще не стянул эти нелепые бриджи с вашего великолепного тела?

Энни не видела его выражения, но могла представить приподнятую бровь и усмешку.

– Да, пожалуй, я это имею в виду.

Он со стоном уселся на песок рядом с ней.

– Сам не знаю. – Он засмеялся. – Может, тропическое солнце высушило мои мозги. – Потом заговорил серьезно: – Просто мы можем пробыть здесь очень долго, и я хочу, чтобы вы были уверены. Не надо было мне уходить и оставлять вас одну. Не думайте, что это было в наказание за то, что вы меня отвергли.

– Вы полагаете, я поэтому сказала, что хочу вас? Чтобы вы больше не оставляли меня одну?

Джеми растянулся на песке, согнув локти, обхватив ладонями подбородок.

– У меня мелькнула такая мысль.

– Вовсе не в этом дело. – Энни была рада уединению, которое давала ночь. Без ее покрова вряд ли она смогла бы говорить так свободно. – Сознаюсь, что я немного разозлилась, когда вы ушли. Но в одиночестве у меня была возможность подумать.

– Обо мне? – Он спросил это почти с надеждой, и Энни улыбнулась.

– Да… и обо мне. Вы были правы насчет хранилища. Оно нам не нужно.

– Так вы об этом думали?

Порыв ветра унес к морю смех Энни.

– Не только. Еще я вспоминала, как вы учили меня держаться на воде и смотреть на облака. Я никогда раньше этого не делала… никогда не находила времени.

Пересыпая пальцами песок, Джеми ждал, пока она снова заговорит. Ждать пришлось недолго.

– На Либертии кто-то обязательно должен был заниматься повседневными делами. Сахарной фабрикой. Распределением работ на полях. – Она пожала плечами. – Всем, чем угодно. Дяде Ричарду некогда было думать о мелочах. А Артур – ну, Артур очень многим напоминает отца.

– Так что все это делали вы.

– Я не жалуюсь. На самом деле мне нравится устраивать так, чтобы все работало как надо. Но это занимает ужасно много времени. – Ее голос смягчился. – Спасибо, что показали мне облака.

– Это доставило мне удовольствие, мисс Корнуэлл. Энни наклонилась, чувствуя, что этого, может, не следует делать, но не в силах была сдержаться. Когда она коснулась губами его губ, он не шевельнулся.

– А вы думали о том, что нас еще могут спасти?

– Да. – Их дыхание смешивалось, и хотя он старался казаться спокойным, в напряженности его голоса Энни слышала доказательство того, что ее близость не оставила его равнодушным.

– Через неделю, да даже завтра, черт побери, в залив может зайти корабль. А если это будет британский линейный корабль? Вас спасут, а меня повесят, и вы будете всю жизнь жалеть, что позволили мне сделать с вами то, чего мне хотелось.

Энни отодвинулась лишь настолько, чтобы заметить блеск его глаз и пожелать снова быть ближе к нему.

– Наверное, такое может случиться. – Она вздохнула. – Так что, может быть, лучше мне сделать с вами то, что мне хочется. – С этими словами девушка прижалась к нему, обхватив руками его шею и проводя языком по его сжатым губам.

При всем старании он не мог вынести этой сладкой пытки. Стон, сотрясший грудь Джеми, передался ей. Он приоткрыл рот и теперь целовал ее так же страстно, как раньше.

Они перекатились по песку, и Энни с удовольствием ощутила на себе вес капитана. Его язык глубоко проник в ее рот, посылая вдоль всего ее тела вихрь ощущений, оседавший тяжелой волной в том месте, где сходились бедра. Она с трудом могла дышать, но ей было все равно.

Только когда он оторвался, прижавшись лбом к ее лбу, ей удалось сделать прерывистый вдох.

– О Боже, – выдохнула она, – о Боже.

– О Боже – это верно. – Его голос так же прерывался, как и ее.

Он прижал ладонь к ее груди, следуя ее округлости, царапая чувствительный сосок грубой тканью рубашки. И ее ноги сами раздвинулись, позволяя ему скользнуть между ними. Позволяя его отвердевшей плоти лечь поверх нее.

Его рот прогулялся вдоль ее щеки, покусывая, поглаживая. Энни выгнулась, подставляя шею, с удовольствием ощущая прикосновение его бороды, его рта к своей коже.

Когда на его пути оказалась грубая ткань рубашки, он не обратил на это никакого внимания и приник ртом к ее соску.

Пальцы Энни зарылись в шелк его волос, прижимая его сильнее. Ее мысли, ее тело заполнило незнакомое ощущение, и она не могла лежать спокойно. Постанывая, она извивалась, без слов умоляя сама не понимая о чем.

Потом его руки оказались на талии Энни, его длинные гибкие пальцы развязывали придерживающую ее бриджи веревку. Он понемногу начал стягивать бриджи, и мягкий островной бриз стал ласкать ее живот, нежную кожу бедер. Когда его рука накрыла тугие завитки, охранявшие ее девственность, Энни ахнула от наслаждения.

– Как приятно, – пробормотала она. Два пальца скользнули сквозь поросль, трогая, разжигая искру, заставившую Энни вскрикнуть.