– Завтра начну плести циновки, – пробормотала она, добавив это к мысленному списку того, что надо сделать.

Пока что она собрала прутья и упавшие ветки и использовала сухие водоросли в качестве трута для огнива. К тому времени как капитан вернулся с уловом, достаточным, чтобы хватило на двоих, у нее уже горел костер. На десерт они получили мякоть кокоса и кристально-чистую воду и единодушно согласились, что это не просто еда, а пиршество.

Если капитан и заметил постели, то ничего не сказал об этом, когда откинулся на локтях и стал смотреть на звезды, выглянувшие во время их ужина. Энни сидела прямо, наблюдая, как по нему пляшут свет и тени от пламени костра: четко очерченное лицо, выпуклости и углубления тела.

Она всегда считала, что в нем есть что-то дикое, что-то неукротимое, но никогда это не было так заметно, как сейчас. Он как будто сливался со своим окружением, с широкой полосой пустынного побережья, с дикими зарослями в отдалении. И с морем.

Он повернулся, сверкнув золотой серьгой в ухе, и встретился с ней глазами. Даже почти в полной темноте она различала их сине-зеленый свет – еще одно звено в его связи с морем. Сердце Энни заколотилось, и она с трудом могла дышать.

– Неплохо вы устроили постели, – негромко сказал он, и его голос слился с вечным плеском волн, с мягким шелестом ветра в верхушках пальм.

– Спасибо. – У Энни перехватило дыхание.

Он встал и не говоря больше ни слова растянулся на матрасе из водорослей. Немного повертевшись, чтобы устроиться поудобнее, он скрестил руки на обнаженной груди и закрыл глаза. Вскоре его храп пополнил мелодию ночных звуков.

Энни перевела взгляд с него на водоросли рядом, потом снова на него. С глубоким вздохом опустилась она на собственную постель. Но ей не скоро удалось заснуть.

И даже во сне ее не покидали греховные мысли о красивом капитане пиратов.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Просыпаться поздно, похоже, входило у Энни в привычку.

Не играло никакой роли, как часто она говорила себе, что поднимается с рассветом; просыпаясь, она всегда обнаруживала, что солнце уже высоко в небе, а капитана нет. На третий день пребывания на острове, как и в первые два, она обнаружила его плавающим у камней. Вместе с дельфином. Если бы не то, что она сама проспала, и не разносившийся по пляжу аромат жареной рыбы, Энни отчитала бы его за пустую трату времени.

Не то чтобы он ничего не делал, призналась себе Энни, заходя по колено в озеро и распугивая стаю важно ступавших цапель. Накануне капитан прорубил заметный проход к озеру. Он не был таким широким, как хотелось бы Энни, но все же это было что-то. И поскольку Джеми пользовался только ножом, она воздавала ему должное за отлично сделанную работу.

Энни плеснула воды в лицо и умылась. Причесав волосы пальцами и вернувшись к побережью, она заметила, что капитан плывет в ее сторону. Она напряглась, готовясь увидеть его выходящим из воды. От этой картины у нее все еще захватывало дыхание. Но ей хотя бы удавалось скрыть впечатление, которое он производил на нее мокрый, в липнувших к телу бриджах.

Как обычно, с утра он был в отличном настроении, что почему-то ужасно раздражало Энни.

– Думаю, Люси решила обосноваться здесь, – объявил он, выйдя на берег. Он основательно встряхнулся, как собака, и оглянулся на резвящегося в воде дельфина.

– Наверное, здесь ей не хуже, чем в любом другом месте, – без энтузиазма ответила Энни. Она не могла удержаться от мысли, что капитан тратит слишком много времени на игры с этим животным. Времени, которое он мог употребить на что-то полезное. Она знала, что он считал дельфина их спасителем. Энни не слишком в это верила.

Натянув жакет на мокрую рубашку, Энни влезла в башмаки и последовала за капитаном к самодельному столу. Рыба была вкусной, вода освежающей.

Чтобы отвлечь мысли от обнаженной груди капитана и от того, что с каждым прошедшим днем солнце делало бронзовую кожу на нем темнее, а волоски светлее, Энни стала повторять про себя список того, что предстояло сделать. Он все разрастался и уже включал такие вещи, как укрепление и расширение их укрытия, которое Энни продолжала считать слишком маленьким, как вдруг пират откинулся назад и удивил ее неожиданным заявлением:

– Я думаю, нам надо объявить сегодня праздничным днем. – Он усмехнулся. – Пусть это будет день благодарения.

Она вздернула брови:

– Собираетесь провести время на коленях, благодаря Господа?

Эта картина с ним явно не вязалась.

Очевидно, и он не мог себе такого представить, потому что закинул голову и расхохотался, отчего у нее мурашки пошли по коже.

– Ну уж нет, – сказал он посмеиваясь. – Хотя сегодня, по-моему, день отдыха Господня, так что если у вас есть такое намерение… – Не договорив, он пожал плечами.

– Так сегодня воскресенье?

Энни с сожалением осознала, что потеряла счет дням, и твердо решила каждый день делать зарубку на стволе самой большой пальмы.

– Верно. – Он снова улыбнулся ей, отхватив крепкими зубами приличный кусок рыбы. – День отдыха.

Энни не знала, верить ему или нет насчет воскресенья. Но она не думала, что у них есть время для отдыха или праздника, о чем и сказала.

– И что же, по-вашему, такого важного надо сделать? – Он с серьезным видом наклонился к ней. – У нас есть крыша над головой. – Не обращая внимания на ее недовольное бормотание, Джеми продолжал: – И тропа к пруду.

По его мнению, этого было вполне достаточно.

– Ну, во-первых, я думала, что сегодня мы начнем вялить рыбу.

– Вялить рыбу? Да на какого дьявола?

Энни скрестила руки на груди.

– У нас, конечно, нет соли, чтобы ее сохранить, так что… Правда, у нас есть морская соль. Думаете, она подойдет?

– Я думаю, глупо об этом беспокоиться. У нас есть сколько угодно свежей рыбы.

Его слова звучали разумно. Только вот Энни была твердо убеждена в необходимости запасов на непредвиденный случай. Этому ее научил горький опыт. Она вздернула подбородок:

– А если с вами что-то случится и вы не сможете ловить рыбу?

Энни сочла это хорошим доводом и с удовлетворением увидела, что он медленно кивнул. Она была уверена, что больше не будет разговоров о том, чтобы весь этот день проваляться на берегу.

– Вы правы, Энни. – Джеми встал и потянулся. – Я об этом не подумал.

– Хорошо. – Энни тоже поднялась, отложив приборку ради того, чтобы объяснить ему, как надо устроить сушилку. – Я думаю, вот там, в сторонке, мы могли бы выкопать яму для огня и сделать что-то вроде полки, чтобы раскладывать на ней рыбу… – Прищурившись, Энни подошла ближе. – Да вы меня слушаете?

В ответ он только глянул на нее сверху вниз и усмехнулся.

– По-моему, вы ни слова не слышали из того, что я сказала.

– А, вот тут вы ошибаетесь, Энни. Вы беспокоитесь, что я не смогу добывать рыбу, и вы совершенно правы. Такое вполне может случиться. Потому-то самое время для вас научиться плавать.

– Плавать? – выпалила Энни. – Но я не умею плавать.

– Держу пари, это потому, что вас никогда не учили.

Чему тут было учиться? Вы попадали в воду и или всплывали на поверхность, или, как Энни, камнем шли на дно. Ей совсем не было интересно захлебываться соленой водой ради такой глупости.

– У меня нет на это времени, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.

Не успела она сделать и шага, как он схватил ее за руку.

– И что же, по-вашему, надо делать? – Он вопросительно приподнял бровь.

– Ну, например… – начала Энни, но смолкла, когда он затряс головой.

– У нас достаточно еды. Есть вода. Построено укрытие.

– Что-то вроде.

– Ну, Энни, не надо умалять мои усилия.

– Оно недостаточно большое… и недостаточно крепкое. – Энни взглянула на поддерживаемую жердями крышу, потому что это было спокойнее, чем смотреть в его глаза цвета моря.

Джеми мгновение изучал это сооружение, потом пожал плечами: