Вивьен толкнула под столом Эдварда.

— А где салат? — шепотом спросила она, потому что в приборе возле своей тарелки пока что узнала лишь вилку, предназначенную для салата.

Дэвид, расслышав ее вопрос, недоуменно уставился в стоящую перед ним закусочную тарелку.

— Салат подадут чуть позднее, — наклонившись к Вивьен, так же тихо ответил ей Эдвард.

— Но я знаю только салатную вилку, — растерянно прошептала она и уставилась на ножи и вилки, отчаянно соображая, какой же из этих штуковин начать есть.

Мужчины тем временем вежливо ожидали, чтобы она первой приступила к еде. По лицу Морриса-младшего скользнула усмешка, которую, к счастью, Вивьен не заметила.

— Или, если формулировать по-другому, — продолжил Дэвид, — можно сказать, что между вашими заявлениями и распространяющимися в связи с ними слухами существуют противоречия. Могли бы вы нам сказать, каковы в действительности ваши намерения?

Джим Моррис, заметив колебания Вивьен, с широкой улыбкой повернулся к девушке:

— Не знаю, как вы, а я постоянно путаю, какой вилкой что есть.

Вивьен с облегчением рассмеялась и посмотрела на него благодарным взглядом. Старик подмигнул ей, взял тарталетку рукой и откусил. Заметив, что девушка последовала его примеру, он ободряюще ей кивнул.

В глазах Эдварда, который, естественно, воспользовался соответствующим прибором, зажглись веселые огоньки. Этот старик казался ему все более симпатичным, что, впрочем, никак не меняло его намерения купить у Морриса его компанию — причем на своих условиях.

Вивьен, обрадованная, что благодаря Джиму Моррису первое препятствие было успешно преодолено, с наслаждением поедала паштеты. Правда, радость ее длилась недолго, ибо следующим блюдом оказались улитки. Официант положил рядом с каждой тарелкой специальные вилки и щипчики, но Вивьен представления не имела, что с ними делать.

Она снова беспомощно посмотрела на Эдварда, однако его вниманием безраздельно завладел Дэвид. Корректная сдержанность Луиса выводила его из себя, и он упорно пытался придать разговору нужное направление:

— Вы знаете, было время, когда мой дед строил самые крупные в мире суда, заявил Моррис-младший. — Эта страна стала великой благодаря таким людям, как он.

Вивьен повернулась к официанту.

— Это кто заказал? — недоуменно спросила она, вызвав очередной раздраженный взгляд Дэвида.

— Господин, — вежливо кивнул официант в сторону Эдварда.

— По-французски это называется escargot, или просто улитки, — наконец обратил на нее внимание Эдвард. — Попробуй, они очень вкусные, французы их обожают!

Вивьен захотелось двинуть его под столом по лодыжке. «Да что он, прикидывается, — возмутилась она, — или в самом деле не понимает, что я понятия не имею, как едят эти чертовы улитки?»

Тем временем Эдвард вновь повернулся к Дэвиду, который продолжал свое:

— Хотел бы спросить вас, мистер Луис, — говорил он настойчиво, — что вы намереваетесь делать с концерном в том случае — хотя, я надеюсь, этого не произойдет, — если вы его все-таки купите?

— Скорее всего ликвидирую и продам по частям.

Взглянув на девушку, Эдвард заметил, что она неумело крутит в руках щипчики для улиток. Стараясь не привлекать внимания, он показал ей, как ими действуют.

— Вот так это делается, — сказал он и положил себе на тарелку улитку.

Вивьен попыталась проделать то же самое. Раковина улитки несколько раз выскальзывала из щипчиков, но в конце концов старания ее увенчались успехом, и деликатес очутился у нее на тарелке.

Она была рада, что, занятые своими делами, мужчины не обращали на нее никакого внимания.

— Надеюсь, вы понимаете, — сказал Джим Моррис, — что я не в восторге от вашей идеи пустить по ветру плоды моих сорокалетних трудов.

— Я предлагаю за них неплохую цену, — спокойно заметил Эдвард.

Вивьен тем временем наблюдала за тем, как он мастерски выудил вилкой из раковины вываренное в сливочном масле с пряностями мясо улитки.

— Если вы продадите концерн, — сухо добавил Эдвард, — то станете очень богатым человеком.

— Я и сейчас не бедствую, — с трудом сохраняя самообладание, заявил Джим Моррис, — мне важно сохранить мои верфи.

Вивьен решила последовать примеру Эдварда и так же лихо расправиться со своей улиткой, но раковина, пока она ковыряла в ней вилкой, предательски выскользнула из щипцов и, пролетев по дуге, оказалась в руке у официанта, который поймал ее с ловкостью хоккейного вратаря.

— Вот, сволочи, скользкие! — невольно вырвалось у Вивьен.

Прыснув со смеху, Дэвид, уткнулся в свою тарелку. Официант тоже не смог скрыть улыбку.

— Бывает, — успокаивающе сказал он.

Но Вивьен это мало утешило. От стыда она сквозь землю готова была провалиться. Улитками она наелась до конца своих дней.

Оставшаяся часть меню подобных сюрпризов больше не преподносила, и Вивьен вполне могла бы наслаждаться ужином, если бы атмосфера за столом не становилась все более напряженной.

Дэвид Моррис, обожавший своего деда, страшно переживал, видя, как Эдвард вежливо, но решительно отвергает любые шаги старика, направленные на сохранение «Моррис Индастриз» в ее нынешнем состоянии.

Весь этот ужин Дэвид воспринимал, как позорное унижение, и с нетерпением ждал, когда же он кончится. Безнадежность своих позиций все отчетливей сознавал и Джим Моррис, однако сдавать их без боя он не хотел — слишком многое было поставлено в этой игре на карту. Он всячески пытался выбить из колеи этого молодого, корректного, непреклонного в своих намерениях Эдварда Луиса, вынудить его сказать или сделать что-то, что можно было бы использовать против него.

Когда уже был подан шербет в стаканах, украшенных веточками мелиссы, Джим Моррис решил сменить тактику.

— В свое время я был знаком с вашим отцом, — сказал он. — Забыл, к сожалению, его имя.

Вивьен попробовала веточку мелиссы, но тут же выплюнула ее: она была явно несъедобной. Зато сам шербет ей очень понравился.

— Картер, — ответил Эдвард.

— Точно, Картер.

— Картер Луис, — с некоторой гордостью подтвердил Эдвард.

— Он все такой же грубиян, как я слышал? Вивьен, оторвавшись от стакана с шербетом, изумленно посмотрела на Эдварда. Но у того на лице не дрогнул ни один мускул.

— Скорее это можно сказать обо мне.

— Чем он может гордится, — презрительно усмехнулся старик.

— Уже не может. Мой отец умер. При этом известии, сообщенном будничным тоном, Джим Моррис пришел в замешательство:

— Простите, не знал. Примите мои соболезнования.

— И мои, — искренне сказала Вивьен, коснувшись его руки.

Но Эдвард, не слыша ее, отодвинул бокал с шербетом и пристально посмотрел в глаза старику.

— Мистер Моррис, вы сами просили об этой встрече. Скажите, чем я могу вам помочь? Тот ответил ему упорным взглядом.

— Оставьте в покое мою компанию!

— Не оставлю, — с той же непреклонностью в глазах, что и у Джима Морриса, покачал головой Эдвард. — У меня ваших акций на десять миллионов.

Разговор становился все более нервозным. Все, кроме Вивьен, оставили десерт.

Официант хотел было унести и бокал Вивьен, но та не позволила: в нем оставалось еще немного шербета, и она с наслаждением допила его.

— В таком случае, — сверкнув глазами, набычился старый Джим Моррис, — я выкуплю у вас акции.

— На это у вас нет денег, — улыбнулся Эдвард.

— Мы получаем заказ на десять эсминцев для военно-морского флота, вмешался в разговор Дэвид.

— Никакого заказа не будет, — еще шире улыбнулся Эдвард и с долей цинизма добавил:

— Сенат решил отказать ВМС в выделении средств.

Видно было, что переварить эту новость Джиму Моррису стоило немалых усилий. Побледнел и Дэвид.

— Как вам это удалось, черт возьми? — взорвался он, весь дрожа. — Скольких политиков вы купили?

— Успокойся, мой друг, не надо так волноваться, — взял его за руку Моррис-старший и добавил, презрительно глянув на Эдварда:

— Мистер Луис, как видно, готов на все.