— Да, сэр.

— Да, сэр.

— Я так счастлив, что смог завоевать ваше доверие.

— Вы действительно так полагаете, сэр?

— Конечно, сэр, если бы он не являлся английским подданным, прокуратура не обязана была бы требовать смертной казни. Если бы он принадлежал к местному населению оккупированных территорий…

— При очень сомнительных обстоятельствах. Хотя есть официальный документ, но выдан он был в обход закона.

— Если смотреть под этим углом зрения, сэр, то конечно. Если принять во внимание…

— Его дед, сэр, приехал сюда из Салоник, которые принадлежали тогда Турции, а сейчас относятся к Греции.

— Несомненно, сэр, можно считать это Грецией, но если мы его вышлем, согласятся ли они его принять?

— Именно на острова, господин полковник?

— Конечно, сэр, любой корабль, отплывающий из Яффы на запад, идет мимо них и заходит на Родос, на Крит… Какой из них вам больше приглянется, господин полковник.

Лейтенант Айвор Стивен Гурвиц служил при штабе Алленби до конца войны, вместе с армией побывал в Бейруте, Халебе, Дамаске. Он находился на своем посту и во время последних боев за Мосул перед самым подписанием соглашения о прекращении огня с Турцией в октябре 1918 года. После капитуляции Германии в начале декабря Гурвиц поспешно демобилизовался, чтобы успеть к началу учебного года в Кембридже. В 1920 году он с отличием окончил юридический факультет, в 1921-м получил право практиковать и предпочел проходить специализацию в прокуратуре Манчестера. Однако на государственной службе он не задержался — вскоре его принял в свою контору известный юрист-еврей, на дочери которого он вскоре женился. Практикуя, Гурвиц подготовил и защитил докторскую диссертацию на тему "Суды над шпионами в военное время".

Эта работа получила широкое признание и открыла перед ним академическую карьеру. Он начал преподавать право в Манчестерском университете, а спустя несколько лет перебрался с женой и двумя маленькими детьми в Лондон, получив ставку профессора на факультете права столичного университета. В Лондоне он сблизился с руководством Сионистской организации и даже консультировал там на добровольных началах. Его юридическая карьера продвигалась, как можно было и предположить, весьма успешно, он считался очень хорошим преподавателем. В 1957 году на свое шестидесятилетие он побывал в Израиле и с тех пор приезжал туда еще несколько раз. Встречался с лидерами, включая Давида Бен-Гуриона. Один из его внуков даже репатриировался в Израиль и поселился в киббуце Ревивим. В октябре 1973 годы Айвор Гурвиц скончался в Лондоне от инсульта. Ему было семьдесят семь лет.

Полковник Майкл Вудхауз не вышел в отставку после окончания войны, он заседал в военных судах в разных уголках империи. Поскольку его зрение все ухудшалось и в конце концов он совсем ослеп, к нему прикомандировали помощника, который сопровождал его повсюду: в Малайе, Бирме, Индии, на Цейлоне. Его слава судьи все возрастала, и слепота только способствовала этому. Он председательствовал во многих судах над английскими офицерами колониальных частей и был знаменит своим умением проникнуть в суть дела и найти нетривиальное решение. Когда началась вторая мировая война, он находился в Кении, но немедленно потребовал возвращения в Лондон, чтобы стать на защиту отечества. В июне 1941 года он погиб во время одной из воздушных атак на Лондон и был похоронен в родном поместье со всеми воинскими почестями. Ему было шестьдесят четыре года

Доктору Эфраиму Шапиро двадцать девять лет, он холост, родился в 1870 году в поместье родителей Шалома Шапиро и Сарры Шапиро (в девичестве Померанц). До десяти лет учился дома, частные учителя занимались с ним Торой,[53] Талмудом и немного арифметикой; потом ходил в небольшую еврейскую школу в соседнем местечке. Несмотря на явную склонность к гуманитарным наукам, он по настоянию родителей и благодаря их огромным усилиям начал изучать медицину в знаменитом Ягеллонском университете в Кракове. Учился он около семи лет, без особой охоты и считался весьма посредственным студентом. На все каникулы, даже самые короткие, ездил домой.

В 1895 году Эфраим получил диплом и, отклонив предложение пройти специализацию в одной из больниц Кракова, предпочел занять место детского врача в родном округе, чтобы осуществить свою давнюю мечту — вернуться в родное поместье.

Он был худощав и высок, часто подвержен приступам меланхолии, с лица его не сходило что-то вроде иронической усмешки. С местной еврейской общиной он особых связей не поддерживал, в синагогу ходил только в Йом-Киппур.[54] Так и не женившись, он жил в родительском имении, где ему выделили целое крыло, чтобы он открыл там небольшую клинику. Вечера, часто до поздней ночи, он, к великому неудовольствию родителей, проводил в долгих беседах со слугами-поляками. В них порой принимала участие и его младшая сестра Линка, которой Эфраим по собственной инициативе давал уроки арифметики.

В 1898 году его отец Шалом Шапиро поехал на Второй сионистский конгресс в Базель. Он вернулся оттуда под большим впечатлением от личности Герцля и с глубокой верой в новое движение. Время от времени он помогал местной сионистской организации устраивать вечера и всегда брал с собой дочь Линку, потому что состояние здоровья его жены Сарры не позволяло ей покидать дом.

В августе 1899 годы Шалом, считавшийся официальным делегатом от своего округа, собрался на Третий конгресс, но в последний момент из-за обострения болезни жены вынужден был отказаться от поездки. Вместо себя он послал сына и дочь, чтобы они смогли воочию увидеть лидеров сионизма. После конгресса, вместо того, чтобы, как было запланировано, провести две недели в еврейском пансионе в Лугано, Эфраим и Линка отправились в Палестину. Путешествовали они в общей сложности сорок дней.

Шалому Шапиро пятьдесят один год, он родился в 1848 году в Вильне в очень бедной семье. Учился в хедере,[55] потом в иешиве,[56] в учебе преуспевал, но вынужден был бросить ее из-за тяжелого материального положения семьи. Нанимался частным учителем в дома богатых евреев в районе Пинска. Судьба влекла его все дальше на Запад, в Галицию, и в 1867 году он попал в Елени-Сад, поместье Меира Померанца, владельца большой ветряной мельницы. Он обучал дочь хозяина Сарру, которая была старше его на три года. В 1869 году их поженили, а в 1870-м у них родился сын Эфраим. Сарра после родов сразу слегла и проболела очень долго. Тем временем скончался ее отец, и Шалом Шапиро стал вести дела покойного тестя. Он проявил незаурядную сметливость и расчетливость в торговле и за несколько лет значительно расширил дело. Он купил еще несколько мельниц и взял в аренду лесные угодья. Во всей округе он был известен как честный и надежный партнер. Сын Эфраим рос на радость родителям, но из-за хронической болезни матери пополнения в семье все не было и не было. Однако Шалом не отчаивался, и в 1879 году, спустя девять лет после рождения сына, на свет появилась и дочь. Дом наполнился радостью, хотя, к сожалению, и без того слабое здоровье матери еще более ухудшилось.

В 1897 году Шалом Шапиро стал горячо интересоваться недавно основанным сионистским движением. Побывав на Втором сионистском конгрессе в Базеле, он пришел в восторг от горячности дебатов и проникся новыми идеями. Там он даже удостоился двух-трехминутной встречи с лидером сионистского движения доктором Герцлем и имел с ним короткую беседу, которая велась по-немецки. Из-за болезни жены он не смог поехать на Третий конгресс, но решил послать туда сына, чтобы тот узнал, что такое сионизм. Шалом также надеялся в душе, что Эфраим познакомится там с какой-нибудь еврейской девушкой — затянувшаяся холостяцкая жизнь сына, так же, как отсутствие у него интереса к местной еврейской общине, вызывали беспокойство родителей. Линка, которой исполнилось к этому времени двадцать лет и которая всегда была ярой сторонницей сионизма, умоляла отпустить ее с братом. Родители колебались, но когда за Линку стал просить и Эфраим, они дали свое согласие.