— Крекит видел Нурбо. Крекит говорил ссс Нурбо.

— Да, но и все. На самом деле Крекит не по-настоящему с Нурбо. Грустные обстоятельства разделяют вас.

— Увы, груссстные обссстоятельссства. Груссстные. Груссстные. Груссстные.

— А ведь могло бы быть совсем по-другому, — продолжал развивать свою мысль Рилиан. — Совсем по-другому.

— Воля сссеньора. Значит есссть причина. Пока. Увы.

— О, нет сомнений в добрых намерениях сеньора, но он не понимает сердечных дел. Тебя не следовало разлучать с любимой. Это отразится и на твоем здоровье и на здоровье Нурбо. Она будет чахнуть по тебе, заболеет и умрет.

— Нурбо заболеет? Нурбо умрет?

— Умрет от любви, если вы будете вдали друг от друга. Ее глаза уже потеряли блеск, а язык покрылся пятнами ржавчины.

— Ржавчины? Прекрасссная Нурбо ржавеет? Ржавеет? Ржавеет?..

— Уверяю тебя, она умрет, если вы не соединитесь, умрет от разбитого сердца. Змейки — такие хрупкие создания.

— Сссссссссс! Нурбо!

— Не будет малышей, — деликатно намекнул Рилиан, — не будет сыновей.

— Не будет патриарха Крекита?

— Не будет.

— Сссссссссс! — Крекит шипел и извивался от горя. — Нурбо не должна умереть! Такая молодая! Такая красссивая!

— Конечно, это трагедия, но ее можно избежать. Крекит и Нурбо должны воссоединиться.

— Когда-нибудь. Когда-нибудь…

— Ты не можешь ждать. Нурбо нуждается в тебе сейчас, Крекит. Без тебя она умрет. Ее спасение зависит от тебя.

— Да-ссс. Да-ссс. Она должна присссоединитьссся к Крекиту, занять место рядом с Крекитом на твоей шее.

— Нет, нет, это не выход. Кипроуз будет против. Существует единственное решение. Крекит и Нурбо должны вместе покинуть крепость. В дебрях леса подальше от глаз человеческих Крекит и Нурбо будут жить вместе в бесконечном блаженстве.

— Блаженссство! Блаженссство! Блаженссство! Блаженссство!..

Какое-то время Рилиан шел молча. Крекит, очевидно погрузившись в раздумья, тихо шипел что-то про себя. Деревья стали реже. Рилиан знал, что скоро он выйдет из леса и тропинка поведет его по склону Миазматического Пояса, окаймлявшего отравленный лес. Это была пустынная территория, где, кроме самых выносливых кустарников, ничего не росло. Дальше — Миазм, возможная слепота и смерть.

— Ну как, спасешь ли ты даму сердца? — спросил Рилиан с нарочитым безразличием.

— Вопросссы. Вопросссы. Все неясссно, — отозвался Крекит. — Ссследует ли Нурбо и Крекиту бросссать доброго госссподина? Может, ты врешь? Может, Нурбо не умирает?

— Сам увидишь, но будет слишком поздно.

— Да-ссс. Увижу. Ссссначала выполни указания сссеньора. Затем вернисссь в крепосссть, и тогда увидим.

— Надо вернуться сейчас и тайно.

— Нет. Сссначала лессс. Лессс. Двигайссся. Быссстрее пойдешь — быссстрее вернешьссся. Вернемссся к Нурбо. Быссстрее. Быссстрее. Быссстрее.

— Разве ты не понимаешь, что времени…

— Двигайссся! Шевелисссь! Давай! — И в крайнем возбуждении Крекит стал покусывать плечо Рилиана. Молодой человек поморщился от боли. — Быссстрее пойдешь — быссстрее вернешьссся! — Змей наносил двойные болезненные ранки.

Рилиан, шея которого уже кровоточила, нехотя ускорил шаг и совсем скоро, выйдя из-под тени сосен, очутился на унылом Миазматическом Поясе. Отсюда поверх низкорослых кустиков с мрачно-коричневыми листьями и стелющихся сорняков открывался беспрепятственный обзор.

Внизу и чуть в стороне Рилиан увидел город Вели-Джива с несметным числом куполов и флагов. Прямо перед ним, у подножия безрадостного склона, зловещей стеною вставал лес Миазма. За ним смутно прорисовывалось ледяное убранство Борфинов. С такого расстояния Рилиан видел Миазм впервые, и зрелище это отнюдь не приободрило его. Темная листва на высоких, тесно растущих деревьях казалась издалека зловеще-черной. Островки куманики и низкорослых растений блокировали доступ в лес. Надо всем этим висело тяжелое красноватое облако — убийственный миазм, давший название лесу. Из чащи вырвался ветерок, и Рилиан чуть не задохнулся. Гнусный смрад вызывал мысль о гниении и разложении каких-то химикатов. Огромная мрачная тень выплыла из кровавого тумана, и Рилиан узнал гребешок и крючковатый клюв Уингбейна. Это создание природы отличалось большим размахом крыльев, хищным видом и вошедшей в легенды свирепостью. Рилиан проследил взглядом, как птица скрылась в черной сердцевине Миазма.

— Ссступай вперед. Иди. Иди. Иди. Иди…

Молодой человек даже не заметил, как остановился. Щипок за мочку уха вернул его к действительности. Против собственной воли он пошел вперед.

— Приятный запах. — Проволочный язык Крекита оценивающе вибрировал. — Хороший лессс. Хороший. Ссступай вперед. Быссстрее. Быссстрее…

Рилиан смотрел на Миазм, и в душе его поднимались самые дурные предчувствия. Неужели нет никакого спасения? Тоскливым взором он обшаривал пустошь — ничего. И вдруг совсем близко от него из леса вынырнул фургон, по форме напоминающий лодку. Судя по оформлению и типу повозки, он принадлежал людям из странствующего племени тюро. Народ этот, промышлявший воровством и мошенничеством, гордился своим происхождением от гордых мореходов, и такая традиционная форма повозок символизировала их якобы славное прошлое. Смело выкрашенный в пунцовый цвет, щедро расписанный золотыми завитушками и запряженный пегой низкорослой лошадкой, этот фургон отличался новизной и безвкусицей. В качестве носового украшения возвышался резной дельфин, с его морды свешивался железный котелок. На боку повозки красовалась надпись: «Гунак — корабельный врач по кастрюлям». Видя эту вывеску и дельфина с котелком в зубах, можно было смело предположить, что Гунак — лудильщик, направляющийся в Вели-Джива на заработки. А у лудильщиков всегда много инструментов.

Рилиан бросился наперерез фургону.

— Не то направление, — заверещал Крекит и раздраженно стянул кольца.

Рилиан не обратил на него внимания. Поравнявшись с повозкой, он рассмотрел кучера — смуглого тюронца с роскошными усами и блестящими черными кудрями, в куртке цвета летнего заката с золотыми пуговицами. Дело Гунака явно процветало.

— Стойте! — крикнул Кру, и Гунак натянул поводья.

Смуглое лицо кучера вытянулось от удивления.

— У вас есть инструменты?

— Никогда не думал, что встречу простого смертного в пределах Пояса. — Акцент придавал интонациям Гунака особый экзотический шарм. — Вы не сборщик, господин?

— Нет. У вас есть инструменты? — повторил Рилиан. Стальные кольца у него на шее непрерывно извивались.

Если Гунак и заметил стесненное положение незнакомца, то виду не подал. Сохраняя на лице самое ласковое выражение, он ответил:

— Есть, юный господин. У вас кастрюля прохудилась, да?

— У вас есть клещи? А может, напильник или слесарная ножовка?

— У меня есть все.

Крекит издал предупреждающее шипение.

— Мне нужны инструменты и ваша помощь, господин Гунак.

— Правда? — Филантропические наклонности у тюро были явно не в почете.

— Я за все заплачу.

— Да?

— Теряешь время. Теряешь время, — укорял Крекит.

Гунак с интересом уставился на змею:

— Говорящий автомат? Лучший из всех, что я видел.

— Что-то в этом роде. Я заплачу вам десять трейворнских бервернеров… — Рилиан не закончил фразу, задохнувшись от щипка за мочку уха.

— Механизм барахлит? — поинтересовался Гунак.

— Расстроился немного. Так принимаете мое предложение?

— Ну что ж, это дело надо обдумать.

— В лессс. Иди. Иди. Иди. Иди… — Змей опять укусил Рилиана, и кровь появилась у него на подбородке.

— Двадцать бервернеров, — заскрежетал зубами Рилиан. — Только побыстрее.

— Не стоит торопить события, юный господин.

— Двигайссся. Двигайссся. Двигайссся. Двигайссся. — Крекит надавил, и лицо Кру побагровело.

Гунак уже не пытался скрыть своего любопытства:

— Проблема с механизмом, господин? Жаль. Следовало бы его починить, он стоит немало. За такую прекрасную работу, как эта, в Неронсе дадут хорошую цену, тамошний дрив коллекционирует подобные диковинки.