45. На смерть друга
Эта песня посвящается Виталию Ильичеву, трагически погибшему в автомобильной катастрофе.
Старуха-смерть сработала без брака.
Был друг и нету. Вот он — холм земли…
Мне комом в горле заступа лопата
И ухо режет чье-то «Се ля ви».
Твердят попы: «Прекрасен мир загробный!»,
А сами, чокаясь, стаканами грешат.
«Давайте будем живы и здоровы!»
Во все века зачем-то говорят.
А осень гложет деревья
И ладно, когда уже осень,
Но в городе и в деревне
Косит, старуха, косит.
И травы летят, как брызги,
Жаль не дозрели колосья.
Как листья, и наши жизни
В небытие уносит.
Не верю я, что там в загробном мире
От всех напастей будем спасены,
Хоть каждый при отдельнейшей квартире
Под толстым слоем глины и земли.
Старуха-смерть работает без брака —
Уносит только раз и навсегда
Туда, откуда нет уже возврата.
Когда-нибудь мы все уйдем туда.
Пусть осень уносит листья,
Весной они снова родятся.
Но люди невозвратимы,
Их жизни не повторятся.
Ужасно жестоко, зримо
Гнездится в душе молчанье,
Но истина неколебима:
Конец — это чье-то начало.
Возможно, мир загробный и прекрасен,
Но почему, когда уже в бреду —
Нам человек кричит: «Я не согласен!
Я не хочу! Я не хочу! Я не уйду!»?
Пусть Бог простит меня и не осудит,
Я не был там, но чувствую нутром:
Во все века так было, есть и будет —
На этом свете лучше чем на том!
46. Здравствуй, Мань! С приветом Вася…
Здравствуй, Мань! С приветом Вася!
Ты там шибко не ругайся,
Что я снова, грешным делом, из отседова пишу!
Вот подстригли и помыли,
Укололи, похмелили.
Поделиться, между прочим, настроением спешу.
Третий месяц, как уж здесь я,
А уже прибавил в весе —
Сорок восемь, хоть в ботинках, мне снимать их было лень.
Раньше, помнишь, как бывало? —
Аж с весов меня сдувало!
Ел ведь, Маша, че попало да и то не каждый день!
Кстати, я на днях случаем
Санитарку облил чаем,
Но попался я с чефиром — в изоляторе лежу.
Когда выпустят — не знаю.
Впрочем, че я забегаю,
Я сперва тебе подробно, по порядку расскажу.
Встретил Саньку, что без глаза,
Он, как я, слегка под газом,
То да се, разговорились, мы же школьные друзья.
Ну и в «Круглый» забежали,
Там портвейн как раз давали —
Этикетка вся в медалях — отказаться нам нельзя!
Под мостом культурно пили.
Вдруг — свисток! Нас окружили,
Повязали, погрузили в «Луноход», ядрена мать!
Привезли нас в вытрезвитель,
Там уже битком набито,
Ну а кто бузил не в меру, те стреноженные спят.
Представляешь, невезуха!
Ну зачем нам отрезвуха?
Я старлею двинул в ухо, думал с Санькой убежим…
Да куда там… Как насели!
Только косточки хрустели!
Оглянуться не успели — на клееночках лежим!
А чтоб лучше засыпали,
Из кроваток не упали —
Нас вожжами привязали, занемела аж рука.
Утром эти падлы-суки
Отдают пиджак и брюки,
А в карманах, Маня, тю-тю — нет уже четвертака!
Мент кричит: «Пошевелитесь!
Одевайтесь. Распишитесь.»
Из коробки мелочь высыпал — все точно, без булды!
И сверлит ментовским взглядом:
«Мне, мол, вашего не надо!»
Сам, как боров, щеки сзади даже издали видны!
Мне мигает Санька Мызин:
Мол, не ссы! Опохмелимся!
Тут заходит сам начальник, чтоб уловы подсчитать.
Всех повыгнал, вставил клизмы,
А меня за героизмы
Вот отправил на Кирпичный в спецприемник отдыхать.
Здеся в нашем отделеньи
Все почти без измененья.
Пей и кушай все бесплатно, и антабус — высший сорт!
Чистота вокруг сверкает,
Громко радио играет,
Пальм и моря не хватает, ну а так — сплошной курорт!
Да, тебе привет от Вали!
Помнишь, пили с ней в подвале?
Я ее в больничке встретил — на RW сдавали мы.
У нее нашли чего-то,
У врача открылась рвота,
Он хоть много в жизни видел — без сознанья увезли!
Ой, да че про эту шлюху…
Про меня, Марусь, послушай:
Тут вертеться тоже надо, на талоны не прожить!
Витамины ем от пуза —
Рядом поле кукурузы.
Говорят, что помогает тем, кто водку бросил пить!
Ну а ты-то, как там, Маня?
Ты смотри, не изменяй мне!
Щас весна, вокруг соблазны, мужикам того и дай!
На базаре ль, в магазине
Будут клеиться грузины —
Говори, что ты замужня и подальше посылай!
Как там Петька, наш негодник,
Третий раз уж второгодник?
Мы с тобою маху дали, что не сдали в институт.
Он бы не был шарлатаном
И не лазил по карманам.
Ох, достукатся, оболтус! — в детприемник заметут.
Ой, забыл я похвалиться:
Можешь, Маша, мной гордиться —
Перестали черти сниться, а то было, нету сил…
Правда, снился тут недавно
Их начальник самый главный
И хвалил что пить я бросил, и в театр приглашал.
Я хотя не их работник,
Чистокровный русский плотник,
Хоть в театре разу не был — все же я же не дурак!
Знай, мол, нашенску натуру!
На спектакль про политуру
С ним пошел я, только пива мы с ним выпили в антракт.
Он в буфете разбашлялся.
Я, Марусь, не растерялся,
Будь что будет! Мы по триста засадили на скандал.
Черта я избил, ханыгу,
Не сбивал чтоб с панталыку
Работягу по натуре, если пить он завязал.
Тут проснулся я, Маруся,
Весь от ярости трясуся,
Что ж я вижу? Мать честная! Наяву, средь бела дня
[…???…]… нам повсюду,
Мы ж побили всю посуду,
И евонный хвост облезлый за голяшкой у меня.
А вчера проснулся рано
Мокрый весь от тетурама,
Мне опять: «А ну, Ванюша, раскрывай пошире рот!»
Спецтаблетки, между нами,
Заставляют пить горстями,
По антабусу огромный щас в стране перерасход!
За всю жизнь на леченье
Я, без преувеличенья,
Не принял я столь таблеток и уколов, е-мое!
Лучше б в Африку иль в Гоби
Отправляли те снадобья,
А для нас они, ей-Богу, как для зайца эскимо!
Вон опять базлает няня:
«Кто не выпил тетурама?»
Толку что! Мы эту пакость под язык — и в унитаз!
Завсегда обманем Зину,
Только вот от сульфазину
Зад болит невыносимо, искры сыплются из глаз!
Ну а так — жить можно, Маня!
Койка все же с простынями,
Баня теплая и светлый туалет, паркет, трюмо…
Вот помылся я под душем,
Мне б сейчас чего покушать…
Но талоны я в картишки засадил на день вперед.
Жрать охота, ажно пучит!
Телик нам на этот случай —
Там продуктов изобилье, что душа хотит — бери!
Мы ж в ответ за всю заботу —
Дружно ходим на работу.
Государство не в промоте, Маша, что ни говори!
Разгружаем мы вагоны
Или грузим ли поддоны —
Без романтики работка, не люблю, ядрена мать!
Но бугор наш честных правил,
Понял и к печи приставил —
Вагонетки, как конфетки, взад-вперед меня катать.
Кирпичи пекчи не лучше,
Это, Маш, не хреном груши!
Но, родная, успокойся и не хмурь своих бровей!
Собери и сдай бутылки,
Сало мне пришли в посылке.
Не помру! Не беспокойся — я же нашенских кровей!
Вон, в войну, как не противно,
Ели гвозди и крапиву,
А не брал нас даже ящур, мы плевали на гастрит!
Здесь лечусь амбулаторно,
Не вылажу из уборной.
Мой желудок несравненный что-то очень барахлит!
В животе вот так и крутит!
Чифирок сейчас замутим.
Только чаем и спасаюсь. От поноса средство — во!
Запиши рецептик, Маня!
Полплиты на два стакана.
Без чифира алкоголик как боксер без синяков!
Ну покедова, Маруся!
Скоро выпишусь, вернуся,
Только вот загвоздка вышла — на антабус сдал мочу,
Врач смотрел, зевал от скуки,
В результате выдал, сука! —
У меня как будто в почках по подову кирпичу!
А под этими камнями…
Маня, слышишь, между нами,
Рак по-моему поселился, спать ночами не дает!
Я же чувствую кишками,
Как, собака, он клешнями
Сверлит дырку рядом с пупом мне вторую на живот.
Говорят: от той скотины
Помогает жир гусиный,
Если есть — в посылке вышли, аккуратно заверни.
Если нет — на всякий случай
Подойдет и жир барсучий,
В крайнем случае — говяжий. Хоть какой-нибудь пришли!
До свиданья, касатуня,
Ненаглядная Манюня!
Стосковался, спасу нету! Особливо поутру!
Обнимаю и ревную,
Тыщу раз тебя целую.
Главно дело — не блядуй мне! Выйду — голову сорву!