— Медленно выньте свои ружья и бросьте их на землю, — велела я ему и всем остальным.

Они повиновались, глядя на меня с опаской.

— Отлично. Теперь поехали, — скомандовала я, когда все винтовки оказались в пыли.

Но пятерка не двигалась с места. Они не хотели оставлять свои винтовки. Я это видела. Хорст молча следил за мной, и я подумывала уже, что лучше бы мне побыстрее со всем этим покончить и смыться.

— Послушай, мальчик… — произнес один из пятерых льстивым голосом.

— Заткнись! — рявкнула я как можно более грозно, и он заткнулся-таки. Это меня удивило. Вряд ли я казалась им такой уж страшной, но, может быть, они решили, что этот псих-мальчишка в самом деле начнет стрелять, если они будут слишком упорствовать, с него станется…

Через двадцать минут легкой рыси наших лошадей и тяжкой поступи зеленых тварей я сказала им, всем пятерым:

— Ладно. Если вам нужны ваши стрелялки, можете за ними вернуться.

И, вонзив пятки Филе в бока, поскакала по дороге вперед.

Кажется, я даже разок хихикнула. Что ж, иногда я даже сама себя убеждаю, что я — Настоящая Фурия.

Мне было девять лет, когда Папа подарил мне семейную реликвию — разукрашенную деревянную куклу, взятую с Земли еще моей прабабушкой, ту самую, с одиннадцатью маленькими куклами внутри. Открыв ее в первый раз, я была просто потрясена. С тех пор, подсовывая эту куклу другим людям, я любила наблюдать за их лицами. Очень занятно! Мое лицо, наверное, было примерно таким же, когда я скакала по дороге, все дальше оставляя позади место своей высадки.

День клонился к закату. Дремучий лес вокруг превратился в широкую долину, деревья уступили место полям, на которых под охраной и наблюдением работали зеленые волосатые твари. Это меня немного удивило: те зеленые, которых я видела раньше на дороге, вряд ли были способны досчитать хотя бы до одного, не говоря уже о работе, хотя бы и под руководством. Однако камень с души у меня спал — для мясного скота они были чересчур похожи на людей.

В долине дорога стала шире, ее дважды пересекали другие, поменьше. Я обогнала еще нескольких путешественников, а один раз мне навстречу проехала телега, запряженная парой быстроногих лошадей. И все чаще мне попадались встречные повозки, всадники и просто идущие по обочинам люди. Я проехала и мимо какого-то придорожного табора: между краем дороги и полем стоял фургон, рядом — палатка, и женщина развешивала между ними белье. Никто не задавал мне никаких вопросов. Обогнав очередной, тяжело груженный фургон, которым управлял самый старый человек из всех, кого я когда-либо видела, я заметила, как он, посмотрев на меня, помахал мне рукой. Рука была грубой и морщинистой, ладонь в мозолях.

— Хелло, — произнес старик.

Я помахала ему в ответ.

— Хелло.

Он улыбнулся.

В полдень я въехала в город. Сперва он выглядел просто туманным пятном на горизонте, но в конце концов я до него добралась. Как до последней куклы. И когда я выехала с другой стороны, я была совершенно потрясена. Ладони у меня взмокли, голова кружилась — и вовсе не от счастья от увиденного.

Городок назывался Мидлэнд, на въезде в него стоял соответствующий щит. Он выглядел так, словно его целиком сделали вручную, грубо вылепив из глины. Он словно бы существовал вне времени, и никто здесь как будто не слыхал ни о чем, кроме самых простейших приспособлений.

Мальчишки играли в пятнашки прямо посреди уличной грязи; одно из зданий служило газетой — в широком окне висел огромный лист бумаги, на котором огромными же буквами было напечатано (или написано) слово: ВТОРЖЕНИЕ! Перед витриной стояли мужчины в грубой одежде, соображая, наверное, что это слово означает.

Проезжая по городу, я рассматривала все, но особенно внимательно — людей. Девочки (я видела двух), не в пример мальчишкам, чинно гуляли со своими родителями. Как вы знаете, я уже не раз говорила, мне многое не нравится. Например, носить штаны. Сейчас я, правда, была рада, что они на мне надеты, в них было тепло и уютно ногам, но я никогда не надела бы их, если бы не необходимость. В городе все мужчины и мальчики носили штаны, все до одного. Женщины и девочки — нет. Одежда у них была странная, в чем-то даже женственная, но они ковыляли в ней так, словно у них были связаны ноги, и я бы не взялась пройти в их одеждах и ста ярдов. О езде верхом нечего было и думать. И я решила, что в данном случае штаны — наилучшая из альтернатив.

Количество детей на улицах просто ошеломляло. Они так и кишели, играя повсюду целыми толпами и стаями. И только — мальчики.

Группу девочек я встретила тоже: одинаково одетые, они пришибленно семенили под бдительным оком нескольких попечительниц. Школьницы, догадалась я.

Из всех встреченных мною людей в городе больше половины были детьми. Почему? — недоумевала я, пока не увидела всю семью в сборе. Тут-то меня и осенило. Отец, мать и целая бригада детей — восемь голов, одна другой меньше… Семейное сходство было несомненным.

Эти люди были Бесконтрольно Рождающими!!!

Открытие ошарашивало. Самое первое, что усваиваешь еще в раннем детстве, это то, чем кончается политика Бесконтрольной Рождаемости. Мы не протянули бы и одного поколения, если бы размножались, словно кролики. Планета — всего лишь увеличенный до гигантских размеров Корабль, а эти люди, так же, как и мы, наследники цивилизации, уничтоженной не так уж и давно именно Бесконтрольной Рождаемостью. Им следовало бы избрать лучший путь.

Хотя, конечно, планета — не Корабль, и человеческую популяцию на планете нет нужды ограничивать столь же жестко, как у нас. Но элементарное планирование — необходимо! Не может быть оправдания восьми детям в одной семье! И это — считая только тех, которых я видела. Кто знает, сколько их еще, помладше да постарше? Это просто безнравственно. До тошноты. И вообще, все увиденное в городе преисполнило меня отвращением. Я была просто в бешенстве. Жизнь, которая царила вокруг, я не могла ни одобрить, ни понять. Шагом добравшись на Филе до противоположной окраины городка, я хлестнула его в сердцах и отпустила поводья.

Лишь отъехав на приличное расстояние, я снова пустила Филю шагом. Невольно мне захотелось поговорить с Джимми… Как же мне выяснить, что происходит в этой чужой до отвращения стране? Подслушивать? Это паршивый метод. Во-первых, разве люди говорят лишь о том, что ты хочешь услышать?

А во-вторых, наверняка попадешься. Спросить кого-нибудь? Кого? Здесь нельзя ошибиться. Сделаешь ошибку, свяжешься с каким-нибудь Хорстом и в лучшем случае отделаешься больной головой и пустыми карманами. Самое лучшее, что я смогла придумать, — это воспользоваться библиотекой. Но вряд ли у них тут есть столь культурное заведение. В Мидлэнде я не видела ничего похожего, разве что каменное здание с выбитым над входом девизом: «Истина — наш щит. Правосудие наш меч». Еще там было написано: «Здесь судят по Закону», а может, и еще что-то, столь же скучное. Вряд ли мне могли там помочь.

Вдоль дороги были расставлены указатели расстояний до каких-то других городов. Самыми большими буквами было написано название: ФОРТОН. Довольно долго я колебалась, никак не решаясь выбрать между старым желанием — быть тигром — и возникшим вдруг новым — превратиться в черепаху, причем как можно скорее. На старушке Земле черепахи иногда жили по сто лет и даже больше, тиграм и не снилось такое долголетие. Наконец я решилась: стукнула Филю пятками по бокам и поехала по дороге вперед. Мне нужен был большой город. Там я смогу, не раскрывая своего происхождения, получить ответы на все вопросы, и если понадобится, то просто затеряюсь среди людей. Такая возможность — ценная штука, я это знала по опыту.

После полудня, когда солнце стало клониться к закату, а прохладный воздух похолодал еще больше, произошло одно странное событие. К тому времени я снова оказалась в горах, правда склоны их были гораздо положе и кое-где даже расчищены. Вот тут-то я и заметила высоко в небе разведкорабль. Заходящее солнце окрашивало его в красный цвет.