— Вы слышали, что покойный тем утром неоднократно звонил вам, не получив ответа?

— Да.

— Что он начал звонить в девять утра?

— Да.

— Вы слышали, как Дайер говорил это?

— Да.

— Угу. Но ведь он должен был знать, что вас еще нет дома, не так ли? В девять вы только выехали из Фроненда, и поездка должна была продолжаться час сорок пять минут. Этим поездом постоянно пользовалась его дочь, и он должен был знать, что не сможет связаться с вами раньше чем через два часа.

— Да, по-видимому…

— Что делает Г. М.? — шепнула мне Эвелин. — Рвет на кусочки собственного свидетеля?

— Вернемся к телефонному разговору. Что сказал покойный?

Отчет Ансуэлла совпадал с другими показаниями.

— В его словах было что-нибудь, что вы могли воспринять как оскорбление?

— Нет, ничего.

— А что вы подумали о разговоре в целом?

— Ну, его голос звучал не слишком дружелюбно, но некоторые всегда так говорят. Думаю, он просто вел себя сдержанно.

— В вашей жизни были какие-нибудь мрачные тайны, которые он мог открыть?

— Насколько я знаю, нет. Я никогда об этом не думал.

— Когда вы пошли повидаться с ним вечером, вы взяли с собой оружие вашего кузена?

— Нет. Зачем мне было его брать?

— Вы прибыли в дом покойного в десять минут седьмого, не так ли? Мы слышали, как вы уронили вашу шляпу, выглядели сердитым и отказались снять пальто. Какова была подлинная причина такого поведения, сынок?

Судья Рэнкин прервал бормотание обвиняемого:

— В ваших интересах говорить внятно. Я опять ничего не слышу.

Подсудимый повернулся к нему, озадаченно жестикулируя:

— Милорд, я старался произвести хорошее впечатление… — Пауза. — Тем более что по телефону он говорил не слишком… сердечно. — Еще одна пауза. — Войдя, я уронил шляпу, и это меня рассердило. Я не хотел выглядеть как…

— Как кто?

— Как круглый дурак.

— «Как круглый дурак», — бесстрастно повторил судья. — Продолжайте.

— Полагаю, — заговорил Г. М., — молодые парни, впервые посещающие будущего тестя, часто чувствуют то же самое. Как насчет пальто?

— Это вырвалось само собой. Но я не мог взять свои слова обратно, иначе выглядел бы еще глупее.

— Отлично. Вас проводили к покойному. Как он вел себя с вами?

— Сдержанно и… странно.

— В каком смысле странно, сынок?

— Не знаю…

— Ну, расскажите присяжным, что вы говорили друг другу.

— Мистер Хьюм заметил, что я смотрю на стрелы на стене. Я спросил, интересуется ли он стрельбой из лука. Он ответил, что занимался этим еще в детстве, когда жил на севере, и что это модное занятие и в Лондоне, а стрелы — трофеи, полученные на ежегодных состязаниях «Лесников Кента». «Тот, кто первый попадет в золото, становится главным лесником на следующий год», — сказал он.

— В золото? — переспросил Г. М. — Что он под этим подразумевал?

— Я спросил его, и он объяснил, что центр мишени. При этом он странно на меня смотрел…

— Что вы имеете в виду?

— Ну, как будто думал, что я гоняюсь за деньгами. У меня создалось такое впечатление…

— Как будто вы гоняетесь за деньгами. Полагаю, в этом вас никак нельзя было заподозрить?

— Надеюсь, что нет.

— Что он сказал потом?

— Он посмотрел на свои пальцы, потом на меня и сказал: «Одной из этих стрел можно убить человека».

— А после? — допытывался Г. М.

— Я подумал, что лучше переменить тему. Поэтому я попытался отшутиться и сказал: «Ну, сэр, я пришел сюда не красть ложки или убивать кого-то, если только это не станет крайне необходимым».

— Что?! — рявкнул Г. М. — Вы использовали выражение «я пришел сюда не красть ложки», прежде чем сказали остальное? Мы об этом не знали.

— Я сказал это, так как все еще думал о «золоте» и интересовался, что у него на уме. Это было вполне естественно.

— Согласен. А затем?

— Я решил, что незачем больше ходить вокруг да около, и просто сказал: «Я хочу жениться на мисс Хьюм. Как насчет этого?»

Г. М. перешел к виски:

— Теперь прошу вас быть очень внимательным. Я хочу, чтобы вы в точности повторили, что сказал мистер Хьюм после того, как налил виски. Опишите каждый его жест и взгляд.

— Он спросил: «Могу я выпить за ваше процветание?» Потом выражение его лица изменилось — оно мне не понравилось — и он произнес мое имя «мистер Джеймс Кэплон Ансуэлл», словно ни к кому конкретно не обращаясь, посмотрел на меня и добавил: «Тот брак был бы выгоден… можно сказать, обеим сторонам».

Г. М. остановил его, подняв руку:

— Одну минуту. Будьте внимательны. Он сказал «тот брак», а не «этот брак»?

— Да.

— Продолжайте.

— Потом он сказал: «Как вам известно, я уже дал на него согласие».

— Позвольте мне повторить, — снова прервал Г. М. — Значит, мистер Хьюм сказал: «Тот брак был бы выгоден… я уже дал на него согласие»?

— Да.

— Понятно. А потом, сынок?

— Потом он сказал: «У меня не может быть никаких возражений — я имел честь быть знакомым с покойной леди Ансуэлл и знаю, что финансовое положение вашей семьи вполне надежно».

— Снова подождите! Он сказал «ваше финансовое положение» или «финансовое положение вашей семьи»?

— «Финансовое положение вашей семьи». А потом добавил: «Поэтому хочу сообщить…» Это было все, что я расслышал. В виски был наркотик, и я отключился.

Г. М. глубоко вздохнул и продолжал тем же монотонным голосом:

— Давайте вернемся к телефонному звонку, которым вас вызвали на Гроувнор-стрит. Покойный знал, что вы приезжаете в Лондон поездом, который отходит из Фроненда в девять утра?

— Должен был знать.

— И он также знал, что поезд прибывает в Лондон только в 10.45, поэтому ему не удастся связаться с вами до одиннадцати?

— Мэри ему говорила об этом.

— Тем не менее он постоянно звонил в вашу квартиру, начиная с девяти — когда вы только отбывали из Фроненда?

— Да.

— Когда вы говорили с ним по телефону в субботу в половине второго, вы уже слышали его голос раньше?

— Нет.

— И никогда с ним не встречались?

— Никогда.

— Расскажите, как начался телефонный разговор.

— Зазвонил телефон, и я снял трубку. Я сидел на диване и потянулся к аппарату, просматривая газету. Тогда я подумал, что мистер Хьюм сказал: «Я хочу поговорить с Кэплоном Ансуэллом». Я ответил, что я у телефона.

Г. М. склонился вперед:

— Вы подумали, что он сказал: «Я хочу поговорить с Кэплоном Ансуэллом», но позже, вспоминая об этом, вы осознали, что мистер Хьюм сказал нечто другое?

— Да.

— Что же именно? Молчание.

— Может, в действительности он сказал: «Я хочу поговорить с капитаном Ансуэллом»?

— Да.

Г. М. бросил свое досье на стол, скрестил руки на груди и произнес с угрожающей мягкостью:

— Короче говоря, во время вашей телефонной беседы и позже, в собственном доме, он думал, что разговаривает с вашим кузеном, капитаном Реджиналдом Ансуэллом, не так ли?

Глава 11

ПЯТЬ ТЫСЯЧ ФУНТОВ ЗА МОЛЧАНИЕ

Минут десять в зале царила мертвая тишина. Мне чудилось, будто я различаю людское дыхание. Смысл услышанного доходил до присутствующих постепенно, но меня интересовала реакция судьи. Обвиняемый, на усталом лице которого появилось сардоническое выражение, казалось, пытался встретиться взглядом с Реджиналдом Ансуэллом, но тот сидел за солиситорским столом спиной к скамье свидетелей, положив руку на бутылку с водой, и словно не слышал слов Г. М. Его мрачное лицо с волосами того же цвета, что и у подсудимого, выражало только скуку и легкое удивление.

— Да, я имею в виду этого человека, — уточнил Г. М., привлекая к нему внимание.

Реджиналд покачал головой и презрительно улыбнулся. Сэр Уолтер Сторм поднялся во всем своем великолепии.

— Позвольте предположить, милорд, — сказал он, — что обвиняемый едва ли является авторитетом в том, что мог или не мог думать мистер Хьюм.

Судья задумался, слегка потирая виски.