Когда Сара думала об отце, перед глазами ее обычно вставали его руки – крупные, обветренные, с заусенцами вокруг ногтей. Он занимался установкой кондиционеров и обогревателей в жилых домах и постоянно возился то в подвалах, то на чердаках. Руки его всегда выглядели крепкими, но уставшими.

Сара любила родителей, но вот говорить с ними по душам почему-то не могла. Со всеми своими проблемами она обычно бежала к Марку, который, похоже, всегда знал, как сгладить те острые углы, что в данный момент мешали ей чувствовать себя счастливой. Однако сейчас требовалось незаметно прошмыгнуть мимо двери его спальни, двери с плакатом, где был изображен Мохаммед Али с поднятыми над головой руками в боксерских перчатках. Под плакатом висела бумажка с надписью от руки: «Не входить или…» Сара знала, что это предупреждение к ней не относится, тем не менее грозное уведомление вызывало в ней чувство уважения.

Но на этот раз дверь была распахнута настежь. Марк услышал шаги сестры еще тогда, когда та входила в дом.

– Эй, зайди-ка!

Голос брата застал ее врасплох, лишив возможности прокрасться в ванную.

Сара вошла и прикрыла за собой дверь. Садиться она не стала – не хотелось оставлять после себя грязных пятен.

– Что это, черт побери, с тобой приключилось?

– Они хотели заставить Джерома… проделать это со мной.

– Что «это»?

– Сам знаешь. ЭТО.

Марк сел на постель, не сводя с нее взгляда своих карих глаз. Левая рука прошлась по волосам, правая, лежавшая на бедре, медленно сжалась в кулак.

– Кто? – тяжелым голосом спросил он.

– Лэйн и Томми. Но Джером ничего мне не сделал. То есть он пытался, но у него не получилось.

Он поднялся, подошел к сестре, обнял ее за плечи, прижал к себе. Сара уловила аромат «Олд спайс» – этим лосьоном после бритья брат стал пользоваться недавно, и она еще не привыкла к новому запаху. Она еще не разбиралась во всех этих штучках, но уже понимала, что Марк чем-то выделяется среди друзей. Несколько раз ей приходилось видеть, как девушки – студентки колледжа, проезжавшие мимо в открытых автомобилях, специально сбрасывали скорость, чтобы повнимательнее рассмотреть его, ничуть не смущаясь его молодостью, а может, и привлеченные ею.

– Пойди вымойся и почисти одежду, – сказал Марк. – Поговорим завтра. И больше никому ни слова. О'кей?

– Да.

На следующий день небо затянули тучи: надвигалась весенняя гроза. Вечером вместе с Марком Сара отправилась в апельсиновую рощу; густой воздух был неподвижен, и только аромат цветущих деревьев накатывал – одна волна за другой.

– Может, они и вовсе не придут, – сказала Сара.

– Тогда мы их сами найдем.

Глядя на скрещенные на груди руки брата, она думала о том, сколько раз они дарили ей ощущение покоя и безопасности. Марк всегда оказывался рядом в нужный момент, чтобы спасти ее от этого мира – принять на свои плечи груз ее проблем и страхов. Как Атлант, не дающий небу упасть вниз.

Их голоса – Томми и Лэйна – они услышали одновременно. О присутствии Джерома можно было только догадываться, скорее всего, он молча крутился возле приятелей.

При виде двух тощих мальчишек – каждому по десять, но оба делают вид, что уже взрослые, – Марк даже несколько растерялся. Сара же чуть было вновь не расхохоталась.

– Эй, парни! – окликнул их Марк.

Увидев его, мальчишки замерли. Над землей взвилось чуть заметное облачко пыли – там, где их ноги споткнулись о невидимую стену страха и уже не могли сделать дальше ни шагу.

Марк направился прямо к ним, Сара последовала за братом.

– Ну, так чья же это была идея? – спросил он.

– Лэйна, – вырвалось у Томми.

– Ты, предатель, – огрызнулся Лэйн и, поворачиваясь к Марку с видом плевать-я-на-все-хотел, добавил: – Ну и что? Ей никто не сделал больно.

– Мне кажется, тут дело не совсем в этом, – заметил Марк, придвигаясь ближе. – Или в этом, а, Сара?

– Нет.

Одним быстрым движением Марк схватил Лэйна за руки, завел их мальчишке за спину. Личико Лэйна начало меняться: рот скривился, лоб наморщился, уменьшился в размерах.

– Ты можешь сделать с ним все, что захочешь, Сара. – Марк в упор глянул на сестру.

– А что это значит? – Она ждала команды, инструкций.

– То, что я сказал.

Она бросила взгляд на Лэйна, извивавшегося в крепких руках Марка, и мышцы ее сами приняли решение. Пальцы автоматически сжались в кулак, она шагнула к Лэйну почти вплотную и с размаху заехала ему кулаком в лицо. Костяшками пальцев Сара ощутила, что сломала переносицу, а опуская руку, заметила на ней кровь. Рот Лэйна открылся в крике, но вырвалось из него лишь сдавленное дыхание.

Когда же голос проложил наконец себе дорогу наружу, темный, напоенный запахом цветения воздух вздрогнул от вопля ярости и боли. Почувствовала ее и Сара. И тут все вдруг пришло в движение. Развернувшись, Томми со всех ног бросился бежать между деревьями, Марк разжал руки, и Лэйн скорчился на земле, приложив ладонь к носу, пытаясь остановить бегущий из него красный ручеек. В небе что-то с треском разорвалось, и на землю хлынули потоки воды, смывая кровь с ободранного кулачка Сары.

Когда брат с сестрой добрались до дома, уже совсем стемнело. Сара прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь, чтобы в одиночестве рассмотреть руку. Кожа на костяшках кулака оказалась содранной, по ней уже начала расплываться легкая синева, на одном из пальцев еще остались следы крови. Сара поняла, что навсегда запомнит то ощущение, когда она услышала хруст сломанной переносицы. Дождь так и не смыл его – не смоет и время. Но она не была уверена в том, что ощущение это ей понравилось.

Дождь между тем перешел в настоящий ливень. Сара распахнула окно и стояла, глядя в темноту, чувствуя на лице его брызги. Подобно тому, как героиня книжки Скарлетт О'Хара дала слово никогда в жизни не испытывать больше голода, Сара сказала себе, что никогда в жизни она не позволит мальчишкам одурачить себя. Она будет разбираться в них так, что никакие их уловки не застанут ее врасплох. Безусловно, для этого придется еще кое-чему научиться. Одну вещь она для себя уже выяснила: плачут мальчишки – мужчины не плачут. Мужчины НЕ УМЕЮТ плакать. Очевидно, когда мальчишки достигают определенного возраста, с ними происходит некое превращение, в результате которого их организм утрачивает способность вырабатывать слезы – слезные железы просто высыхают или выпадают, как молочные зубы у ребенка. Она не представляла, НАСКОЛЬКО ошибается в этом вопросе, – ну если только в возрасте? Марка она ни разу не видела плачущим, бесспорно, не умеет плакать и отец – нужно будет спросить Марка об этом.

Убеждена Сара была и в том, что снов мужчины тоже не видят, однако и это требовало проверки – ведь тут тоже можно запросто ошибиться. Так она подумала в тот день, когда впервые рассказала отцу о своем сне. Ночью она шла куда-то вдоль берега моря; волны серебрились под луной, свет ее был так ярок, что Сара отчетливо видела собственную тень на песке. А навстречу ей шел Христос, и в том, что он тоже оказался там, не было ничего необычного. Они сидели бок о бок на песке, смотрели на волны и разговаривали. Сара похвасталась, как после обеда десять раз подряд попала мячом в баскетбольную корзину, установленную на щите неподалеку от дороги; чтобы было интереснее, после каждого меткого броска она отступала от щита на один шаг. Затем рассказала о кролике в зоологическом магазине – ей так хотелось, чтобы он жил у нее! По правде говоря, Христос больше молчал и слушал, что она тоже нашла совершенно естественным. Ей всегда казалось: Господь не может не быть хорошим слушателем. Побеседовав таким образом, оба они поднялись и пошли – каждый в свою сторону. Луна так и не успела пересечь небосклон.

Когда Сара выложила все это отцу, она в ожидании подняла на него глаза, немало гордясь тем, что поделилась с ним этим тщательно оберегаемым от других секретом. А отец прищурился и произнес: «Да, вот уж непонятная штука». И все. Поэтому-то она и пришла к выводу, наименее для нее болезненному: мужчины не видят снов, это единственная причина, помешавшая отцу понять ее. Однако теперь этой уверенности Сара не испытывала. А может, все дело в том, что отец в своих снах видит такие вещи, о которых ему просто не хочется говорить? Может, только девчонки рассказывают друг дружке свои сны, а мужчины притворяются, что совсем их не видят.