Это на маори, говорила она, но Кеннет, немного умевший говорить и читать на маори, никогда не мог расшифровать ее каракули. Кэти, посвященной в тайны всех остальных, доставляло огромное удовольствие хранить свои маленькие секреты. Впрочем, даже ей не удалось выпытать то немногое, что было известно Кеннету о Марианне.
Она хорошо знает Лондон. Это выяснилось в их разговоре о Национальной галерее и об аукционах. Сингапур стал еще одной подсказкой, впрочем, возможно, это была лишь промежуточная остановка на ее пути в Новую Зеландию. Еще Марианна прекрасно разбиралась в живописи и в стоимости полотен кисти старых мастеров.
Кеннет поставил машину на стоянке и, перейдя дорогу, направился в магазин, где купил две упаковки мороженого с шоколадными чипсами, поскольку у Марианны могло возникнуть желание присоединиться к дочери, и еще несколько вафельных стаканчиков – на случай если они предпочтут не есть его ложками. Теперь оставалось только въехать на высокий холм, где расположен старый дом Макинтайров, смотревший фасадом на бухту Отаго.
Господствующая высота, всегда с уважением думал Кеннет. Хотя сам дом не особенно впечатлял – просто большое ветхое строение, с трех сторон окруженное потрепанными непогодой широкими верандами. Однако для его матери он был наполнен воспоминаниями, а кроме того поражал вместительностью: в нем было бы просторно целой семье и хватило бы места для братьев, если бы им вздумалось приехать в Данидин.
Сегодня этот дом готовился принять Марианну Каро и ее дочь – на тот срок, на который они захотят здесь остаться. «На который я смогу их удержать», – поправил себя Кеннет, направляясь с мороженым в кухню.
Кэти нарезала овощи.
– Все в порядке? – спросил он, устремляясь к холодильнику.
– Конечно. – Она окинула его критическим взглядом. – Ты весь вспотел, рубашка прилипла к спине. Нужно принять душ и побриться.
Ставя вафельные стаканчики на стол, Кеннет с насмешливой улыбкой взглянул на Кэти.
– О том, что нужно чистить зубы, можете не напоминать.
Ничуть не смутившись, она метнула на него хитрый взгляд.
– Тот одеколон, который ты купил… он очень приятный. Определенно, в нем что-то есть.
– Я рад, что вы одобряете мой выбор. Уже понюхали, а?
Кэти хмыкнула.
– Тебе понадобятся все возможные ухищрения, чтобы получить как можно больше от этого вечера.
– Никакой искусственной поддержки! Внешние факторы ничуть не влияют на Марианну. Ей неважно, кто я, чем занимаюсь и какие материальные выгоды могу предоставить.
– Может, так… а может, и нет. Умные женщины водят мужчин, которых хотят заполучить, на длинном поводке. Ты лакомый кусок, Кен, а мне сдается, что еще ни одна женщина так не привязывала тебя к себе.
Он покачал головой.
– Я вовсе не лакомый кусок для нее. Здесь что-то совсем другое.
Кэти подняла на него насмешливый взгляд.
– Глава и совладелец «Бумаги Макинтайра»? Обладатель собственного самолета? Один из самых влиятельных и уважаемых людей в Отаго?
– Все это для нее ничего не значит. Я бы понял, если бы это было не так. Я не дурак, Кэти.
– Влюбленные мужчины порой бывают слепы.
– Не так уж я и слеп.
В дверь черного хода громко постучали.
– О, фрукты принесли! – Всплеснув руками, Кэти поспешила открыть. – Бог с тобой, Кен. Но по мне, так твоя Марианна – дурочка, если не видит в тебе лакомого кусочка.
Не дурочка, покачал головой Кеннет. Просто у Марианны свой взгляд на ценности. Эта женщина думает и поступает так, как считает нужным, никому не позволяя влиять на свою жизнь.
Действуя машинально, он отнес портфель в кабинет, разделся в спальне и направился в ванную, чтобы принять душ и побриться, – и при этом не переставал вспоминать…
Эта картина… Проходя через приемную секретарши в свой кабинет, он обратил внимание на акварель, висящую над ее столом, и застыл на месте.
– Откуда у вас этот пейзаж?
– О, простите! – Ее лицо залила краска виноватого смущения. – Мне следовало бы посоветоваться с вами, прежде чем вешать ее в вашем офисе…
– Все в порядке. Мне просто хотелось узнать. От нее трудно оторвать взгляд.
Непритязательный морской пейзаж, изображающий, по-видимому, меловые скалы Дувра в ненастную погоду, рождал какое-то щемящее и светлое чувство.
– Да, я сразу влюбилась в эту акварель и не смогла ее не купить.
– Где?
– На рынке у пляжа, в пятницу вечером.
– На рынке?!
Таким вещам место в галерее. Это не ширпотреб, который продается на улицах! Кеннет любил живопись, и у него была небольшая, но со вкусом подобранная коллекция.
– Да. Обычно там продается самодельная бижутерия и не менее дешевые картинки, но на прилавке с плетеными корзиночками я увидела несколько удивительных акварелей. Мне хотелось купить их все, но одна эта обошлась больше чем в сотню долларов.
– Художник, похоже, не из местных?
– Женщина, которая их продавала, здесь недавно. Она живет в кемпинге. Очень экзотичная особа. Я слышала, она приехала из Испании.
Экзотичная… Он сразу представил сильно накрашенную дамочку в разноцветных развевающихся одеждах. И все же вечером следующей пятницы отправился на пляжный рынок.
Первый взгляд на нее… Кеннета словно потянуло сильнейшим магнитом, сердце громко забилось, пульс участился. Она разговаривала с соседкой по прилавку. Почувствовала ли женщина его присутствие? Наверное, да, потому что резко повернула голову. Их глаза встретились – и между ними словно пробежал электрический разряд. Затем она замерла, словно почуяв опасность, ее ресницы опустились. Женщина отгородилась от него.
Кеннет невольно остановился. От него словно заслонились щитом, и он почувствовал желание смести преграду. «Она не знает меня, – напомнил себе Кеннет, – а я не знаю ее». Он постарался преодолеть вспышку агрессивности, вняв внутреннему голосу, который твердил, что штурмом здесь победы не добиться.
Медленно подойдя, он принялся с равнодушным видом рассматривать акварели, разложенные на шатком столике. Каждая, несомненно, была произведением искусства и вызывала в Кеннете почти такое же возбуждение, как и сама женщина. Сельские пейзажи, портрет очаровательной девочки, натюрморт… Она вложила в них частичку себя, частичку души, сердца, разума и сделала это с мастерством и изысканным вкусом.
Кеннет не удержался и провел пальцем по рамке одной из картин.
– Это написали вы?
Ее ресницы взлетели вверх.
– Да.
Женщина стояла не шевелясь и смотрела на него по-кошачьи настороженными глазами. Он улыбнулся.
– Похоже на Англию?
– Да. – Ответной улыбки не последовало. От нее веяло тревожным ожиданием. – Вы хотите что-нибудь купить?
Ей явно хотелось, чтобы он поскорее ушел, и это было так странно, что еще больше заинтриговало Кеннета.
– У вас настоящий талант, – заметил он.
Женщина пожала плечами.
– Вас что-нибудь заинтересовало?
– Вы жили в Англии? Я не мог видеть ваши работы на одной из выставок в Музее Виктории и Альберта?
Напряжение женщины усилилось. Она бросила на него невыразительный взгляд.
– Вы наводили обо мне справки? Кто вы такой?
– Кеннет Джордан. Я возглавляю компанию «Бумага Макинтайра» здесь, в Данидине, а сейчас организую сеть магазинов по всему миру. Мне нужен кто-нибудь. Кто-то особенный. Вы… я думаю.
Ответом ему послужили вспышка тревоги, глубокая неприязнь во взгляде.
Итак, интимные интонации здесь неприемлемы. Кеннет мгновенно вернулся к деловому тону.
– Я понимаю, что мое предложение вряд ли вас заинтересует. Но у вас, по крайней мере, не будет необходимости продавать ваши акварели на рынке… Мне нужно создать серию рекламных плакатов и эскизы оформления интерьеров. Не сомневаюсь, вы прекрасно справились бы с этим.
Никаких колебаний, ни малейшей паузы, ни проблеска заинтересованности.
– Я не та, кто вам нужен, мистер Джордан.
– Думаю, это мне судить, кто мне нужен, – сухо возразил Кеннет.