Кеннет хрипло выдохнул, и Марианна услышала в этом звуке огромное сдерживаемое напряжение. Затем он повернулся, и каждое нервное окончание в ней запело в предвкушении первого прикосновения, первого доказательства неотвратимости того, что должно было случиться, того, о чем она страстно мечтала во тьме бесчисленных ночей, наполненных бесконечным одиночеством.
«Возьми меня! – мысленно взмолилась Марианна. – Возьми меня!..»
И его рука обхватила ее талию, прижала к себе, в то время как другая погрузилась в волосы, наматывая пряди на сильные, решительные пальцы. Его грудь прижалась к ее мягким грудям, коснувшиеся ее бедра были тверже камня. Затем его губы завладели ее ртом, доставляя ни с чем несравнимое удовольствие.
Кеннет вызывал и заставлял длиться потрясающие ощущения, с каждым поцелуем все больше утоляя казавшийся неутолимым голод. Это было так чудесно, что Марианна жадно упивалась каждым моментом, и в то же время ее снедало желание изведать все, что мог дать ей этот мужчина.
Ее руки гладили его волосы, притягивали к себе голову, чтобы пьянящая близость не кончалась. Ее тело плавилось от жара его тела. А когда он, обхватив ее бедра, приподнял повыше и прижал еще теснее, она почувствовала, как Кеннет возбужден, как стремится к завершению этой близости, молит о нем, и это показалось ей совершенно естественным и прекрасным.
– Останься сегодня со мной… – Кеннет прошептал эти слова прямо в ее саднящие от поцелуев губы. – Останься! – с отчаянной настойчивостью повторил он. – Шейлу можно уложить и здесь.
Шейла… Где?.. Марианна соображала медленно и с большим трудом. Ушла с Кэти Ророа мыть руки.
– Ты тоже этого хочешь, Марианна.
В голосе Кеннета звенела страсть. Он снова прижал ее к себе, доказывая, как оба они возбуждены. Марианна жалела, что он заговорил, что остановился… что вернул ее к действительности. Шейла… Кэти Ророа должна была принести следующую перемену. Как долго они с Кеннетом простояли, вот так, обнявшись?
Он поднял голову.
– Посмотри на меня!
Его глаза были похожи на горящие угли. Он высвободил руку из ее волос и нежно погладил по щеке. Кеннет говорил медленно, мягко, оплетая ее сетями соблазна, запутывая в них Марианну.
– Мы хотим друг друга. В этом нет ничего плохого, так пусть это случится, Марианна. Пусть это время будет только для нас… Мы будем делать только то, что приятно нам, забыв обо всем остальном. Пусть эта ночь станет нашей ночью.
Забыть обо всем остальном… только на одну ночь…
– Скажи «да», Марианна. Скажи, что останешься со мной.
– Да, – сказала она, испытывая большую, чем Кеннет мог представить, потребность отвоевать этот кусочек времени у жизни, которую ей приходится вести из-за своего глупого и наивного решения выйти замуж за Генри Сондерса. – Я хочу провести эту ночь с тобой, Кен.
Одна украденная ночь. Какой вред она может причинить?
Никакого… Только удовольствие… Одна ночь с королем удовольствий.
И он снова поцеловал ее, чтобы показать, что ожидает Марианну.
5
Им пришлось отложить начатое на более позднее время. Они уже были не одни. Но Марианна по-прежнему чувствовала себя не матерью и не гостьей, она была погружена в восхитительные ощущения, которые охватили ее после того, как она наконец перестала сопротивляться желаниям, вызываемым в ней Кеннетом Джорданом.
Казалось странным снова сидеть за столом, словно ничего не случилось, и втайне наслаждаться возбуждением, которое продолжало звенеть во всем теле, пока Кэти Ророа везла столик на колесах со следующей переменой блюд. Шейла, бежавшая за ней со стаканчиком шоколадного мороженого, подскочила к Кеннету, чтобы поблагодарить его за лакомство.
Марианна не могла оторвать взгляда от Кеннета, рисуя в воображении, чем они будут заниматься, оставшись одни. Не оставило ли его возбуждение? Трудно было это понять, когда он сидел через стол от нее. Она пыталась представить, как он будет выглядеть без одежды, как будет вести себя с ней. Мужественно и уверенно, решила она, не пытаясь что-то доказать ей, а просто оставаясь самим собой. И позволяя быть самой собой ей.
– Выглядит великолепно, Кэти, как обычно, – похвалил Кеннет старушку, раскладывающую по тарелкам тушеную рыбу с овощами и поливающую все это соусом.
– У Кэти есть специальное блюдо с бамбуковыми палочками внутри, для того чтобы готовить рыбу, мамочка, – с важным видом сообщила Шейла. – Она показала мне много интересного. В этом доме такая большая кухня! Больше, чем весь наш фургон.
– Это хорошо, – рассеянно ответила Марианна, наблюдая, как девочка слизывает растаявшие капли мороженого, и во всех захватывающих подробностях вспоминая поцелуй Кеннета.
– А еще у Кэти есть коллекция раковин, – тараторила Шейла. – Она обещала мне показать их, когда закончит дела в кухне.
– Это хорошо, – снова проговорила Марианна, слыша свой голос словно со стороны и пытаясь сосредоточиться на том, что говорит дочь. Она повернулась к Кэти Ророа, закрывающей соусницу. – Спасибо за то, что тратите на Шейлу ваше время.
– Не за что. Мне только в радость смотреть, как она всем восторгается. С детьми так и должно быть.
– Да, – согласилась Марианна, счастливая тем, что проблем с Шейлой у нее не будет.
Сегодня вечером ей нужно быть свободной от забот, свободной, для того чтобы отдать свое тело Кеннету Джордану, заниматься с ним любовью, насладиться каждой каплей удовольствия, которое он сулил ей.
– Тебе скоро уже пора спать, а твоя мама еще задержится у нас, Шейла, – ласково сказал Кеннет, улыбаясь девочке. – Когда вы закончите смотреть раковины, Кэти выберет тебе какую-нибудь спальню.
– Целую спальню для меня одной? – Глаза девочки изумленно округлились, а затем в них отразилась тревога. – А где будешь ты, мамочка?
– Здесь, – ответила Марианна. – Здесь, с Кеннетом, – добавила она, и ее сердце наполнилось блаженством при одной мысли об этом.
Конец фантазиям, бесплодным мечтам. Сегодня она будет с живым, настоящим мужчиной из плоти и крови, с мужчиной, которого хочет, который будит все ее чувства.
– В комнате, где хранятся мои раковины, есть кровать, – бодро сказала Кэти Шейле. – Может быть, тебе там понравится. Пойдем посмотрим?
– Да! – выкрикнула девочка с пылом первооткрывателя.
Они с Кэти удалились, оставив Кеннета и Марианну заканчивать обед вдвоем.
Кеннет снова наполнил бокалы вином. Марианна неотрывно смотрела на завитки темных волос на его груди и думала: такие же они мягкие и шелковистые, как волосы на голове, которые она гладила, когда он целовал ее, или жесткие и упругие?
– За свободу! – провозгласил Кеннет и поднял свой бокал.
– На одну эту ночь, – добавила она, опьяненная рождаемыми воображением образами больше, чем любым вином.
Но когда Марианна отпила прекрасного терпкого шардонэ, его букет показался на удивление богатым, словно у нее обострились все чувства. Рыба тоже была великолепна – сочная, нежная, душистая. Ничего лучше она не ела. Овощи и соус идеально дополняли ее. Время от времени Марианна поднимала взгляд, наблюдая, с каким изяществом ест хозяин дома.
Все относящееся к нему доставляло ей удовольствие. И какое это облегчение, когда не нужно воздвигать преграды, говорить «нет», когда хочется сказать «да», и сдерживать свои порывы! Ей нравилось все, что она знала о Кеннете Джордане. Сегодня она узнает еще больше. Столько, сколько сможет. Она сложит воспоминания об этом вечере в драгоценную шкатулку и будет хранить их вечно.
Кеннет отложил вилку и кивнул в сторону ее почти пустой тарелки.
– Вкусно?
– Великолепно! – откликнулась она, не обдумывая ни своих слов, ни реакций: сегодня ей это ни к чему!
Он довольно улыбнулся и, откинувшись на спинку стула с бокалом в руке, стал наблюдать, как она доедает оставшееся. Марианна слегка покраснела, представив, о чем он может сейчас думать. О том, как мало на ней надето под платьем? Он наверняка понял это, когда прижимал ее к себе. Воображает ее обнаженной?