Элла Уорнер

Рискованный шаг

Алоизиус Каро был не в духе. За обедом от него досталось и жене, и служанке. И никто не посмел бы усомниться в праведности его гнева. Эта столовая с огромным камином, этот теряющийся в перспективе стол красного дерева со сверкающим на нем серебром, хрусталем и севрским фарфором – вкупе с трехэтажным загородным особняком и антикварным магазином на главной торговой улице Барселоны – все было поставлено под удар из-за блажи какой-то девчонки. У него даже язык не поворачивался назвать ее дочерью!

Из-за женских фантазий – она, видите ли, вдруг почувствовала себя узницей! – Алоизиус мог лишиться всего. Как можно чувствовать себя узницей, получив такое наследство и коллекцию бесценных картин в придачу? Да, конечно, это наследство ее малолетней дочери, да, конечно, у той имеется опекун…

Вот в этом-то опекуне, в Филипе Агилера, все и дело… Хотя вряд ли он сможет забрать у Алоизиуса его главную ценность – антикварный магазин. Но кто знает? Ведь Каро зависит от него во множестве деловых вопросов, и если разозлит Агилера, тот запросто перекроет ему кислород. Этот магазин Алоизиус получил из его рук в обмен на согласие выдать свою дочь за Генри Сондерса, управляющего испанским филиалом банка своего отца.

«Нет, это не дочь, а ехидна!» – продолжал негодовать Алоизиус уже у себя в кабинете. Даже послеобеденная сигара не радовала его. Свалилась вчера как снег на голову и потребовала, чтобы он помог ей и ее дочери скрыться. Да у нее просто мания преследования! Да она просто с жиру бесится!

Разумеется, он сказал все, что о ней думает. В ответ Марианна схватила дочь и умчалась в город, к школьной подруге, заявив, что ноги ее больше не будет в отчем доме. Ну и пусть! Остынет, придет в чувство, поймет, что бежать некуда…

В дверь осторожно постучали.

– Да! – рявкнул он.

Вошедшая служанка, Пилар, была сама невозмутимость.

– К вам синьор Филипе Агилера.

Ноги у Алоизиуса подкосились. Вот оно! Легок на помине… Нет, у Филипе нет оснований злиться на него: он сделал все, что в его силах.

– Проси.

Одетый в безупречный костюм высокий мужчина с седыми висками вошел в кабинет и сдержанно поздоровался. Каро бросился ему навстречу.

– Филипе! Сколько зим, сколько лет! – расплылся Алоизиус в льстивой улыбке, тут же помрачнев, он испустил тяжелый вздох. – Догадываюсь, что привело вас ко мне. Это неслыханно! Я так ей и сказал. Надеюсь, она одумается и…

Агилера жестом остановил это словоизвержение.

– Алоизиус, у меня к вам небольшая просьба. Не могли бы вы передать этот пакет Марианне?

Филипе протянул растерянному антиквару толстый голубой конверт, который извлек из черного кожаного портфеля. Алоизиус взял его и начат открывать клапан.

– Мне бы только хотелось, – продолжал Агилера, – попросить вас не упоминать при этом обо мне. Все, что лежит в конверте, она должна счесть результатом ваших усилий.

Алоизиус достал первые попавшиеся бумаги, взглянул на них и, ошеломленный, уставился на посетителя…

1

Мужчина в костюме! Никто не носит костюмов в Данидине, особенно воскресным днем.

Плывущую в прозрачной зеленоватой воде Марианну пронзил страх. Нужно получше рассмотреть незнакомца, который прошел по парку, обрамлявшему пляж.

Мужчина в костюме! Может быть, это один из них?

Прежде чем она успела разглядеть незнакомца, тот скрылся за душевыми. С бешено бьющимся сердцем Марианна ждала, когда он появится вновь, испытывая ужас при мысли о том, что ее все-таки выследили, несмотря на все предосторожности.

Она здесь уже шесть месяцев… наверное, слишком долго для одного места. Она потеряла бдительность, что было большой ошибкой. Глупо думать, что можно где-либо чувствовать себя в безопасности, когда ставки так высоки. Хотя ей казалось, что здесь, на краю мира, каковым является остров Южный, – так далеко от всего, что имеет цену для них, – у нее есть реальный шанс.

Данидин[1] – пестрый, многонациональный город, основанный шотландскими колонистами и особенно разросшийся, после того как здесь было обнаружено месторождение золота, – вряд ли был даже известен европейским финансовым воротилам. История и тропическое расположение, разумеется, привлекали на полуостров Отаго туристов, но никто не носил здесь костюмов – ни местные, ни приезжие. Жара заставляла обходиться минимумом одежды.

Незнакомец снова попал в поле ее зрения – на то короткое мгновение, пока пересекал открытое пространство между душевыми и кафе. Он смотрел в другую сторону, на стоянку машин, поэтому разглядеть его было невозможно, однако костюм слишком о многом говорил Марианне.

Этот человек одет явно не для местного климата. Мужчина слишком спешил, для того чтобы переодеться. И он целеустремленно направлялся к стоянке жилых прицепов, примыкавшей к пляжу.

А Шейла как раз пошла в фургон за холодным лимонадом!

Подстегиваемая паникой, Марианна помчалась по отмели, а затем по мокрому песку, дававшему хороший упор ноге, к скальному выходу, поднявшись на который можно было попасть на зады кемпинга. Если это один из них, приехавший, чтобы забрать Шейлу, вернуть ее в ту, другую жизнь…

Не-е-ет!

Пока Марианна карабкалась с камня на камень, ее разум преисполнился решимости, а каждый мускул напрягся в готовности защитить дочь, не позволить вернуть ее в тот кошмар, который уготовили и обустроили для нее эти денежные мешки. Она не даст им снова увезти Шейлу в Европу. Ни за что! Ее дочери хорошо здесь. Если бы только их оставили в покое, позволили вести нормальную жизнь…

Когда Марианна оказалась на зеленой лужайке за кемпингом, ее сердце колотилось, ноги подкашивались, а длинные мокрые волосы облепляли лицо. Люди из соседних домиков, с которыми она успела познакомиться, окликали ее, настороженные такой безумной спешкой, но Марианна не останавливалась и не отвечала. Ей необходимо было добраться до Шейлы прежде, чем мужчина в костюме найдет дочь. Знает ли он, где искать, в каком из фургонов они живут? Его не было видно, однако Марианна знала, что он где-то поблизости.

Она сделала последний рывок, перепрыгивая через растяжки тентов и колышки, обогнула наконец свой фургон… и замерла на месте.

Мужчина в костюме был здесь и разговаривал с ее дочерью – но это был не один из них. Это был Кеннет – ее данидинский работодатель, Кеннет Джордан, не имевший с ними ничего общего!

И – если бы она согласилась признать тщательно скрываемую даже от себя правду – он был главной причиной того, что она задержалась в этом месте дольше, чем следовало.

– Что случилось? – спросил Кеннет, нахмурившись при виде ее явного волнения.

Дрожа от облегчения, Марианна прислонилась к стенке фургона и прижала одну руку к колотящемуся сердцу, другой отводя с лица пряди волос. Длинные, до пояса, золотистые, сейчас спутанные морем, они, наверное, походили на сеть. Марианна испытывала смущение, представ перед ним в таком растрепанном виде и слишком обнаженной.

– Почему ты так бежала, мама?

Переведя дух, Марианна одарила пятилетнюю дочь тем, что считала ободряющей улыбкой.

– Я решила, что ты потерялась.

Шейла возмущенно фыркнула:

– Вот еще!

Такой уж это был маленький замечательный чертенок с красивым личиком в обрамлении густых каштановых кудряшек! Ни тени страха перед нависшей над ней опасностью в больших янтарных глазах. Марианну поражала та счастливая самоуверенность, которую дочь обрела за время жизни в кемпинге на окраине Данидина, и была рада, что это качество по-прежнему при ней.

– Тебя долго не было, а мне до смерти хотелось пить, – попыталась оправдаться Марианна, чувствуя на себе заинтересованный взгляд Кеннета Джордана и жалея, что обнаружила перед ним свой страх.