— Вообще-то она забрала. Но через месяц Джесс собрал манатки и переехал ко мне. На велосипеде. Сказал, что у матери каждый день одна ругань, ни минуты покоя. Я и сам не люблю вздорных женщин. Меня это бесило с самого первого дня, как только мы поженились. Нет ничего отвратительней для мужчины! Ну, а Джесс — он тоже мужчина. Вот такие дела.

— Но ведь это ужасно! Он такой невоспитанный!

— Если он заскучает по матери, — невозмутимо продолжил Рик, — то может навестить ее. Она живет совсем рядом. Слушай, Коко, чего ты распереживалась? За ребенка в ответе родители. Это их дело — учить сына манерам. А ты — ты просто моя девушка! Я что, не прав?

Рик поцеловал ее, и вопрос был замят. Отвечая на поцелуй, Коко думала о Джессе. Этот мальчишка стоит между ней и Риком. Она вдруг осознала, что, помимо постели и секса, существуют куда более сложные и непостижимые связи, объединяющие людей. И о них нельзя забывать.

3

Коко не могла разобраться в себе — в своем отношении к Рику. По трезвом размышлении, он определенно не мужчина ее мечты. Еще год в том же духе, и Рик превратится в настоящего алкоголика. Столько пить — это же руки и ноги откажут! Он просто удержу не знает — как начнет, остановиться не может. Все до капельки высосет, даже кусочки льда. Коко тоже нравился алкоголь, но при виде пьющего Рика ей становилось не по себе. Рик даже не чувствовал вкуса напитков, которые поглощал. Он просто пил, чтобы напиться как можно скорее, словно соревновался с другими. Но напиться ему удавалось довольно редко, он уже проспиртовался насквозь. Чтобы как следует набраться, Рик должен влить в себя бутылки две «Баккарди».

Не первой юности алкоголик, да еще с ребенком на руках! Коко и сама не могла взять в толк, почему ей не хочется расставаться с Риком, и почему по утрам в понедельник она бьется в истерике.

Рик, конечно, хорош в постели, но дело не в этом. Коко не привязывалась к мужчинам из-за секса. Да, ей нравилось спать с мужчинами, которые привлекали ее, но это ровным счетом ничего не означало. Она никогда не была рабой своих чувств. Наслаждение — это особая статья, оно не зависит от отношений между мужчиной и женщиной…

Словом, Рика нельзя было назвать «потрясным парнем». И особого сексапила в нем тоже не наблюдалось. По утрам он укутывал Коко своим телом, словно влажным шерстяным одеялом. И во сне всегда прижимался к ней. Поначалу она раздражалась, но вскоре уже не могла заснуть без этого ощущения. Человек не в силах расстаться с одеялом, пропитавшимся его потом. Коко начала привыкать к телу Рика, как ребенок к любимому одеялу.

Как-то раз они сидели вдвоем, пили и болтали. Рик сказал, что женщины — это его пунктик. Когда он видит на улице хорошенькую мордашку, то обязательно оглянется. Коко нашла это очень милым. Она и сама заглядывалась на симпатичных парней, а то и нарочно подбиралась поближе, чтобы затащить потом в постель — и такое бывало. Но Рик-то на это не способен! Размышляя на подобные темы, она всякий раз вспоминала, как он затеял стирку в их первое утро, и ее разбирал смех. Рик вообще часто вызывал у нее улыбку. Даже когда напивался до свинского состояния. Коко хмурилась, но улыбалась уголками рта, — вроде как строгая дочь непутевого папаши, прощающая родителю милые слабости.

Коко очень нравилось думать, что только она способна оценить обаяние Рика. Обаяние его неумытой, помятой спросонья физиономии, на которой буквально написано чувство вины за ночную перепалку. Еще ни у кого она не видала такой жалкой физиономии. А его дурацкие реплики про погоду и прочую чушь, когда Коко впадала в черную меланхолию! Все это вызывало только улыбку — и теплое чувство в душе. Да, конечно, ни у кого не повернется язык назвать Рика «потрясающим мужиком». Ничего особенного. Но почему-то она не могла без него обойтись. Может, и вправду влюбилась?

Она рассмеялась. Да разве можно влюбиться в этого разгильдяя и беспробудного пьяницу? Однако, вспомнив лицо «беспробудного пьяницы», Коко едва не расплакалась. Она сделала для себя неожиданное открытие: любовь — это не душевное томление, не жар в груди. Пожалуй, то, что происходит с ней, даже трудно назвать событием. Но она плачет… Плачет при одной только мысли, что его нет рядом. Вот оно как обернулось… Коко почувствовала легкое раздражение, но оно тут же ушло, сменившись ощущением душевного комфорта.

Как-то, заявившись к Рику на очередной уик-энд, она увидела, что тот укладывает вещи. На вопрос «Что случилось?» Рик сообщил, что отец при смерти, так что нужно дней на десять смотаться домой, в Сан-Франциско. Наблюдая, как Рик, беззаботно напевая под нос, лениво кидает вещички в чемодан, Коко не удержалась от искушения попенять ему за такой пофигизм.

— Ты шутишь? Да он же бросил мою мамашу! А я его и в глаза не видывал! К тому же он алкоголик.

— Ну, прямо, как ты, — уточнила Коко.

— Пьянство — это у нас наследственное, — назидательно заметил Рик с широкой ухмылкой. — Жаль папашу… А не выпить ли за него?

Под этим благовидным предлогом Рик опрокинул стаканчик — хотя дел было по горло. Рядом с ним в полном молчании укладывал в ранец свои игрушки Джесс.

— Он тоже с тобой?

— Само собой!

— А школа? Как же занятия?

— Это проблема. Но на кого я его оставлю? Вообще-то я просил его мать… так она на меня наехала: плати двести долларов, иначе сидеть не буду! Не бог весть какая сумма, конечно, но дело не в этом. Я тресну, но не стану платить этой суке за то, что она будет сидеть с собственным ребенком. Пусть лучше он поболтается со мной по миру дней десять, может на пользу пойдет!

Джесс слушал молча. «Ну, тогда, может, я?…» — хотела было сказать Коко, но промолчала.

Ей никак не удавалось найти с Джессом общий язык. Сам он продолжал дичиться и дуться. Он вел себя, как щенок, и никого не подпускал к себе, кроме Рика.

И все же, двести долларов за десять дней — как-то чересчур, подумала она. Эта мадам, похоже, за-i была, что Джесс — ее родная кровь. Заломить двести долларов за собственного сына! Что же она за тварь такая, эта дамочка?

Сама Коко испытывала перед детьми безотчетный страх и рожать не собиралась. К тому же она и в кошмарном сне представить себе не могла, что ее прекрасное тело, отданное служению любви, будет обезображено беременностью. Но зачем же рожают женщины, которые не собираются заботиться о собственных чадах? Коко даже разозлилась на эту дуру.

— Я присмотрю за Джессом.

Рик и Джесс дружно обернулись в ее сторону. Они словно утратили дар речи.

— Ты это серьезно?

Рик явно не верил своим ушам. Джесс тоже пристально посмотрел на Коко.

От его взгляда ее даже дрожь пробрала.

— Я… Ну-у, да… серьезно…

Пути назад не было. Коко пожалела о собственном легкомыслии, но Рик уже душил ее в объятиях.

— Ты у меня просто чудо! Везет мне на женщин! Ты должен слушаться ее, понял, Джесс? А если она будет таскать в дом мужиков, ты мне расскажешь. Идет? — Рик вдруг помрачнел. — Ох, вспомнил сейчас о папаше, и так скверно стало… Пьянчужка, конечно, но хороший был человек!

Отец-то еще не умер, а Рик причитает, как по покойнику, с раздражением подумала Коко. Она с замиранием сердца ждала реакции Джесса. Сейчас он пошлет ее куда подальше.

— Так ты согласен? — спросила она.

— О'кей. Но только не пожалей, — бросил он.

В такие моменты Коко начинала чувствовать к Джессу острую неприязнь. Вообще-то, Коко хорошо относилась к мужчинам — ко всем мужчинам без исключения. Они такие душки! Может, и этот со временем станет вполне симпатичным — и она сумеет его полюбить… Хотя сейчас это казалось маловероятным.

Рейс на Сан-Франциско был утренний, но Рик совсем расслабился, забросил свой чемодан и уселся пить. Коко, впав в смутное беспокойство от перспективы остаться вдвоем с Джессом, стала пить за компанию. Впереди — целых десять дней разлуки, а у нее уже сейчас щемит сердце! «Я, наверное, глаз не сомкну», — пожаловалась она.