— Нет. А где это?

— Да не знаю, далеко, там, ехать долго. Мы с папой ехали один раз летом на машине мимо свалки. И я видел смерч. Ты видела смерч?

— Нет, это что, ураган?

— Нет. Это такой крутящийся столб из ветра, пыли и грязи. Он сам по себе возникает, когда в природе что-то неладно. Вот я видел там смерч. А тамошние люди рядом стояли и почти не смотрели на него. Наверное, там часто бывает смерч. Он мне долго снился… А Олег говорит, что в других странах мусор перерабатывают. Собирают гнутые коробочки и делают из них новые. А мы вот живём далеко от свалки и даже не знаем, как сильно мы намусорили в мире и какие мы создали смерчи… Дружок, дружок! — закричал Яшка и побежал к какой-то дворовой собаке. Совсем это был не его Дружок. Но пёс Яшку узнал и стал хвостом вилять, а Яшка его погладил.

А Света стояла, смотрела на Яшку и удивлялась, кто же он такой, этот Яшка-граф, рождённый для великих дел?

Глава одиннадцатая, в которой Костя придумывает план «Энергоспор» и тренируется носить Свету на руках, чтобы она не была похожа на мешок картошки

— Светка! Ну все, караул! — сказал Костик по телефону и засмеялся.

— А что такое?

— Светка, я тебе стихи написал! Ну прямо, знаешь, уж сидел-сидел, во, написал, ты прямо обхохочешься, чего я написал, почище Ромео! Взял такую открытку, ну, знаешь, приметную такую, чтоб если ты на столе положишь — чтоб твои родители непременно её увидали. Ну вот. Написал стих в открытку. А на стол-то пока что к себе положил, шляпа несчастная. И конверт подписал, что это тебе. Ну и нашёл-то её мой папаня, ха-ха-ха! А они-то с мамой у меня такие любопытные, с твоими вообще не сравнить. Ну и вот. У меня теперь тут полный караул.

— Тебя караулят? — спросила Света.

— Пока что нет, но они требуют тебя в гости привести. Так пока они с меня это требовали, они опять перессорились, потому что у них про всё на свете мнения разные. А я смотрел на них и вот придумал кое-что. Светка, помоги мне. Чего они все время ссорятся. У тебя мама с папой совсем не такие. Светка, а можно, я тебя на руках домой принесу? И будешь такая хорошая, и будешь меня обожать. Пусть им завидно станет. Можно? Чего ты молчишь? Я глупости говорю, да? Но ты же сама мне все это говорила.

— Ага, понесёшь и уронишь! Спасибо! — сказала Света.

— Нет, я же недолго понесу, только перед самой дверью, — объяснял Костик. — Чего ты думаешь — я слабак? Я сегодня дома кресло на руках носил, а ты-то уж полегче кресла будешь. Но это только полдела. Дальше вот что. Поскольку намерения у нас серьёзные, мы с тобой — запоминаешь? — задумали обеспечить свое будущее с юных лет. И хотим мы с тобой построить энергосберегающий дом! Ты не пугайся, что это за штука, я уже знаю, мне Олег нашел. Этот Олег — это просто клад со своей выделенкой. Ну так вот. Я тебе буду всякие решения технические предлагать, а ты, главное, кивай или спрашивай там меня, в общем, мне нужно, чтобы я с папой поспорил, что же лучше-то будет. Ведь он у меня въедливый, он если начнёт спорить, то ему уж непременно победить надо, а чтоб победить, так это он должен все прочитать от и до! Ну что, первый секретарь Воеводова, план «Энергоспор» тебе понятен?

— Понятен.

— Да, но сама смотри не спорь! — предупредил Костик. — Ты только глазками моргай, удивляйся и восхищайся, понятно? Ну, не как дурочка, конечно, ты как умная моргай, но спорить — это только я и папа будем спорить. Понятно?

Света положила трубку и пошла к зеркалу глазками моргать. Потом платья примерила — розовое и зелёное. В розовом она моргала как дурочка, а в зелёном как умная. Значит, надо идти в зелёном.

Костик не выдержал — сам к ней вечером за час до визита прибежал ещё раз инструкции зачитать. Потом за ухом почесал и говорит:

— Дай хоть потренироваться, невеста, а то в самом деле как бы я тебя не брякнул на лестнице. И чтобы это красиво было, как в балете, а не так, будто я кресло тащу или мешок с картошкой. Мероприятие-то очень ответственное.

— Ну что же, тренируйся, — сказала Света. — Только руки поди вымой, а то они у тебя вечно заляпанные, то чернилами, а то и вообще не поймёшь чем.

— Чего тут не понять, обычный солидол. Я сегодня велосипед к лету готовил.

— Заранее?

— Конечно, заранее! Ну то есть… То есть если честно, я его ещё с осени так и не вымыл, а вчера мне мама взбучку дала в твою честь, пришлось вот комнату убирать и велосипед чистить. Кто бы знал, сколько я на тебя стараний извожу, агент Воеводова! Никакому жениху не снилось.

Он вымыл руки и стал тренироваться носить Свету, как будто она не мешок с картошкой. Сначала у него не получалось, потом немного стало получаться, так что он стал в зеркало смотреться и говорить:

— Ну а ты чего не моргаешь? Веселится, веселится — а ты моргать должна! Чего, не знаешь, что ли? На предмет, на нос и вбок! Еще я тебя по-женски моргать не учил!

— Вот ещё вздумал, я так никогда моргать не буду, даже понарошку, — сказала Света. — Ты мне ещё винчестер на голову привинти и заставь из танка стрелять, чтоб твоего папу, как Яшку, дополнительно заинтересовать! Тут-то он нам обоим «скорую помощь» и вызовет!

— Ну какая же ты упрямая! Ну должна же невеста как-то выразить нежность к своему жениху или не должна?

— Хорошо, выражаю, — ответила Света и пристроилась по-домашнему, как когда её папа на руках носил.

— Воеводова, ты чего делаешь? — возмутился Костик и сгрузил её на диван.

— Нежность выражаю, — сказала она. — Ты велел, я выражаю.

— Я тебе ненастоящую велел! А ты чего делаешь?

— Я не умею по-ненастоящему, — сказала Света.

— Мало того что упрямая, так ещё и не умеет ничего! Хороша у меня невеста! Ну да ладно, какая уж есть, другой нету. Пошли!

Дома он очень тихо зашёл в карман между двух квартир, повесил скорей у входа пальто, взял её на руки и говорит:

— Звони в звонок! И обязательно выражай нежность. И ещё скромность.

Света стала выражать нежность и скромность. Папа Филимонов открыл дверь и несколько остолбенел, а Костик почему-то совершенно молчал. То ли у него по роли так полагалось, то ли он её забыл. Тогда Света уже должна была выбирать между скромностью и вежливостью и выбрала вежливость.

— Здравствуйте, папа Филимонов. Меня Светлана зовут. Вы не удивляйтесь, ваш Костик всё время что-нибудь придумает, а мне только соглашаться приходится. У него же сто идей в голове. Если им не дать воплощаться, у него их станет двести и триста, и кто знает, чем это кончится?

— Проезжайте, Светлана, — сказал папа Филимонов. — Меня Иваном Андреевичем зовут.

Костик вошёл и на пол наконец её поставил. Света платье одёрнула, отряхнула.

— Жених! — сказала мама. — Ну кто так девушек на руках носит? Все платье измял!

— Ну и пускай измял, — удивилась Света. — Что ж такого?

— Всё уж ему хочется на людей впечатление произвести, — усмехнулась мама. — Выдумать что-нибудь эдакое, чего ещё не было. Уж хоть бы совета у меня спросил или хоть потренировался на чём-нибудь.

— Ничего, мне нравится, когда он на мне тренируется, — сказала Света, решив, что про кресло маме рассказывать не стоит. — Ведь на самом деле когда человек тренируется, ну хоть в чём: задачки решать, или картины рисовать, или общаться по-доброму, характер тренировать, — ведь это же и есть путь к тому, чтобы он стал мастером? Разве не здорово помочь человеку становиться мастером?

— Да ты философ, дорогая моя, — сказала мама. — Видать, не зря наш оболтус тебе ночами поэмы пишет. Ну что ж, прошу к столу.

— Почему же оболтус? — удивилась Света. — Да он же больше всех знает и больше всех умеет!

— Пыль в глаза он пускать умеет, — сказала мама. — А как до дела доходит, тут уж куда что девается! Вчера еле его ремнём заставила велосипед вычистить. Он же с осени грязный стоял!