— Слушай, — доверительно сказал один, присаживаясь рядом, — ты ведь видел уана. Расскажешь, какой он?

Тадонг открыл второй глаз.

— Сами с утра увидите.

— До утра далеко, — ответили оба летня и зачем-то вновь переглянулись.

Тадонгу неожиданно стало весело. Он засмеялся и махнул свободной от бутылки рукой:

— Кукла. Идол, — сказал он со смехом. — А нам предстоит делать вид, что он человек, и гнуть шеи.

Второй стражник тоже сел. Мужчина вновь приложился к бутылке и загоготал.

— Кукла? — удивился один из летней.

Тадонг воровато огляделся и поманил обоих стражников наклониться ближе.

— На самом деле, — доверительным шёпотом поведал он, — это чудовище. Разве вы не поняли? Что ещё появляется ночным призраком, а потом принимает обольстительный и жуткий образ? Оно принесёт нас в жертву своему кукловоду и пожрёт наши души.

Первый стражник сглотнул, второй робко спросил:

— А… младенцев оно не крадёт?

— Нет, — взвизгнул Тадонг. — Какие младенцы?! Вы что, не слушали меня? Это совсем другое чудовище.

Летни, хмурясь, покачали головами.

— Мы должны изгнать его, — тем временем гнусаво объявил мужчина. — Пока ещё не поздно.

Он совсем опьянел и принялся что-то бормотать себе под нос.

— Как думаешь, он знает, что говорит? — спросил первый стражник у второго, не опасаясь, что и Тадонг поймёт его слова.

— Не нам судить, — был ответ. — Только ясно, что это дело нельзя оставлять на них. Кто здесь может в нём разобраться? Госпожа — чужая, да и где видано, чтобы у женщины был ум в голове. Этот, он из Умэй, а им, всем известно, весенним ветром с детства в голову надувает.

— Надо Оруру сказать.

— Да, только ведь он ещё молод.

— А он и не будет сам решать — пусть использует дар, дело-то важное.

— Верно, — согласился второй. — Я всех соберу, а ты затащи этого внутрь.

— А, пусть так полежит, — махнул рукой первый стражник. — Рассвет скоро, ничего ему не сделается.

— Зато крику будет поутру.

— Да, госпожа это любит. Жаль, пропустим зрелище.

Они ушли, а Тадонг, всхлипывая, всё продолжал бормотать, умиляясь собственному красноречию:

— Весены не верят летням, не верят даже своим людям. Они считают, люди не могут править, они — скот. Они — средство. Другое дело всякие чудовища. Вот они и будут управлять нами. Поставят куклу и станут дёргать за ниточки. Что за дух кроется в той оболочке? Что за дух, двигая ей, будет двигать нами? Куда мы идём, признавая за ним власть? Мне смешно. Повиноваться раскрашенной марионетке — этого от меня хотят. Только я не согласен, не согласен! Слышите? Не согласен! Ну, послушайте же меня, кто-нибудь…

Глава IV

Хахманух обернулся, заслышав шорох — две крупных, пушистых твари с крыльями мчались к нему, умудряясь при этом ещё и заигрывать друг с другом. Червь растопырил гребень и вытянулся в высоту.

— Ре, — флегматично обратился он к серому лятху. — Фа, — с достоинством призвал к вниманию коричневого. — Объясните мне, что вы делаете?

Игривые создания остановились, переглянулись.

— Ой, — сообразил серый.

— Отлично, Ре, — похвалил его червь. — Тогда, может быть, кто-нибудь из вас вспомнит, что вы должны были делать?

— Вытирать пыль, — радостно пролаял коричневый, глядя на переводчика невинными глазами.

— Вот именно, Фа, — равнодушно сообщил ему Хахманух.

— Ты сказал бегать, — вспомнил Ре и почесал сгибом крыла за ухом.

— Я сказал, — начал методично повторять червь, — по очереди обходить комнаты. В каждой из них тереться обо все углы, даже об углы меж потолком и стенами, кататься по полу, вытирать камень. После чего степенно отправляться во двор и облетать крепость кругом. Так повторять до тех пор, пока в комнате не станет чисто. Затем перейти к следующей.

— Мы так и делаем, — обрадовано запрыгал на месте Фа.

— Нет, — флегматично сказал ему червь. — Вы только что бежали. Бежать — нельзя. Так вы не донесёте пыль наружу, и она снова осядет в доме.

— Ааа, — хором протянули пушистые твари.

Ре скромно дёрнул ухом.

— Что? — со стоическим видом спросил его червь.

— Я только хочу понять до конца, ты уж не обижайся, Хахманух. Вдумчивость свойственна мне по природе, и если я не буду осознавать до конца смысл своих действий, то мне будет очень сложно снова не запутаться. Так что я задам вопрос, хорошо?

— Слушаю.

— Скажи, зачем мы облетаем вокруг крепости? Какова суть нашего поступка?

— Очистить мех от пыли, — равнодушно ответил червь.

— О, здорово! — серый лятх просиял, и тут же его морда задумчиво вытянулась. — А почему именно круг?

— Надёжно очистить, — сообщил ему червь.

— Спасибо, Хахманух! — пролаяли пушистые твари и степенно направились к выходу.

Из ближней арки на потолок выполз крупный — с человеческую голову — паук.

— Нет, они не думают. Лишь имитируют сей процесс, — высказался он. — Я там закончил. Могу что-нибудь полезное ещё сделать?

— Сбегай к драконикусам, — велел ему червь.

— А где они?

— Если б я знал. Проверяют акустические свойства комнат и зал.

— Ясно, — деловито сообщил паук. — Буду искать по звуку.

Он засеменил множеством лап и быстро побежал прочь.

— Если встретишь кого из моих собратьев, — пробасил ему вслед червь, — передай, чтобы не забыли к рассвету спуститься вниз.

— Могу разбудить… — паук запнулся, — как его нужно здесь называть?

— Келеф. Если спит — не буди.

— Да спит, конечно. Коли б не спал, так спустился бы — чего там наверху делать?

— В окно смотреть, — серьёзно сказал червь.

Паук побежал дальше. Хахманух опустился на все четыре лапы и стал вить и разминать тело, потом заставил гребень лечь ровно и принялся расхаживать вдоль большой залы, принюхиваясь, обвыкаясь и приучая помещение к себе. Пушистые твари бодро пробежали мимо него — судя по важному выражению морд и высунутым от усердия языкам, оба ещё помнили о деле.

— Ясной ночи, мечтатель, — донесся из коридора лай на два голоса.

— Ясной ночи, крылатые, — ответил им Сил'ан.

Червь озадаченно выглянул из-за колонны. Келеф заметил его и сотворил знак приветствия, подплывая ближе. Хахманух взглянул на подол его платья.

— Почему не носишь обувь? — спросил он. — Я тебя не услышал. Ладно в дороге, но теперь то мы на месте.

— Её неудобно держать и переставлять, — ответил уан.

— Всем удобно, а тебе неудобно, — хмыкнул червь.

— Всем неудобно, — возразил ему Келеф, — но это, к сожалению, красиво и увеличивает рост.

— О, — протянул Хахманух, наконец, уловив суть. — Тут, значит, завлекать некого.

— А кого? — с улыбкой в голосе спросил Сил'ан.

— Люди — они и в Лете люди, — философски заметил червь.

— Подходящих я пока не чувствую, — отговорился Келеф и тотчас сменил тему. — Мне нужно найти воду. Я пойду сейчас.

— Ты можешь подождать день?

— Зачем?

— Тогда я мог бы пойти с тобой. А сегодня мне придётся остаться — привезут вещи. Не могу же я доверить Ре и Фа или Синкопе их встречать?

— Заманчиво, — спокойно ответил Сил'ан. — Но здесь пыльно и сухо, а днём снова будет жарко. Я боюсь потерять голос.

Хахманух испуганно встопорщил гребень и, вытянувшись вверх, потащил Келефа к выходу:

— Не наговаривай! Кому ты будешь нужен таким калекой? Иди быстрее! Но ты всё продумал? Вдруг ты повстречаешь местных — как ты станешь с ними объясняться?

— Не стану. Они и так убегут.

Червь хмыкнул и продолжил:

— Как найдёшь реку?

— Помню карту, знаю направление.

— А вдруг кто-нибудь тебя увидит без одежды? — неуверенно предположил лятх, останавливаясь.

— Им будет страшно, мне стыдно. Но я переживу.

Камень врат отошёл в сторону, открывая путь наружу, однако Хахманух всё не унимался.

— Может, я всё-таки пошлю кого-нибудь из собратьев с тобой?

— Я скоро вернусь, — уверил его Сил'ан.