Он ощутил, как рука Тирал легко коснулась его головы. Она защищала его от удара головой о косяк.

– Сколько вам лет? – спросил Спок.

– Отойдите от двери, – сказала Тирал.

Спок проверил землю перед собой ботинком, нашел безопасную опору и шагнул вперед. Сквозь полотняный мешок он вдыхал ночной воздух. В нем сильно пахло серой. Должно быть, поблизости завод по восстановлению воды. Миллиарды лет постояных вулканических извержений сделали свежую воду на Ромуле еще более редкой, чем дилитий.

– Вы никогда не размышляли о том, чтобы… чтобы оставить вашу деятельность? – спросил Спок.

Он почувстовал, как изменилось движение Тирал, это указывало, что он привлек ее внимание. И даже грубая бравада не могла скрыть горечи, что пронизала ее слова.

– И кому я нужна, посол?

– На Ромуле есть те, кто изучает историю Вулкана. В их работе требуется скрытность и осторожность, и вы могли бы предложить им это.

Но потом, даже прежде, чем Тирал смогла начать отвечать ему, Спок расслабил мускулы и начал падать вперед.

К тому времени, как его колени коснулись земли,, Спок уже изогнулся, чтобы успешнее поглотить удар падения.

– Для чего ты это сделал? – завопила Тирал на Снелла.

– Это последнее, в чем я нуждаюсь- чтобы ты тут превращалась в вулканку.

Спок услышал возню около скалы, ворчание удивления и напряжения Тирал, звук падения тела.

Потом резкий удар плоти о плоть. Пронзительный крик. Гортанный поток ромуланских эпитетов.

А потом…что-то еще. Вдалеке. Приближающееся.

Спок ощутил, как рука Снелла грубо схватила его, вздергивая на ноги. Спок выскользнул, снова чуть не упал, но удержался.

Он ощутил, как мешок тянет его голову назад.

– Осторожно, – слабо сказала Тирал. Ее голос был неразборчив из-за жидкости. Спок знал, что это кровь. Удары Снелла ее ранили.

– Почему? – с вызовом спросил Снелл.

– Потому что мертвый он для нас ничего не стоит.

Рука Снелла ударила Спока по голове. Потом Спок почувствовал, что ткань соскользнула с лица. Была ночь, но он заморгал от внезапного натиска света, такого яркого, что закрылось внутреннее веко, чтобы спасти от слепоты.

Воздух вокруг него дрожал. Приближался корабль. Озаряя путь мощными прожекторами, которые разбегались по мрачному пейзажу, словно ища всех, кто мог укрыться поблизости.

Спок пристально смотрел вверх, щуря глаза, когда луч проходил по нему.

Он заметил, что луч выбрал Тирал и Снелла. Его резкий синий оттенок придавал зеленой крови на лице Тирал темный, почти черый цвет.

Поднялся ветер. В ночи подпрыгивали маленькие жалящие камешки, поднятые потоком воздуха от судна.

Это был какой-то гражданский легкий самолет, отметил Спок. Аэродинамически обтекаемой формы для путешествий в атмосфере, достаточно вместительный для четырех-пяти пассажиров. Но даже его усиленное зрение не могло проникнуть сквозь сияние прожекторов и определить действительную модель.

Он сел в двадцати метрах. Под ним захрустел гравий. Пилот оставил работать резервные двигатели. Потом открылся входной люк и раздались шаги.

Волосы Спока развевались на ветру. Тирал и Снел стояли по бокам, равным образом загипнотизированные лучом прожектора, который был направлен на них.

Смутные очертания трех человек, появившихся из машины, слегка колебались в этом свете – темные, как привидения, размытые, как дым.

Но Споку не нужно было видеть внешность тех, кто появился, чтобы узнать, что один из них – это Тр'акул, один из наиболее отъявленных контрабандистов Ромуланской Империи, с которыми немногие сравнятся и в других преступлениях.

Две фигуры повернули назад, одна приблизилась. Откинула капюшон своего черного одеяния, и Спок увидел ромуланца с бледным, как у мертвеца, тощим лицом, на котором выделялся шрам, сбегавший от скулы до подбородка, где образовывал ямку в кости.

– Приветствую, Тр'акул, – сказал Спок.

Глава ромуланского преступного мира взглянул на него, словно он был всего лишь товаром. Он потянулся, взял Спока за подбородок и повернул голову вулканца, словно осматривая домашний скот. Как и со Снеллом, Спок отклонил случайное, насильственное прикосновение Тр'акула.

Тр'акул улыбнулся, тряхнув рукой, как ловкий фокусник, и в ней появился нож. Спок промолчал, когда нож оставил на щеке глубокий след.

Горячая зеленая кровь, что сочилась из раны, быстро охлаждалась на усиливающемся ветру.

Тр'акул, все еще улыбаясь, снова двинул рукой, и нож пропал. На его месте оказался маленький медицинский сенсор. Рисуясь, он дотронулся им до щеки Спока, до его крови. Через несколько секунд сенсор зазвенел.

Еще одни взмах руки и сенсор пропал.

Не глядя на своего компаньона, Тр'акул поднял руку и дважды щелкнул пальцами. Потом отошел.

Один компаньон, также укрытый трепещущим черным одеянием, подошел к Тирал. Он вручил ей небольшую коробочку. Открыл ее перед нй. До сих пор не было сказано ни слова.

Спок переместил взгляд, чтобы увидеть, какова была его цена.

Лимбический акселератор.

Он оплакивал смерть Тирал, и даже больше, потому что она не видела ее приближения.

Тирал нетерпеливо возилась с акселератором. Его контактный наконечник отражал свет от прожекторов так сильно, что, кажалось, смотришь на фотовспышку.

Снелл отобрал его у нее, когда она старалась открепить второй контакт. Тирал вырвала это у него обратно.

Спок наблюдал, захваченный отчаянием.

Чем стал Ромул, чтобы порождать людей, которые имели столь незначительное чувство истории, так мало надежды?

Тирал посмотрела на Спока. Она держала акселератор плотно прижатым к груди.

– Тирал, не надо, – сказал Спок спокойно. – Он будет…

Снелл ударил его в солнечное сплетение так быстро и так сильно, что у него все вспыхнуло перед глазами.

Сбитый с ног первичным шоком, Спок упал на колени, неспособный удержаться и не упасть лицом вперед, и рухнул в сланец.

Легкий хрип вырвался прежде, чем он достиг состояния н'колинара и изгнал боль нападения.

Он поднял голову и вгляделся сквозь задуваемую пыль и грязь во-время, чтобы увидеть, что и Тирал, и Снелл подсоединились к акселератору через имплантаты преобразователя.

– Только попробовать, – предупредила Тирал Снелла. – Нам еще долго ехать назад.

Спок попытался крикнуть, но в легких не было воздуха.

Я печалюсь о вас, подумал он. Это все, что он мог сделать. Сто лет назад он мог выскользнуть из оков, расшвырять Тр'акула и его людей, спасти Тирал и Снелла, да еще и выяснить все, что ему нужно знать. А рядом с Кирком вообще не было бы ничего, что могло остановить их от…

Снелл включил акселератор. Тирал и Снелл обнялись.

На кратчайший миг их лица озарила чистая радость.

Потом они отчаянно вцепились в контакты преобразователя на коже головы. Их рты беззвучно открылись.

Из ртов и носов хлынула зеленая кровь.

Их руки и ноги сотрясались в ужасающей пасти агонии, потом обмякли, и Тирал и Снелл скользнули на глинистый сланец, все еще соединенные вместе.

Фоновое завывание ожидающего судна поглотило все вырывавшиеся предсмертные хрипы. Конец их жизней не более чем неприятная деталь, с которой покупатели Спока легко разобрались.

Спок заставил себя встать на ноги прежде, чем кто-то смог снова его коснуться.

Он стоял перед Тр'акулом, чувствуя вкус меди в собственной крови, текущей из носа по губам.

Тр'акул снова взял в руку нож, обхватив Спока, словно обнимая его, и перерезал веревки, что сковывали его запястья.

И непосредственно перед тем, как он отошел, Спок ощутил в ушах шепот ромуланца, первые слова, коороые тот произнес.

– Т'райлья охм т'айр рас.

Спок напрягся, чтобы сохранить нейтральное выражение лица.

Эти слова были формой древнего вулканского разговорного наречия, неизвесного никому, кроме ученых. Из погребальной песни, возникшей за тысячи лет до учения Сурака. Прости меня, брат мой…

Тр'акул пристально вгляделся в глаза Спока, затем опустил взгляд.