– Все нормально, – сказал он, – а остальное лучше делать женщинам.

Как и многие мужчины, он думал именно так.

Роды были трудными – Мария Казей страшно устала. Роза пугалась ее криков и жалась ко мне, когда мы пытались вместе раздуть костер.

– Я не хочу иметь детей, Эмми! – сказала она.

– Ты не можешь не хотеть.

– Не хочу – я боюсь.

И она заткнула уши, чтобы не слышать криков Марии Казей.

Но когда ребенок родился, она помогала обмывать его, а потом стала нежно укачивать на руках.

– Какая прелесть, – сказала она, – ах, если бы он был мой – и Адама…

Малыш чудесным образом успокоился на ее груди, и она склонилась, воркуя над ним. И вот тут я почувствовала приступ ревности – ведь я тоже подумала об Адаме в эту минуту.

Мы даже перестали спрашивать Ларри, нет ли о нем новостей.

– Я слышал, будто он плавает на «Ласточке» – третьим помощником капитана. Это небольшой шлюп, занимающийся прибрежной торговлей.

Прибрежная торговля означала возможность его возвращения в Мельбурн. А значит, он мог приехать и в Балларат. Мы с Розой обе, но каждая по отдельности, обдумывали эту возможность. Но только Роза высказывала свои переживания и надежды вслух.

Я возвращалась от Сампсона, как вдруг заметила в толпе прибывших в Балларат пассажиров лицо Адама. Сначала я увидела его со спины – огромные плечи, обтянутые морским кителем, на голове все та же старая фуражка. Продираясь в толпе, он высоко поднимал холщовую сумку. Конечно, это был Адам, и я бросилась к нему со всех ног.

– Адам!

Он обернулся и чуть не выронил свою сумку. Он сгреб меня руками, так что мои ноги оторвались от земли, и радостно сжал в объятиях.

– Эмми! Эмма, малышка! – он поцеловал меня в щеку, но я даже не заметила этого.

– Вернулся! – сказала я. – Как здорово! – И осеклась: – Жаль, ты не застанешь Ларри, он уехал в Баррандиллу. Мистер Лангли решил, что им пора расширять контакты.

– Я знаю, – сказал он, – я совсем недавно встречался с Джоном Лангли. Он говорил мне.

– Ты собираешься к нему присоединиться? Он покачал головой.

– Нет, Эмми, мои планы гораздо интереснее. Пойдем, я расскажу по дороге.

Но я стала нетерпеливо дергать его за рукав, совсем как делала Роза.

– Нет, расскажи сейчас!

Он снова поднял над головой сумку, и мы стали продираться сквозь толпу против движения, в результате чего нас совершенно затолкали. Адам вытянул меня на обочину дороги.

– «Ласточка» прибыла в Мельбурн три дня назад. Меня взяли туда помощником только потому, что у них заболел человек, но, как только мы высадились на берег, меня сразу же рассчитали. Я вновь оказался у разбитого корыта и решил, что в этой ситуации будет нелишним увидеться с Лангли. Не для того чтобы просить у него что-то, Боже упаси! Только узнать, нет ли для меня чего-нибудь подходящего. Конечно же, на море, а не в торговле барахлом. Он знает о том, что произошло тогда в Мельбурне.

– Да, да! – я впервые проявляла такое нетерпение.

– Он пригласил меня домой… – при этих словах на его лице появилось незнакомое выражение – смесь торжества и азарта, – он угощал меня вином… и он предложил мне под начало свой «Лангли Энтерпрайз»!

– Что предложил?

– «Лангли Энтерпрайз»! Это его первый корабль! Он начал строить собственный флот. Для начала береговые шхуны. Если дела пойдут хорошо, он построит судно, чтобы возить в Англию шерсть, а из Англии – различный товар на продажу. И мне он дает свое первое судно! Ты понимаешь, Эмми, – первое!

– Ты хочешь сказать, что снова станешь капитаном?

– Капитаном – никак не меньше!

И прямо там, на Главной улице, я кинулась ему на шею, не обращая внимания на глазеющих на нас людей. Он был счастлив, более чем счастлив, это было написано на его лице. Теперь он получил то, что было для него в жизни важнее всего. Адам уже не был тем человеком, которого я знала раньше, – передо мной стоял спокойный, уверенный в себе мужчина, в котором не осталось ничего от прежней болезненной надломленности. И я поцеловала его.

– Это отличная новость! – воскликнула я. – Это лучшая новость из всех, что я слышала. О, ты только вдумайся, Адам! У тебя свой корабль – свой!

– От этих мыслей я не могу уснуть ночью, – сказал он. – Я поначалу даже не поверил. Джон Лангли не из тех, кто просто так раздает награды. Я знаю, что он наводил справки. Он разыскал четверых оставшихся в живых после крушения «Джулии Джейсон» и выслушал их версии. И только после этого сделал мне предложение.

– Еще бы он не сделал! – сказала я возмущенно, так как не допускала сомнений, что так и должно было случиться.

Он пожал плечами, но все же чувствовал себя слишком счастливым, чтобы заводить серьезный разговор.

– Конечно, это риск – доверять корабль человеку, который раньше утопил другое судно. Кроме того, надо учитывать, что экипаж может оказаться более сурового мнения о таком капитане. Если ты утопил корабль и об этом знают матросы, от тебя требуется быть на порядок выше, чем если бы твоя репутация была чиста, иначе тебя просто не будут уважать. Это сущий ад – управлять кораблем, где люди не доверяют капитану.

– Ты будешь на несколько порядков выше.

Он улыбнулся мне, словно вновь обрел уверенность в себе.

– Конечно, Эмми! Обязательно буду!

Он снова поднял сумку и на этот раз перебросил ее через плечо, после чего мы пошли по Главной улице в сторону Эврики. Я была готова расплакаться от счастья, что могу вот так запросто идти рядом с ним. На него оглядывались – еще бы! – высокий загорелый красавец, к тому же сияющий от счастья. Он радостно приветствовал знакомых, которых мы встречали, кланялся дамам – я просто не узнавала его, ведь обычно он ходил по улицам, никого не замечая. Больше он не стыдился истории с «Джулией Джейсон». Теперь он шел, высоко подняв голову, и готов был показать себя этому миру.

– И вот, – сказал он, – я решил приехать сюда…

– Какими же судьбами? – Я едва успевала за ним: было такое впечатление, что, если б не я, он пробежал бы всю дорогу до Магвайров бегом.

– Я подумал, что должен приехать, – ответил он. – «Энтерпрайз» будет готов только через два месяца. Я сказал Лангли, что сначала съезжу в Балларат, чтобы помочь в случае чего Сампсону, но он, похоже, понял, что я больше беспокоюсь о Магвайрах.

– В каком это случае?

Он помялся и посмотрел на меня в упор.

– Дело в том, что Готхэм собирается послать сюда подразделения 12-го и 40-го полков, – в Мельбурне об этом только и говорят, – а также добавить оружия и боеприпасов. Вроде бы ожидается какое-то восстание. Лангли посоветовал мне глаз не спускать с этих распаленных бунтовщиков – иначе их участки земли вполне могут стать местами захоронения.

– Да, – сказала я, – теперь мне было все ясно.

В тот момент, когда я увидела его лицо на Главной улице, все дурные мысли сразу улетучились у меня из головы, но теперь они снова вернулись и заняли свое привычное место. Я думала о старателях, о том, что побудило их к бунту. Дело не только в их собственных бедах – они были возмущены отказом властей даже просто замечать их существование. Им сказали, что от сэра Чарльза Готхэма они не вправе ничего требовать. Когда в Мельбурн пришла делегация с требованием выпустить осужденных за поджог таверны, это было воспринято как оскорбление достоинства самодержавных властей. А слухи об угрозах взять полицейских в заложники привели Готхэма в бешенство. Он прогнал делегацию и отправил в Балларат подкрепление. Мы знали, что они уже в пути.

– Эти дураки в Мельбурне слишком высокого мнения о себе; будут они еще прислушиваться к тому, что говорят честные люди, – сказала я. – Но они не понимают, что в действительности творится на приисках. Скоро точно что-то будет… – я взглянула на него, – хорошо, что ты здесь. Жаль вот только, что нет Ларри.

– Когда он приедет?

Я пожала плечами.

– Может, через несколько дней… кто его знает? Там, в сторону от Баррандиллы, есть еще какие-то города. Он говорил, что хочет осмотреть их… и сказал, что сразу же вернется, если услышит о беспорядках в Балларате. Тогда мы еще не знали, что Готхэм послал подкрепление. Вряд ли могло что случиться. А если бы и случилось, то все равно бы ничем не закончилось. Так говорил Ларри. Поэтому он не мог сидеть здесь и ждать.