ОРИАНА. Глупой?

П а у з а.

Но, Фредерик, она ваша жена. Разве не должна жена следовать за мужем повсюду, пусть даже против своего желания?

ФРЕДЕРИК. Боюсь, мадам, она меня бросила. Сбежала с одним из адъютантов его превосходительства, генерала. Они отправились куда-то на юг, к морю.

ОРИАНА. На юг, к морю… А вы последовали за нами. Очень благородно с вашей стороны, Фредерик.

ФРЕДЕРИК. Мадам известно, что я предан вам всей душой.

ОРИАНА. Теперь вы наш единственный слуга. Нда… Но мне все-таки нужна горничная. Фредерик, будьте добры, поищите бренди. Бутылка – в голубом чемодане, знаете, такой чемоданчик с медными заклепками, там все мои туалетные принадлежности.

ФРЕДЕРИК. Боюсь, чемоданчика тоже нет, мадам. Он ведь был в экипаже, который сломался – помните, перед последней деревней? Чемодан глубоко под снегом.

ОРИАНА. Значит, я осталась без самого необходимого… Но уж бренди вы непременно раздобудьте. В доме наверняка есть. Найдите кого-нибудь, попросите! Ох, до чего же холодно.

ФРЕДЕРИК. Мадам, поблизости нет ни души, а до людской я не дойду, заблужусь. Может, лучше позвонить?

ОРИАНА. Да это, похоже, колокольчик! Дерните еще раз, посильнее. Что-то не слышу звона.

ФРЕДЕРИК. Наверно, звонит очень далеко, мадам.

ОРИАНА. Дерните еще. Ничего не слышу.

ФРЕДЕРИК. Боюсь, он сломан, мадам. Глядите, шнур-то оборван.

ОРИАНА (со слезами в голосе). Что же делать? Боже, что же делать…

В дверном проеме появляется отец АМБРОУЗ.

АМБРОУЗ. Простите, я напугал вас. Меня зовут отец Амброуз.

ОРИАНА. Вы, должно быть, приходской священник, пастырь, или как тут принято называть?

АМБРОУЗ. Я пришел сказать "добро пожаловать"…

ОРИАНА. Вы очень добры, ваше… преподобие…

АМБРОУЗ. Называйте меня "отец".

ОРИАНА. Я думаю, лучше сразу сказать вам…

АМБРОУЗ. Я все знаю.

ОРИАНА. Мы с мужем не ходим в церковь… Мы люди просвещенные… мм… простите… Ну, в общем, достаточно современные… Понимаете?

АМБРОУЗ. Понимаю.

ОРИАНА. И мы неверующие – в прежнем смысле слова. Собственно, почему в прежнем? Смысл-то не меняется, правда?

АМБРОУЗ. Правда.

ОРИАНА. Простите… Мы верим в этические ценности, глубоко верим, и в добродетель, разумеется, и в…

АМБРОУЗ. Разумеется.

ОРИАНА. Но в отношении религии мы… Ну, в общем, у нас научный подход, понимаете?

АМБРОУЗ. Конечно, понимаю, дитя мое.

ОРИАНА. Но мы ни в коем случае не хотели бы нарушать устоявшиеся в этих стенах религиозные традиции – я говорю не только от своего имени, муж со мной, безусловно, согласен. Мы хотим даже оказать вам посильную помощь, не выходя, разумеется, за…

АМБРОУЗ. Да-да, разумеется.

ОРИАНА. Мы оба отдаем должное религии, сознаем ее роль – особенно в жизни простого люда…

АМБРОУЗ. Да-да, вы правы. Но я просто пришел сказать, что вас тут давно ждут. И готовы полюбить. Сейчас такой момент – доверия, открытости, – им следует воспользоваться.

ОРИАНА. Воспользоваться?

АМБРОУЗ. Здесь есть очень верные люди, преданные вам душой и телом. Стоит откликнуться, сделать шаг им навстречу – и многих бед удастся избежать.

ОРИАНА. Бед? Каких бед? О чем вы?

АМБРОУЗ. Надеюсь, и вы и его милость доверятся мне, если возникнут сложности.

ОРИАНА. О чем вы?

АМБРОУЗ. Все, чем вы сочтете возможным поделиться, останется сугубо между нами, тайну исповеди я соблюдаю свято.

ОРИАНА. Я чрезвычайно вам благодарна…

АМБРОУЗ. Надеюсь, его милость не расстроен глупыми сплетнями, которые ходят среди слуг?

ОРИАНА. Но я ни о каких сплетнях не…

АМБРОУЗ. Прошу, обратитесь ко мне тотчас, если случится что-либо… неприятное.

ОРИАНА. Но что может…

АМБРОУЗ. Не смею доле занимать ваше внимание. Примите благословение старика. И – счастья вам!

В ы х о д и т.

ОРИАНА. Что он все-таки пытался мне втолковать?

ФРЕДЕРИК. Мадам хочет, чтобы я помог ей раздеться?

ОРИАНА. Конечно, нет. Идите, Фредерик.

ФРЕДЕРИК. Хорошо, мадам. Куда мне идти, мадам?

ОРИАНА. Куда хотите.

ФРЕДЕРИК выходит. ОРИАНА озадаченно смотрит на дверь, за которой скрылся отец Амброуз. Начинает тихонько плакать.

Огромная зала – людская. Полумрак. Слышен голос Базиля, он держит речь перед несметным количеством слуг – чувствуется дыхание толпы. БАЗИЛЬ получает явное удовольствие.

БАЗИЛЬ. Друзья! Все мы слуги, слуги необходимости. Мы скорбим о прошлом и с надеждой глядим в будущее. Настало время возрождения, время обновления, и я хочу, чтобы отныне мы не чувствовали себя слугами и господами. Мы – соратники, дело у нас одно, оно касается всех и каждого. Каждый вносит свою лепту – дабы поместье наше процветало и благоденствовало. А благоденствием я полагаю не только новейшие приемы сева и жатвы на наших бескрайних полях, не только изобилие дичи в наших огромных лесах, но и людское равенство, и почтение к труду, и уважение человеческой личности. То есть истинным благоденствием я полагаю справедливость. Разумна только та власть, которая, как в счастливой семье, основана на желании и потребности каждого. Друзья, мои, спасибо за радушный прием, за преданность и доверие. Я с нетерпением жду часа, когда мы объединим наши труды, и очень надеюсь снискать ваше уважение и любовь. Спасибо.

Приглушенные хлопки, несколько неуверенных, сдавленных восклицаний, шарканье многих ног.

Освещается часть людской. Стоят БАЗИЛЬ, ПИТЕР ДЖЕК и ХАНС ДЖОЗЕФ. Сбоку смутно виден огромный, во всю стену буфет – обиталище Патриса, дверцы буфета закрыты. БАЗИЛЬ пытается поднять слугу, стоящего перед ним на коленях.

БАЗИЛЬ. Нет, нет, встань, не надо. Я так рад вас всех видеть… И тебя, и тебя тоже…

Шаги ушедших стихают.

По-моему, все прошло как нельзя лучше, не правда ли?

ПИТЕР ДЖЕК (смущен). Да… Я думаю… слова вашей малости всем пришлись… по душе…

ХАНС ДЖОЗЕФ (смущенно бормочет). Да-да, все довольны…

БАЗИЛЬ. А некоторых я вспомнил, несколько смутно знакомых лиц, я хотел поговорить, но они мелькнули – и пропали, все разошлись сразу же…

ПИТЕР ДЖЕК. Робеют, ваша милость.

БАЗИЛЬ. А, вот еще знакомый человечек. Входи, не бойся. Пускай все знают, что со мной можно разговаривать запросто.

Жестом приглашает кого-то войти. Стремительно входит МАРИНА. Падает к его ногам.

Нет, нет, не надо. Встань, пожалуйста.

Смотрит на нее, стараясь вспомнить.

Так это… Да-да, я уверен, это – Марина!

МАРИНА (смеясь и плача). Да.

БАЗИЛЬ. Мы называли тебя Маришка-малышка. Такой я тебя и запомнил. А теперь – какая! Красавица… Да я и сам был немногим старше той малышки. Мы оба выросли, да? Ну будет, будет, не плачь.

МАРИНА. Мне так понравилась речь вашей милости.

БАЗИЛЬ. Марина, Марина… Ты и Питер Джек были моими самыми близкими друзьями. Мы ведь сохраним эту дружбу, верно? Ох, сколько воды утекло… У тебя, должно быть, муж, дети?..

ХАНС ДЖОЗЕФ. Марина – моя невестка, ваша милость.

БАЗИЛЬ. Ах вот оно что… Ты вдова Фрэнсиса Джеймса. Очень горько, что его нет больше с нами. Прими мое глубочайшее сочувствие.

Обращается к Хансу Джозефу.

Ты, кажется, говорил, что у Фрэнсиса сын?

МАРИНА. Да, ваша милость. У нас взрослый сын, Максим. Ему скоро девятнадцать.

БАЗИЛЬ. Я позабочусь о мальчике, можете на меня положиться. Будет моим егерем, как его дед когда-то. Хорошая мысль, а, Ханс Джозеф?

Хансу Джозефу явно не по себе.

Что ж, милая Марина, я счастлив вновь повстречать тебя. Тебе и самой никак не дашь больше девятнадцати?

ПИТЕР ДЖЕК. Марина, надо бы сказать его милости…

П а у з а.

ПИТЕР ДЖЕК молча спорит с Мариной.

МАРИНА (еле слышно). Скажи.

ПИТЕР ДЖЕК. Ваша милость, мы с Мариной обручены. И скоро поженимся.

БАЗИЛЬ. Какая прекрасная весть! Друзья моего детства! Я сам соединю ваши руки!

Входит ОРИАНА в сопровождении Мики.

Ориана! У Питера Джека с Мариной скоро свадьба! Первая свадьба в доме после нашего приезда. Надо устроить настоящий праздник. Начинается новая эпоха, новая, счастливая жизнь…