Эти факты заинтересовали не только психиатров, но и эндокринологов. Хотя отцы, казалось бы, не имеют ничего общего с беременностью, «синдром сопереживания», как его иногда называют, сопровождается определенными гормональными изменениями. Исследования, проведенные в канадском Queen's University, продемонстрировали, что по мере приближения срока рождения ребенка в организме будущих отцов происходят гормональные перестройки. Уровень выработки тестостерона мужским организмом выравнивается в последние три недели, предшествующие появлению на свет ребенка, и заметно увеличивается после его рождения. Уровень эстрогена у будущих отцов значительно выше, а уровень кортизола (гормон надпочечников, воздействующий на обмен веществ и играющий ключевую роль в защитных реакциях организма) – ниже, чем у контрольной группы. Может быть, кувада – крайний случай этого феномена, связанного с индивидуальными особенностями мужского организма и психики? Мужчины переживают рождение будущего ребенка по-разному, это может сказываться на их гормональном балансе, что, в свою очередь, вызывает психосоматические сдвиги (Brennan et al., 2007).

Подобные процессы не чужды и некоторым животным (Storey et al., 2000). Например, самцы мармозеток и игрунков – приматов, у которых функции, связанные с выращиванием детей, распределены между матерью и отцом, в ожидании потомства прибавляют до 20 % своего нормального веса, причем это не невротический, а биологически адаптивный процесс: лишний вес обеспечивает будущему отцу дополнительную энергию для выполнения новых обязанностей. Современному мужчине лишний вес явно не нужен, но мы не властны над своим филогенетическим наследием.

Параллельно соматическим изменениям происходят гормональные сдвиги. Недавние исследования показали, что мужчины и женщины имеют сходные стадиальные различия гормональной секреции, включая повышенную концентрацию пролактина и кортизола непосредственно перед родами и более низкое содержание половых стероидов (тестостерона или эстрадиола) в послеродовой период. Мужчины с симптомами кувады и мужчины, которые эмоциональнее других реагировали в эксперименте на плач младенца, имели более высокие уровни пролактина и большее постэкспериментальное снижение тестостерона (на 33 %), причем концентрация гормонов у партнеров коррелировала. У животных, не знающих отцовства, такой зависимости не обнаружено. Это позволяет предположить, что гормоны могут влиять на формирование у мужчин заботы о младенцах (Storey et al., 2000).

Когда исследователи просили родительские пары подержать в руках куклу, завернутую в одеяло, в которое перед этим в течение суток был завернут их младенец, отцы с высоким уровнем пролактина и низким уровнем тестостерона держали куклу дольше остальных. Они также сильнее реагировали на плач младенца и готовы были помочь ему (Delahunty et al., 2007). Это значит, что отцовские практики не столь «нейтральны» к биологии, как считалось раньше. Напомню, что отцы имеют существенно более низкие уровни тестостерона, чем неженатые или женатые, но бездетные мужчины (Gray et al., 2002; Gray et al., 2007). Так что здесь, как и во многих других ситуациях, социокультурные факторы переплетаются с биологическими.

В этом ключе нужно рассматривать и возникшую в 1970-х годах на Западе практику присутствия отцов при родах. Предполагалось, что она будет способствовать не только идентификации мужчины с женой, но и возникновению у него отцовской привязанности к новорожденному. Эта практика становится все более распространенной и в России под названием «семейные роды» (еще лет десять-пятнадцать назад это было немыслимо), которые официально разрешены приказом Минздрава РФ № 345 от 26. 11. 97 г. В одном из роддомов Санкт-Петербурга существует отделение «Семейные роды» и проводится даже групповая подготовка будущих пап: «Если будущий папа хочет помочь своей жене облегчить роды, мы расскажем, покажем и научим, как максимально эффективно можно это сделать». Новые отцовские практики хорошо описаны в диссертации Е. Ангеловой (Ангелова, 2005).

Для молодого отца присутствие при родах – очень сильное эмоциональное переживание.

А вот рассказ другого молодого человека:

Что это дает с точки зрения формирования отцовской любви? Хотя «совместные роды» не творят тех чудес, которые им приписывали в 1980-х годах, часто они способствуют установлению психологической близости отца с женой и ребенком. Большинство из 53 присутствовавших при родах британских отцов оценили такой опыт положительно, но некоторым из них собственная роль в этом деле осталась неясна (Johnson, 2002). У некоторых мужчин вид крови и страдания жены вызывают не столько сочувствие, сколько отвращение, страх и брезгливость, которые могут отрицательно сказаться на последующей сексуальной жизни супругов. Иногда отцовская эмоциональная реакция протекает по типу кувады и становится настолько болезненной, что мужчине самому требуется психологическая и медицинская помощь. Психологи обсуждают в связи с этим проблему различия между простым присутствием отца при родах и его активным участием в них, когда идентификация с женой и ребенком гораздо глубже, а эстетические соображения отсутствуют, вытесняясь более острыми жизненными переживаниями. Е. Ангелова называет первое «ситуационным присутствием отца на родах» («Просто на месте событий был»), а второе – «гендерным проектом» («Надо участвовать во всем, что касается тебя»). Впрочем, не исключено, что дело не столько в наличии или отсутствии у молодых отцов соответствующей морально-психологической подготовки к родам, сколько в индивидуальных психофизиологических различиях.

Но вот ребенок появился на свет. Какое удовольствие получает отец от общения с ним? Однозначного ответа на этот вопрос нет. В уходе за младенцем мать явно имеет преимущества перед отцом (кормление грудью, повышенная эмоциональная чувствительность женщин и т. п.).