Чайник закипел, и она отогнала прочь ужасную мысль. Сразу после похорон матери — это было бы слишком жестоко. Нельзя впадать в уныние: ей понадобятся все силы, чтобы справиться с этим сварливым временным управляющим. Она должна попытаться простить ему грубость и капризы — ведь это авария так подействовала на него. Чем мужественнее человек, тем тяжелее он переносит болезнь и выплескивает раздражение на окружающих; она хорошо усвоила это на прежней работе.

Она налила чай в чашку, положила на тарелку несколько кулинарных изысков Мари, поставила все это на маленький поднос, прошла по коридору и постучала в крайнюю дверь. В ответ что-то проворчали, она ногой толкнула дверь и заглянула в комнату.

Он лежал на кровати, и глаза его были закрыты. Кейт подошла поближе и остановилась, глядя на него сверху вниз. Он был высок и худ, но под неказистой одеждой скрывались крепкие мускулы. Ни грамма лишнего жира. При закрытых глазах его черные ресницы казались еще длиннее. Зачем мужчине такое великолепие? Сейчас, когда он расслабился, выяснилось, что у него большой и тонкогубый рот, нос с горбинкой, а лоб высокий и слегка морщинистый. Кожа у него была бледная и цветом напоминала бисквит. В общем, внешность типичного француза.

Он открыл глаза и недоуменно посмотрел на девушку. Встретив взгляд глубоких темных глаз, она вдруг ощутила, как у нее заколотилось сердце. Это же неприлично — так бесцеремонно рассматривать незнакомого человека!

— Я принесла вам чай, — довольно холодно произнесла она, ставя поднос на тумбочку. Он слегка приподнялся.

— О, большое спасибо.

Это были первые слова благодарности, которые она от него услышала.

Нерешительно потоптавшись у дверей, она спросила:

— Как насчет обеда? Я хочу приготовить пиццу. Вы не против?

Он поглядел на нее, держа в руке чашку.

— Так вы еще и готовите?

— Ну, пока нет никого другого, — сказала она и добавила:

— Когда вам станет лучше, можете пошарить на кухне и подыскать то, что придется вам по вкусу. Я думаю, вы умеете готовить?

Карьера служащего гостиницы всегда начиналась с кухни.

Он медленно покачал головой и повторил про себя:

— Очень странная гостиница… Да, я люблю пиццу. Только побольше томатного соуса.

— Хорошо, тогда в полвосьмого, — ответила она и закрыла за собой дверь.

Вернувшись на кухню, Кейт поняла, что Бекки основательно подготовилась к Пасхе. В шкафу стояло готовое тесто. Она обнаружила помидоры, оливковое масло, лук, овощи, сыр — все нужное для того, чтобы состряпать вполне приличное блюдо. Хотя его высочеству оно может показаться простоватым, подумала она, свирепо кромсая лук кухонным ножом.

В конторе зазвонил телефон, и она тихонько выругалась, торопясь снять трубку.

— Алло, это ты, Кэтрин? — произнес солидный мужской голос, и сердце Кейт замерло. Слава Богу, с ней заговорили не по-французски, но сейчас ей было не до болтовни с Эдвардом о всяких пустяках.

— Алло, Эдвард, — сказала она без всякого воодушевления.

— Дорогая, у тебя все в порядке? Похоже, ты очень устала.

Хорошо поставленный голос адвоката был едва слышен. Должно быть, он звонит от матери, из Йоркшира.

— Все о'кей, Эдвард, — откликнулась она. — Просто у меня был трудный день, только и всего. Эдвард дал волю языку.

— Я же говорил, что не следует отпускать тебя одну. Ведь целый день за рулем!

Кейт вздохнула.

— У меня правда все в порядке, Эдвард. Все хорошо.

— Ну вот и ладно, раз так. Как поживает тетя? Кейт судорожно сглотнула.

— Бодра, как обычно.

Весьма далеко от правды, но делать нечего.

Она сменила тему.

— Как ты сам доехал? Мама здорова?

Эдвард не хотел, чтобы она ехала в Нормандию. Он приглашал ее в Харрогит,[4] собираясь познакомиться с мамой, но Кейт заартачилась. Это слишком походило на попытку сделать официальное предложение, а она не была готова принять его. Во время каникул она собиралась хорошенько подумать об их отношениях. Она давно догадывалась о намерениях Эдварда тот никогда не предложил бы ей чего-то более сомнительного, чем законный брак. Он хороший, добрый человек и, несомненно, стал бы отличным мужем. Эти качества она ценила в мужчинах очень высоко. Спустя какое-то время она, наверно, выйдет за него. Но не сейчас.

Он расспросил девушку о путешествии. Кейт немного рассказала ему о дорожных приключениях, но ни словом не обмолвилась о том, что ее ожидало в конце пути. Эдвард стал бы уговаривать ее уехать, узнай он о том, что Кейт осталась наедине с незнакомым мужчиной. У Эдварда не было права остерегать ее и давать ей советы. Кейт подумала, что забота Эдварда должна была бы льстить ей, но тут же с досадой поняла: она обманывает его, не испытывая при этом ни капли стыда. Она всегда была очень чувствительна ко лжи.

— Мама очень огорчилась, что ты не приехала со мной, — признался Эдвард. — Она так надеялась увидеть тебя.

Наступила пауза.

— Здесь довольно прохладно… Наверно, у тебя погода получше?

Они немного поговорили о погоде, а затем Эдвард сообщил:

— Я пробуду здесь неделю и позвоню, когда вернусь в Лондон.

— Ладно, позвони, — легко согласилась Кейт. — Передай привет маме.

— Передам, Кэтрин. — Затем опять настала пауза, и Кейт было подумала, что он повесил трубку. Вдруг Эдвард заговорил снова.

— Я… Знаешь, я скучаю по тебе.

— Спасибо, Эдвард, это очень приятно. Она больше не хотела лгать и притворяться, что тоже соскучилась.

— Да, кстати, — заторопился он. — Я отправил тебе письмо. Ты получишь его завтра или послезавтра.

— Спасибо, — повторила Кейт, гадая, что же такого Эдвард умудрился сообщить в письме нового по сравнению с телефонным разговором.

Они еще раз попрощались, потом Кейт положила трубку и принялась шинковать лук, постепенно забывая о звонке Эдварда, которым, казалось, существовал сейчас в другом измерении.

Собственно, они были знакомы с Эдвардом совсем недавно. Мистер Траслав, старший компаньон адвокатском фирмы, десять лет назад защищавшей мамины интересы на бракоразводном процессе, ушел на пенсию примерно тогда же, когда умерла мать, и Эдвард завах его место, так что завещанием и другими бумагами покойной пришлось заниматься именно ему. Сначала Кейт не понимала, почему так все затягивается. У бедной мамочки не могло быть много денег. Но вскоре выяснилось, что Эдвард проявляет к ней не только чисто служебный интерес. Раз за разом звонил телефон, и обеды вдвоем с целью обсудить какие-то проблемы, связанные с выполнением последнем воли покойницы, сменялись приглашениями в кино или на концерт.

Кейт, потрясенная внезапной смертью матери, плыла по течению и позволяла себе принимать его приглашения, пока не осознала, что се зовут провести праздники у матери Эдварда в Йоркшире. Но тут она недвусмысленно заявила, что обещала навестить свою тетушку в Нормандии. Кислая мина Эдварда не заставила ее изменить решение, и ему пришлось смириться.

Но он все же дулся — Кейт чувствовала это по его обиженному тону. Да ну, не собирается она расстраиваться еще и из-за Эдварда! Голова у нее забита вещами поважнее, а главная из них — проблема с этим невыносимым временным управляющим.

Она почувствовала, что справиться с ним будет нелегко.