— Д'Артаньян, и вы, друзья, посмотрите сюда, — сказал он. — Я уверен, что из этого бокала пили, и здесь осадок на дне.

— Неужели это яд? — воскликнул Арамис. Портос, побледнев, сжал эфес шпаги.

— Нет, не думаю, — медленно ответил Атос, поворачивая бокал, на дне которого сверкнули две капли. — Если яд, то ей незачем было забирать госпожу Бонасье с собой. Она могла бы оставить ее умирать здесь.

Мушкетеры содрогнулись от этих слов. Настоятельница обессиленно рухнула в кресло, а монашки судорожно закрестились.

— Я могу дать вам надежду, мой друг, — продолжал Атос. — Ваша любимая жива, но она в руках у этого демона, которого мы — мужчины — не смогли остановить на пути преступлений. Однако мы можем сделать это сейчас, если догоним ее карету.

— Да, но где нам искать ее? — воскликнул д'Артаньян, возвращаясь к жизни.

— Вспомните, дорогой друг, о записке, которую мы подобрали в Аррасе. Вы узнали человека, который потерял ее — это был Рошфор, а я узнал руку, написавшую ее, — это была леди Винтер. Значит, она сейчас едет в Армантьер вместе с госпожой Бонасье.

— Вперед! — воскликнули трое слушателей, разворачиваясь к двери.

В эту минуту в дверях показался незнакомый человек, почти такой же бледный, как все бывшие в комнате. Он увидел четверых друзей, готовых ринуться в бой, и понял, что здесь произошло нечто ужасное.

— Я не ошибся, — сказал он. — Вот господин д'Артаньян, а вы — трое его друзей: господа Атос, Портос и Арамис.

Трое с удивлением смотрели на незнакомца, назвавшего их по именам; всем казалось, что когда-то они уже видели его. Д'Артаньян имел вид человека, пытавшегося вспомнить чти-то очень знакомое.

— Господа, — продолжал вновь прибывший, — вы так же, как и я, разыскиваете женщину, которая, — прибавил он с ужасной улыбкой, — наверное, побывала здесь, ибо я вижу ваше состояние и ужас на лицах этих монахинь.

Друзья по-прежнему безмолвствовали; голос этого человека казался им знакомым, но после всего происшедшего память никак не хотела выдать им разгадку.

— Господа, — снова заговорил незнакомец, — так как вы не хотите узнавать человека, который, вероятно, дважды обязан вам жизнью, мне приходится назвать себя. Я лорд Винтер, деверь той женщины.

Мушкетеры вскрикнули от изумления.

Атос подал лорду Винтеру руку.

— Добро пожаловать, милорд, — сказал он. — Будем действовать сообща.

— Я уехал пятью часами позже ее из Портсмута, — стал рассказывать Джозеф Винтер, — тремя часами позже ее прибыл в Булонь, всего на двадцать минут разминулся с ней в Сент-Омере и, наконец, в Лилье потерял ее след. Я ехал наудачу, всех расспрашивая, как вдруг вы галопом проскакали мимо меня. Я узнал д'Артаньяна. Я окликнул вас, не вы не услышали; я хотел скакать за вами, но моя лошадь выбилась из сил и не могла скакать, как ваши. Однако, несмотря на всю вашу поспешность, вы, кажется, явились слишком поздно!

— Вы правы, милорд, — ответил Атос. — Мы подозреваем, что леди Винтер сбежала отсюда, захватив с собой женщину, за которой мы приехали. И теперь мы опасаемся за жизнь пленницы.

— И что вы намерены делать? — невозмутимо спросил лорд Винтер.

— Догнать ее. У нас есть записка, написанная ее рукой, с указанием места встречи. Мы знаем, что они уехали отсюда полчаса назад…

— Так не будем же терять времени! — воскликнул лорд Винтер, и пятеро мужчин быстрым шагом направились к воротам монастыря.

— Нам нужно будет предпринять определенные меры по отношению к графине, — сказал англичанин, когда они отъезжали от ворот. — Но это прежде всего моя забота — ведь она моя невестка.

— И мое, — отвечал Атос, — ведь она моя жена.

Д'Артаньян улыбнулся. Он понял, что Атос уверен в своем мщении, раз он открыл такую тайну. Портос и Арамис побледнели и переглянулись. Лорд Винтер непроизвольно натянул поводья, и лошадь заплясала под всадником.

Все пятеро были совершенно не осведомлены о характере и географии этой местности. Так же и слуги ничем не могли им помочь и только следовали за своими господами. Привратник монастыря указал им дорогу, по которой уехала карета, и они помчались следом, моля Бога, чтобы на дороге не было развилок. Провидение благоприятствовало им: следы колес были отчетливо видны, и кавалькада доскакала до самой деревни Фестюбер, где мушкетеры узнали в трактире, что не далее четверти часа назад здесь останавливалась карета, в которой находились две дамы. Они велели принести им вина и тут же отправились дальше. Кучер их очень ворчал по поводу такой спешки и громогласно заявлял, что оси надо чинить, а не то он не довезет их до места. Однако дама, видимо, хозяйка, резким тоном приказала ему ехать немедленно. Вторая же дама не произнесла ни слова и, видимо, чувствовала себя нехорошо, так как вино предназначалось ей.

Окрыленные этими сведениями, мушкетеры и лорд Винтер бросились в погоню. Всю дорогу они молчали, но мысли их, как и сердца, бились в унисон, а на устах застыло только одно слово: «Месть!»

И вот настал миг, которого они ждали. Показалась почтовая карета. Вопреки ожиданиям, она не мчалась во весь опор, а едва тащилась, видимо, все-таки где-то что-то сломалось.

Увидев это, мушкетеры подстегнули лошадей и вмиг настигли карету. Кучер не пытался даже сопротивляться, он бросил вожжи и кинулся бежать. Его не преследовали. Миледи выскочила из кареты с кинжалом в руке и бешеным взором пронзала четверых мужчин, окруживших ее со шпагами в руках. Четверых, ибо д'Артаньян кинулся к карете и на руках вынес Констанцию, которая была без сознания.

— Что вы сделали с ней? — в бешенстве крикнул он миледи.

— Не беспокойтесь, — хищно улыбнулась она. — Ничего с вашей голубкой не случится. Проспится и бросится вам на шею.

В это время заходящее солнце прошло сквозь листву и осветило Анну сзади. Атос взмахнул рукой, как бы отгоняя видение: он снова увидел девушку на берегу пруда, но теперь душа его была выжжена.

Миледи переводила взгляд с одного лица на другое и не видела ничего для себя утешительного. Глаза Джозефа пылали ненавистью, взгляд Атоса был подобен черной бездне, Портос и Арамис стояли с каменными лицами и решимостью во взоре; д'Артаньян единственный не стоял перед ней с угрожающим видом: он пытался привести в чувство Констанцию. Слуги толпились у кареты, держали лошадей, Планше пытался помочь хозяину и только бестолково путался под ногами.

Вдруг д'Артаньян с бешеным видом вскочил на ноги и, выхватив из-за пояса пистолет, кинулся к миледи. Мушкетеры решили было, что госпожа Бонасье умерла, но Гримо отрицательно покачал головой. Все поняли, что нервы молодого человека не выдержали ужасного напряжения последних дней, и он готов убить.

— Подождите, д'Артаньян, — ровным голосом сказал Атос, заступая дорогу своему товарищу. — Эту женщину надлежит судить, а не убивать. Подождите еще немного, и вы получите удовлетворение…

Д'Артаньян повиновался: у Атоса был торжественный голос и властный жест судьи, ниспосланного самим Создателем. Остальные тоже почувствовали главенство этого человека.

Миледи прислонилась к дереву и опустила руки. Кинжал, однако, она не бросила — он давал ей призрачное чувство защищенности. И еще она поняла: сейчас произойдет то, что она желала все это время — объяснение с Антуаном.

— Что вам нужно? — с трудом вымолвила она.

— Нам нужна, — ответил Атос, — Анна де Бейль, которую звали сначала графиней де Ла Фер, а потом леди Винтер, баронессой Шеффилд.

— Это я, я! — отвечала миледи. — Чего вы от меня хотите?

— Мы хотим судить вас за ваши преступления, — сказал Атос. — Вы вольны защищаться; оправдывайтесь, если можете… Господин д'Артаньян, вам первому обвинять.

Д'Артаньян вышел вперед.

— Перед Богом и людьми, — начал он, — я обвиняю эту женщину в том, что она отравила Констанцию Бонасье, которая могла умереть от этого.

Все посмотрели в сторону кареты, где по-прежнему лежала бесчувственная Констанция в окружении четырех слуг, которые обтирали ей виски уксусом и пытались заставить выпить глоток вина — все напрасно…