У одного из сослуживцев Томоко умер отец, и она отправилась на заупокойную службу. Перед уходом Томоко предупредила, что, возможно, заночует в Токио, поэтому пусть Юкико не дожидается ее и ложится спать.

На улице лил дождь. Капли стучали по крыше, и эти звуки наполняли тихий пустой дом. Юкико задумалась. Что делают в такие вечера семейные люди? Если бы Фудзио не развелся, у него бы родился ребенок. Это была бы самая обычная семья, каких много. В такие дождливые воскресные вечера они смотрели бы по телевизору какую-нибудь игру. В тесной квартирке Фудзио возился бы с малышом, а его жена бранила бы их за беспорядок. Если бы у Фудзио был близкий человек, он, возможно, не сбежал бы с места аварии.

Юкико, как маленькая девочка, погрузилась в грезы. Очнувшись, она пристыдила себя. В этот момент раздалась громкая, испугавшая ее трель телефонного звонка.

— Хата-сан? Извините, Хата-сан дома? Это Мицуко Каная.

Юкико прекрасно помнила Мицуко. Это была та самая сослуживица Томоко, которую изнасиловал какой-то тип, ворвавшийся к ней в квартиру, когда мужа не было дома.

Юкико уже не раз приходилось общаться по телефону с коллегами Томоко. Всякий раз разговор неизменно начинался с выяснения, о какой Хате идет речь. Ведь обе сестры носили фамилию Хата. Но на сей раз голос звонившей женщины был очень странный, пронзительно-истеричный.

— Сегодня у сослуживца Томоко умер отец, и она уехала на заупокойную службу. Сказала, что, возможно, задержится и переночует в Токио, — ответила Юкико, предполагая, что Мицуко произнесет одну из двух приличествующих такому случаю фраз. Поскольку они с Томоко когда-то работали вместе, Мицуко могла проявить хотя бы формальную озабоченность и спросить, у кого умер отец. Или же Мицуко могла сдержанно сказать: «Тогда я позвоню потом». Однако Мицуко поступила иначе. Она просто разрыдалась в телефонную трубку.

— Алло, Мицуко-сан! Я — сестра Томоко. Я слышала о вас от Томоко. Что случилось?

Мицуко продолжала рыдать, не говоря ни слова.

— Мицуко-сан, с вами что-то случилось? Если хотите, поделитесь со мной. Я почти всегда одна. Я никому не расскажу о нашем разговоре, так что, если хотите, расскажите мне, что стряслось. Поплакать, конечно, можно, но лучше поговорить, тогда станет легче, вот увидите.

Несколько секунд Мицуко продолжала всхлипывать, но потом взяла себя в руки:

— Извините. Когда я услышала, что Хаты-сан нет дома, просто не смогла сдержаться. Я так надеялась поговорить с вашей сестрой…

— Можно поговорить со мной вместо Томоко. Я все, конечно, передам ей, и потом вы все обсудите с ней.

— Хорошо.

— Что-то стряслось? Вы, наверное, хотите рассказать об этом?

— Да… Я только что узнала того, кто изнасиловал меня.

— Как?

— А вы не смотрели телевизор? В новостях постоянно показывают убийцу маленького Кэна… Это он тогда ворвался в мой дом! Его имя Фудзио Уно! Я хорошо запомнила его лицо! Вот о чем я хотела рассказать Хате-сан. Хотела посоветоваться, как мне быть.

Юкико судорожно сжала в руке телефонную трубку. Ее охватило смятение. Как это может быть?! Ведь Фудзио Уно арестовали за то, что он бежал с места дорожного происшествия! Почему на него пало подозрение в убийстве маленького Кэна?!

Даже если ноги подкашиваются от слабости, нельзя без борьбы поддаваться этой слабости. Юкико уже забыла, как наставляла мать: «Когда тебе тяжело говорить, ты должна взять себя в руки и спокойно продолжать беседу». Кроме матери, никто и никогда не учил Юкико таким важным вещам.

Кончики ее пальцев стали холодными, как лед. Но это было совсем не то, что бывает, когда руки озябнут на улице, от мороза. От чудовищного потрясения ее сосуды сузились и кровь просто перестала поступать в кончики пальцев.

— Мицуко-сан…

— Да?

— Извините меня… Вы разрешите перезвонить вам попозже? У меня сковородка с маслом стоит на плите… Как бы не загорелось… Я только сбегаю на кухню и сразу же перезвоню. Хорошо?

Это было грубой ложью, но в тот момент Юкико не пришло на ум более правдоподобного предлога оборвать разговор с Мицуко.

— Да, извините меня… Мне не с кем посоветоваться, просто не знаю, что и делать. А мужа всегда нет дома!

— Он заболел? Или плохо с его родителями? Его положили в больницу?

— Нет, тут другое…

— Ну, хорошо. Я выключу огонь и перезвоню.

— Я буду ждать…

Юкико положила трубку и сразу же включила телевизор. Центральные новости транслировали в другое время, но в половине шестого всегда показывали короткую сводку местных новостей.

Мицуко не ошиблась. В убийстве Кэна Окады действительно обвинялся Фудзио Уно, который, как предполагала полиция, в тот же день, сразу после злодеяния, совершил наезд на велосипедиста неподалеку от места убийства. Он сбежал, но на следующий день его арестовала дорожно-транспортная полиция, расследовавшая ДТП. Полицейские осмотрели машину Фудзио и обнаружили детские волосы, жевательную резинку, на которой оставалась слюна жертвы, а также прочие улики.

Уно объяснил мотив преступления так. Мальчик, возвращавшийся домой после занятий на частных курсах, поцарапал ранцем машину Уно, припаркованную на обочине дороги. Кэн вел себя вызывающе, не извинился и даже пытался грубить. Тогда Уно затащил его в машину и повез за город. По дороге мальчик рассказал ему о том, что хочет поступить в Токийский университет. Это задело Уно, не получившего высшего образования. Впав в ярость, он задушил мальчика прямо в машине, а тело бросил в зарослях бамбука.

Кэн был одним из лучших учеников в классе. И все же он пожелал учиться на частных курсах, чтобы получить более глубокое образование. Мать отговаривала его от дополнительных занятий и советовала увлечься спортом или каким-то другим делом…

Прослушав новости, Юкико выключила телевизор. По крыше стучали дождевые капли. В ее голове мелькали беспорядочные мысли. Казалось, слова кричали на разные голоса. Неужели это он, Фудзио?!

Звуки дождя долетали до Юкико словно из глубины подсознания, рождая тоскливые мысли о том, как низко может пасть человек.

Юкико внезапно вспомнила один разговор с сестрой, которая тогда тоже пребывала в тоске.

Томоко рассказала ей случай из жизни одного заключенного Освенцима. Юкико точно не помнила, что у него была за болезнь, кажется, водянка на почве истощения. Естественно, в лагере не давали лекарств, но ему просто чудом удалось выжить.

Когда один из сокамерников, врач-психиатр, спросил, как у него это получилось, тот ответил:

— Я выплакал из себя болезнь.

Тот человек добывал, как мог, пропитание, но болезнь не отступала. Ощущая весь ужас, всю безысходность своего положения, он плакал, стыдясь своих слез. Потом понял, что стыдиться здесь нечего. Слезы помогли ему исцелиться.

Сейчас вокруг Фудзио поднимется страшный вой, журналисты, подобно гиенам, окружат его и начнут терзать свою жертву. И, обозленный, он не станет плакать… Фудзио ни за что не позволит себе выплакать свою беду. Ведь если в новостях сказали правду о мотивах убийства, значит, Фудзио зол на весь мир. А тогда ему точно не удастся вырваться из заколдованного кольца.

При мысли об этом Юкико расплакалась. Жестокие слова, которые она услышала в новостях, словно ножом вонзились в ее сердце.

Однако она предавалась отчаянию лишь несколько минут. Взяв себя в руки, Юкико нашла в телефонной книжке номер Мицуко.

— Простите… Мне понадобилось некоторое время, поэтому я не смогла сразу же перезвонить, — извинилась Юкико.

— Ничего… Просто я потеряла способность соображать. И мужа нет… Когда я пытаюсь сосредоточиться, на меня что-то находит и я цепенею…

— Мужа нет дома? Он что, в командировке?

— Нет. Наши отношения совсем испортились. Он… в общем, муж практически не бывает дома. Правда, меня он не упрекал, просто перестал со мной разговаривать. А теперь почти все время живет у своих родителей.

— Вы разводитесь?

— Нет, муж меня жалеет. Он говорит, что хочет помочь мне. Но при этом добавляет, что не может смириться с произошедшим.