— Так ты не шутила, женщина? Ты хочешь, чтобы эту орду вел я? — он усмехнулся. — Если бы ты дала мне превосходное войско, я не повел бы его против моего отца. Не говоря уже о том, что этой шайке не разбить всадников Хайра, а Эртхиа ан-Эртхабадр никогда не будет начальником у пастухов и бродяг.

На беду, последние два слова на языке хайардов вождь Джуэр понимал прекрасно: хайарды иначе и не называли доблестный народ удо. И едва Эртхиа замолчал, гордо вскинув подбородок и раздувая ноздри, как бахаресский жеребец, Джуэр, потеряв голову от бешенства, кинулся на него.

И хозяин, и гости были безоружны. Поэтому мгновение спустя Эртхиа и Джуэр, сцепившись, катались по ковру. Аттанцы пытались их растащить, но были сбиты с ног. Атхафанама отбежала в сторону и громко визжала, зажав ладонями уши.

На шум из задней части юрты выбежала Ноджем-та и металась между дерущимися и перепуганной хайардкой, то увещевая ее замолчать, то причитая над рычащим от ярости мужем, пытаясь напомнить ему о том позоре, который падет на их юрту и на весь их род.

Аттанцы снова и снова пытались вмешаться, но им доставалось от обоих, и Ханнар не раз вскрикивала от боли. Ханис схватил ее за плечи и оттащил к Атхафанаме. Та прекратила визжать и повисла на его рукаве, умоляя спасти брата. Ханис, страдальчески сведя брови, оторвал руки жены от своей одежды и, крепко держа за запястья, подтолкнул ее к Ханнар.

— Успокой ты ее…

Ханнар крепко обняла хайардку, не давая ей кинуться к Ханису. Но этого Атхафанама стерпеть не могла, с визгом вцепилась в волосы соперницы и так брыкалась, что Ханнар пришлось повалить ее и прижать к кошме.

Джуэр и Эртхиа вскочили — и снова бросились друг на друга, прежде чем Ханис и Ноджем-та успели помешать им. Жена вождя в отчаянии всплеснула руками — неужели все бесполезно?

— Ну, хватит… — раздался негромкий голос.

И все переменилось.

Атхафанама и Ханнар, отпрянув друг от друга, в смущении приводили в порядок одежду и растрепанные волосы. Ноджем-та, выполняя долг хозяйки, подбежала помочь им.

Джуэр и Эртхиа медленно поднялись и стояли посреди юрты, тяжело дыша и глядя в сторону.

Ханис оглянулся.

Между резных створок двери стоял маленький старик в сером от ветхости плаще, спокойно и терпеливо глядя на происходящее.

— Выходите-ка на воздух. Здесь вам тесно.

Ханиса безмерно удивило, что старик говорит на тайном языке детей Солнца, но, похоже, не только они с Ханнар понимали его.

Эртхиа и Джуэр торопливо одергивали и отряхивали одежду, по-прежнему не глядя друг на друга. Ноджем-та скрылась за пологом и, сразу вернувшись с мехом и полотенцами, предложила мужу и гостям воду для умывания. Все поспешно приводили себя в порядок.

Старик удовлетворенно кивнул и вышел из юрты.

Яростно бились на ветру девять хвостов знамени кочевого народа удо, обвивались вокруг высокого древка, взмывали под выбеленное небо, опадая, ложились на крышу белой юрты. Вожди Девяти племен и верховный вождь Джуэр среди них, божественный царь Ханис с женой и сестра его, царица Ахана, со своим мужем, хайардским царевичем Эртхиа, стояли перед входом в юрту.

Вокруг степенно, в терпеливом молчании собрались воины народа удо, неженатые юноши и зрелые мужчины того возраста, когда седло еще удобней, чем расстеленная кошма, а кривая сабля не тяжела руке.

Старики, которых было совсем мало, и старшие мальчики теснились с самого края.

Женщины же продолжали невозмутимо хозяйничать возле юрт и кибиток — их это дело не касалось.

Справа от входа в юрту, под знаменем, на маленьком истрепанном коврике восседал великий прорицатель народа удо, Вечный старик, весть о появлении которого и собрала воинов вокруг юрты вождя, — костлявый, совершенно лысый старичок в ветхом сером плаще, прикрывавшем еще более ветхое одеяние, сквозь прореху в котором виднелась тощая голень, гладкая, как отполированная кость.

Великий гадатель и целитель не жил со своим народом, а где он жил, никто не мог сказать. Сам же он не отвечал на вопросы — никогда. Проходил, не слушая стенаний и жалоб, говорил то, что сам хотел.

Считали, что он живет на самой высокой вершине. И некоторые пытались отыскать его в горах на границе с Хайром, те, кому невтерпеж было ждать следующего посещения. Но и самым искусным следопытам — а удо начинают читать следы, едва научившись ползать, — не удавалось разыскать ни самого старика, ни его жилища.

Он приходил, когда случалась беда. Он приходил, когда решалась судьба народа удо. Когда злые духи земли и воды насылали заразу, недовольные жертвами, сами собирая дань с растерянных, беспомощных людей. Когда войско хайардов раз в три года обрушивалось всей мощью регулярной армии на становья и кочевья Девяти племен, убивая мужчин и угоняя в рабство женщин и детей. Он приходил, садился посреди стана и ждал.

Люди Девяти племен сразу же торопливо, но без суеты и шума собирались вокруг него. Старики помнили его с юных лет в точности таким же, как сейчас. И в точности так, как сейчас, он долго молча сидел с полузакрытыми глазами, тщедушный жалкий старик. Но дети Обширной степи почтительно сопереживали его молчанию. Они знали: старик слушает в себе голос Вечного Неба.

— Подойди ко мне, Джуэр из рода Черной Лисицы, вождь вождей народа Девяти племен, — бесстрастно произнес старик, не открывая глаз.

Джуэр, окинув торжествующим взглядом соплеменников и чужаков, гордо расправил плечи и, широко шагая, приблизился. Поманив его небрежным движением костлявой кисти, старик хлопнул ладонью по коврику. Джуэр поторопился устроиться рядом с ним. Потянув вождя за плечо, старик заставил его наклонить голову.

— Слушай, ведь царь Ханис прав. Девяти племенам не разбить войска хайардов.

Джуэр кивнул, не подымая глаз. Одно дело слушать советы чужака. Но как не согласиться с Вечным стариком, когда речь идет об очевидном. Народ удо невозможно победить раз и навсегда, но с каждой третьей весной все меньше становится воинов, и женщин, которые родили бы новых воинов, и детей, которые, вырастая, становились бы воинами и матерями воинов. И неотвратимо надвигается мертвая тишина пустыни, засыпающей бесплодным песком ручьи, озера и колодцы Обширной степи.

Джуэр помнил, что много раз Вечный старик обещал своему народу: все изменится, но не сейчас.

— Сейчас, — как эхо его мыслей, раздался тихий настойчивый голос. — Сейчас все может измениться, только сделай правильный выбор. Ты решаешь сегодня: исчезнет ли след народа удо под барханами, или новая жизнь в широкой зеленой степи, пахнущая дымом костров и горьким соком травы, ждет Девять племен… Понимаешь меня?

И, подтолкнув Джуэра, отправил его обратно.

— Тебе советчики не нужны, — старик кивнул Ханису и долго не отрывал взгляда от его золотых глаз. Никогда уже Ханис не забывал ощущения покоя и силы, объявшего его. Долгим, почти равнодушным взглядом старик смотрел на него, как на равного, не на царя, на бога. И так же спокойно и равнодушно отвел взгляд.

— Эртхиа ан-Эртхабадр, подойди ко мне, — ласково позвал старик.

Эртхиа после потасовки в шатре так и не удалось вернуть себе надлежащий вид. Растерянный и подавленный, в глубокой задумчивости он стоял между женой и названым братом. Растрепанная коса уныло свисала между поникших плеч.

Услышав свое имя, он вздрогнул — испытующе посмотрел на старика. Что-то такое он знал… То ли Акамие говорил, то ли учитель… Нет, мысль, не прояснившись, угасла.

Эртхиа приблизился к старику.

— Присядь, царевич, — по-прежнему ласково предложил старик. Некоторое время с улыбкой разглядывал юношу. Покивал своим мыслям, расправил на коленях складки плаща, стряхнул немного пыли на истертый коврик.

— Ты не решаешься вести войско против отца? Полно, мальчик, ведь не Хайр вы направитесь завоевывать. Освободить великий Аттан, хотя его народ давно пережил свое величие. И привести на эту землю другой народ, которому иначе — не спастись. С Ханисом вы сможете основать новое царство. Возмести ущерб, который причинил твой отец. Когда-нибудь это зачтется, не тебе — Хайру.