Изменить стиль страницы

– И вы пришли сюда? – Лора не сводила глаз сего лица.

– Нет, – ответил мистер Ребек. – Не сразу. Я, знаете ли, был ещё молод. Я подумал: Джонатан, у тебя вся жизнь впереди, и ты её не лучшим образом проведёшь, подбирая апельсины и окурки. И вот я получил место продавца в бакалее, где мне разрешили спать в заднем помещении. Проработал я там месяца два, скопил немного денег и купил несколько новых рубашек. Затем я как-то вечером пошёл прогуляться и забрёл в места, где находилась когда-то моя аптека. Там выстроили заведение помасштабнее – одно из серии ему подобных, большое, чистое, с прилавком из зелёного мрамора, – теперь он отвел взгляд в сторону и тесно сжал руки. – И я подумал, – еле слышно продолжал он, – до чего все это забавно. Ибо они занимались тем же самым, что и я, только – с рекламой. Их вывески гласили: «Мы сделаем вас красавцем, мы вам придадим приятный запах, мы вас избавим от почечных камней, от геморроя, от одышки, от перхоти и от дурных манер. Мы сделаем вашу кожу гладкой и поможем вам сбросить сорок фунтов весу так же легко, как выведем бородавки – а это мы тоже успешно делаем, и люди пожелают с вами общаться. Приходите к нам все вы – кто безобразен, раздражителен и одинок», – он сделал паузу. – Это нехорошо – обещать людям чудеса. Я плохо поступал, когда это делал, и плохо поступали хозяева этой новой чистой аптеки. В тот вечер я ещё долго бродил и додумался до множества философских суждений, которых, к счастью, уже не помню, – он коротко рассмеялся и замолчал.

– А потом? – голос Майкла заставил голову мистера Ребека дернуться, как если бы между ними была натянута струна.

– А потом, – спокойно ответил мистер Ребек, – я напился не меньше, чем на свадьбе и на поминках сразу, и всё блуждал здесь, на кладбище, напевая себе под нос – в те дни они просто-напросто запирали ворота на засов – и вот я свалился на эти ступеньки и проспал целый день, – он пожал плечами. – Вот так и вышло, что я остался здесь. Сперва я просто думал, что немного отдохну, потому что очень устал. Но Ворон приносил мне поесть, – он внезапно ухмыльнулся. – Когда я проснулся, Ворон был здесь и ждал. Он сказал, что будет носить мне еду, пока я здесь, а когда я спросил, почему, ответил, что у нас есть одна общая черта: оба мы живем иллюзиями и верим в доброту, – мистер Ребек зевнул. – Я устал, – сказал он, словно оправдываясь, – и я хочу поспать. Он встал и выпрямился. Купальный халат обтянул его худое тело. – Я тебе говорил, Майкл, что смерть похожа на жизнь, – сонно сказал он. – И нет особенно большой разницы, боретесь вы или нет, – он повернулся к Лоре. – Разве что для тебя. Смерть каждого человека – его забота. И, спит он или не спит – менее важно, чем как он её принимает. Кое-как он её рационализирует, – мистер Ребек медленно направился к дверям мавзолея и обернулся. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отозвались они. – Спокойной ночи.

Он запер дверь, снял халат и улегся на матрасе, сделанном, в основном, из маленьких подушечек, расположенных таким образом, чтобы ему было удобно. Натянув на себя одеяло, он тихо лежал, глядя в потолок.

Кто-то произнёс его имя, и он понял, что Майкл здесь, в мавзолее. Он поразился, как же много времени ушло у Майкла, чтобы понять, что для него теперь не существует никаких физических препятствий.

– Да, Майкл?

– Не окажете ли вы мне одну любезность?

– Пожалуй. А что именно?

В голосе Майкла чувствовалась нерешительность.

– Не могли бы вы сказать… Не могли бы вы сказать мне, как выглядит эта девушка?

– Лора?

– М-м-м… М-м-м… Мне просто любопытно.

– Как я понимаю, ты её не видишь?

– Только нечто вроде общего силуэта. Волосы, фигура. Я понимаю, что она женщина. Ну, вроде бы и всё.

– Да, – сказал мистер Ребек и замолчал.

– Так что?

– Ну, она темноволосая. Глаза у неё, кажется, серые, и ещё у неё длинные пальцы,

– И это все?

– Майкл, а какая тебе разница?

– Никакой, – сказал Майкл мгновение спустя. – Просто мне стало любопытно. Извини, что я тебя побеспокоил. -Спокойной ночи.

Майкл ушёл.

– Какое славное будет лето, – сказал себе мистер Ребек. – А мне так не хватало общества.

Он подумал об осени. Это время года он всегда не любил, отчасти потому, что мысли о том, что она придёт, портили ему настроение весной. «Я заглядываю слишком далеко вперед, – подумал он, – потому что боюсь внезапного столкновения с вещами лицом к лицу». Он никогда не мог радоваться рождественским каникулам в детстве, потому что казалось, что они неотвратимо приближают его к долгому-долгому январю.

Но ночь выдалась тёплая и ароматная, и он оставил мысли об осени. «Она, конечно же придёт, как обычно, – подумал он. – Но сначала – лето».

ГЛАВА 5

Миссис Клэппер поставила будильник на 9:30, и теперь терпеливо ждала, когда он прозвонит. Она лежала на боку, отвернувшись от часов, подтянув ноги к животу и убрав одну руку под подушку. Она так основательно натянула одеяла на подбородок, что они съехали с другого конца постели, оставив ступни непокрытыми. Скрестив лодыжки, она потёрла ступнёй о ступню, однако ноги остались холодными, и она почувствовала себя уязвленной. Перевернувшись на спину, она протянула руку и, как это случалось каждое утро, убедилась, что рядом нет никого, кто, почувствовав толчок, полусонным голосом пробурчит, чтобы не мешали.

«Слишком большая кровать», – подумала она. – «Надо бы сходить к Саксу сегодня или завтра и продать её».

– Зачем тебе двуспальная кровать, Клэппер? – спросила она у потолка. – Ты что, ждёшь гостей?

Будильник издал негромкий самодовольный щелчок, и миссис Клэппер напряглась в ожидании, но звонка не раздалось, и часы что-то невинно замурлыкали сами себе. «Уже прозвонили, – миссис Клэппер с отвращением расслабилась. – Теперь уже 10 часов. 10:30. Чего вы хотите, чтобы я вам послала печатное приглашение?» Но часы никакого мнения не выразили. «Ах, чудеса науки», – сказала миссис Клэппер и, простонав, перевернулась, чтобы взглянуть на циферблат. Глаза её осторожно посмотрели из-под тяжелых век, словно два дозорных, изучающих вражескую территорию. Она отбросила с лица волосы и посмотрела на часы попристальней.

«А вам, знаете ли, положено светиться в темноте, – доброжелательно напомнила она. – Так посветитесь немножечко…»

Наконец она определила, что на часах – 9:15. Она опять упала головой на подушку.

– Пятнадцать минут. Так у меня ещё пятнадцать минут, – она помолчала, затем опять повернулась к часам и крикнула. – Так что же я должна делать эти пятнадцать минут? Анекдоты себе рассказывать? – она отвернулась и зарылась лицом в подушку.

Она подумала, что встать всегда успеет. Это, по крайней мере, доставляло ей удовольствие – прекращать трезвон. Идея эта восхитила её. Она протянула руку к часам, но затем опять убрала. Спешить было некуда. «Если я не встану, – подумала она, – у меня будет головная боль». И это почти что вытащило её из постели. Она боялась боли и, когда та возникала, выносила её со стоицизмом основательно напуганного человека. Она отбросила одеяла и начала вставать. Приподнявшись наполовину, она изменила решение. «А если я не встану, так всё, о чём мне надо позаботиться – это как бы избежать головной боли. Важное занятие». И она снова легла.

Тревога вынудила её взглянуть через плечо на будильник и определить, сколько минут должно пройти перед тем, как она честно сможет встать. Но это было бы моральной победой часов, а миссис Клэппер знала цену моральным победам, она их коллекционировала. И вот она лежала неподвижно, тяжело опустив одну руку на бёдра. Совершенно внезапно она подумала о странном маленьком человечке с кладбища. Она много думала о нём в течение двенадцати дней, прошедших с тех пор, как она навещала могилу мужа. Маленький человечек тревожил её, потому что она не могла сделать насчёт него никаких определенных выводов. «Он – джентльмен, – решила она наугад. – Джентльмен, которому не хватает винтиков». Юридическая контора Морриса на них, казалось, специализировалась. Человек, которого она встретила, всё же был не из таких.