– Занести всё это на ваш счет?

– Да, – ответила миссис Клэппер. Вайерман положил покупки в коричневый бумажный пакет и положил сверху чек. Она взяла пакет и зашагала к двери.

– Передайте привет жене, – она закрыла за собой дверь, не дожидаясь короткого ответа Вайермана.

Так как миссис Клэппер намеревалась навестить Иду, она поставила пакет на сгиб локтя и двинулась дальше по кварталу. Солнце вернуло ей хорошее настроение, и в течение прогулки через два квартала она почти забыла усталую вежливость в голосе Сары Вайерман. Кто-то шёл ей навстречу, и у неё ушло некоторое время, чтобы понять, кто это, потому что солнце светило ей в глаза. Узнав наконец-то Лину Вайерман, она вздрогнула. «Вэй, – подумала она. – Вот подходит тяжелая артиллерия». Возможно, загороди она лицо пакетом с покупками, миссис Вайерман её и не узнала бы, но по-настоящему миссис Клэппер на это и не надеялась; она была одной из немногих женщин в окрестностях, которая решалась разговаривать с миссис Вайерман, и та её хорошо помнила. Лина Вайерман была когда-то полной женщиной, но впоследствии похудела, и кожа свободно болталась на её предплечьях, между костяшками пальцев и у локтей, она была оранжево-белая и казалась почти прозрачной. Лина всегда носила белые туфли на низком каблуке, которые вечно восхищали сиделок, а волосы завязывала узлом на макушке, и узел имел форму и размеры черносливины. Когда-то она торговала в магазинчике вместе с мужем, но последние 10-12 лет всё больше сидела перед магазинчиком в складном парусиновом кресле, когда было тепло или – когда шёл дождь – внутри, у корзины для бутылок. Она никогда не переходила улицу и не присоединялась к старухам, сидящим в таких же креслах, а своё собственное кресло всегда ставила так, чтобы оказываться к ним спиной.

– Здравствуйте, – сказала она, когда их с миссис Клэппер разделяло ярдов двадцать.

Миссис Клэппер опустила пакет. Боже мой, что за глаза… Она вздохнула, приготовившись, по меньшей мере, к десятиминутным разглагольствованиям. Будь повежливей, Клэппер, кто-то вежлив с тобой, а ты вежлива с кем-то другим, и вот земля себе вертится. Она вызвала у себя на лице широкую и приветливую улыбку.

– Лина! – воскликнула она. – Как поживаете? Вы чудесно выглядите!

Миссис Вайерман пожала плечами и сказала «Ах», что означало: она отступила перед лицом хаоса.

– Отлично. Ну, а вы как?

– А, да ничего. Только что заходила к вашему мужу.

Глаза у миссис Вайерман были бледно-бледно-серые, как протухшее яйцо, крупные, с широкими белками – теперь же Лина сузила их, глядя на миссис Клэппер.

– Как же получается, что вы к нам всё не заходите и не заходите?

– О чем вы говорите? Я захожу, – миссис Клэппер указала свободной рукой на пакет. – Мне тоже надо есть, как и всем.

Жена бакалейщика уверенно покачала головой.

– А я помню, что каждые два дня регулярно я говорю Аврому: «А ну-ка приготовь молоко и яйца, вот придет Гертруда Клэппер, так нельзя же заставлять её ждать…» Ну, а потом вдруг – два дня, три дня, четыре дня – Гертруды Клэппер не видно. Вы что – чужая нам? Или деньги экономите? – она осуждающе взглянула на женщину помоложе. – Или покупаете теперь где-то в другом месте?

«Нет друзей, подобных старым друзьям», – с досадой подумала миссис Клэппер. А вслух сказала:

– Лина, двадцать лет я хожу за покупками к вам, так что я вас теперь, бросать должна? Что с вами? Я приношу домой продукты, я к вам не захожу пару денёчков, и оказывается, для вас это – словно я свой вклад из банка забираю, – она малость отставила ногу, пытаясь обрести равновесие, так как ей явно пришлось бы ещё немного здесь простоять. – Не забывайте, я теперь покупаю только себе, я же не ем за двоих, Лина.

Миссис Вайерман опустила глаза.

– Ах, да, простите меня. Я и забыла о Моррисе. Извините.

– Ничего, ничего, -сказала миссис Клэппер. – С тех пор уже год прошёл.

И сказала сама себе: «Моррис, прости мне, что я вообще подумала о том, что тебя можно забыть, но я не стану говорить о тебе с этой…»

– Ну, так когда же вы уезжаете, Гертруда? – миссис Вайерман снова смотрела на неё.

– Уезжаю? – миссис Клэппер заморгала от неподдельного изумления. – Лина, да что это такое? Кто уезжает?

– Я каждый день говорю Аврому: Гертруда теперь совсем одна, так почему же она кладёт свои деньги в банк? Почему она не отправится куда-нибудь путешествовать, не поедет, скажем, во Флориду? У неё есть немного денег, ей бы надо теперь ими воспользоваться и куда-нибудь съездить.

– Лина… – начала миссис Клэппер.

– У меня есть кузина, – миссис Вайерман не так легко прекращала разговор, как заводила, – у меня есть кузина, которая ездила во Флориду на Майами-Бич, – Лина наклонилась ближе к миссис Клэппер. – Она провела там две недели – и бах! – Лина щелкнула худыми пальцами. – Взяла и замуж вышла. И, между прочим, за богача.

«Что же, ты этого хотела, Гертруда, – сказала себе миссис Клэппер. – В следующий раз ты, наверное, не станешь приставать к Саре». Она глубоко вздохнула:

– Лина, я никуда не уезжаю. Ни во Флориду, ни куда-либо ещё.

Миссис Вайерман ещё больше скосила глаза.

– Зачем же вы так экономите? У вас – большой дом, и в комнатах – никого. Вам бы стоило куда-нибудь съездить и приятно провести время.

– Лина, я никуда не хочу ехать. Я здесь живу, я готовлю, я содержу в порядке дом, я хочу гулять, у меня есть вы, чтобы поговорить… -Да простит тебя Бог, Клэппер!- С чего бы это мне ехать куда-то, где я никого не знаю? Ну, куда вы так торопитесь? Зачем мне немедленно мчаться во Флориду? Мне и здесь нравится.

– Смотрите, смотрите, как она рассердилась, – миссис Вайерман улыбнулась, показывая длинные и широкие зубы. – Так кто же вас гонит? Вы просто хотя бы иногда заходите к старым друзьям поздороваться.

Миссис Клэппер вздохнула.

– Обещаю вам, заскочу через день-два, и мы сможем посидеть и поболтать, – она подумала, как бы переменить тему. – Вы сможете рассказать мне о Сэме, как он поживает.

Оранжево-белое лицо застыло в гримасе отвращения.

– О Сэме и сучке, на которой он женился, я вам ничего не скажу. Мы поговорим о чём-нибудь другом. Но не о Сэме.

– А она выглядела славной девушкой, эта Элеонора, – миссис Клэппер помнила жену Сэма: высокую женщину с приятным лицом, которая пыталась помогать в магазинчике до того, как они с Сэмом поженились.

– Сука, – резко сказала миссис Вайерман, – абсолютно ничего хорошего, поверьте мне, – и она взглянула на миссис Клэппер, словно ожидая, не скажет ли та что-нибудь в защиту Элеоноры.

– Мне надо идти, – сказала наконец миссис Клэппер. – Надо бы ещё кое-что купить, – она начала обходить Лину, которая и не пошевелилась, чтобы уступить дорогу. – Смотрите, скоро я к вам забегу, и мы посидим на улице и поедим чего-нибудь вкусненького. Ладно?

– Хорошо, – ответила миссис Вайерман. – Но вы подумайте насчет того, о чем я вам говорила – насчет Майами-Бич.

Миссис Клэппер уже благополучно её миновала.

– Подумаю, Лина. Берегите себя.

– Зай гезунд, – сказала миссис Вайерман, собираясь идти.

– А вашей хорошенькой дочке, – крикнула ей вслед миссис Клэппер, – передайте от меня привет!

И тогда миссис Вайерман улыбнулась.

– Йа, – сказала она и улыбнулась. Она ходила быстрее, чем её муж, но плечи у неё были поникшими и ссутулившимися.

Миссис Клэппер стояла посреди тротуара и следила за Линой, пока та не исчезла. Затем повернула было, чтобы идти дальше, но остановилась и зашагала в обратном направлении: откуда пришла. Она двигалась очень медленно, делая маленькие шажки.

Она слышала вдалеке голос маленького Шварца, который вез тележку с фруктами и выкликал свой товар. Голос у него был высокий и музыкальный, но он находился слишком далеко от неё, чтобы разобрать слова. Знакомая женщина, проходя мимо, улыбнулась и сказала: «Привет, Гертруда» – миссис Клэппер кивнула и заторопилась вперед, не желая остановиться и поговорить.