Льготы смердам во время Михаила Черниговского, бегство их в "чужие земли" при Дмитре Мирошкиниче указывают на участие смердов в классовой борьбе новгородцев-горожан в начале XIII века. К концу 30-х годов XIII столетия "меньшие", "черные люди" Новгорода добились известных успехов. Роль их в политической жизни Новгорода возросла. Но успех этот был кратковременным. Страшное Батыево нашествие и нависшее после него над Русью иго Золотой Орды подорвали политическое значение горожан.
Глава седьмая. Классовая борьба в Галицко-Волынском княжестве в XII-XIII веках
На юго-западе Руси раскинулись земли Галицко-Волынского княжества, так называемой Червоной Руси. Быстрые горные реки: Черемош и Латорица, Тисса и Попрад, широкие, спокойные Буг, Днестр, Прут, высокие, поросшие лесом Карпаты, степи Заднепровья, лесистые Кодры, равнины Закарпатья, дунайские гирла, побережье Черного моря, дремучие леса Волынского Полесья - древний край восточнославянских племен уличей и тиверцев, дулебов (волынян) и белых хорватов.
Здесь стоят старинные русские города: Червень и Галич, Владимир и Перемышль, Звенигород и Теребовль, населенные ремесленным и торговым людом, проходят старинные водные пути, соединяющие Черное море с Балтийским, сухопутные дороги, ведущие из Киева в Прагу, Регенбург, Раффелыптеттен. Это край богатого и влиятельного боярства, привыкшего смотреть на "Червенские города", на Прикарпатье, Понизье, на "горную страну Перемыгальскую" как на собственную землю, где лишь формально существует верховная власть князя.
Против боярской аристократии, имевшей свои многочисленные дружины, замки, огромные земельные владения, и поднимались в ожесточенной классовой борьбе народные массы Червоной Руси.
В Ипатьевской летописи под 1144 г. встречается первое упоминание о крупном восстании горожан в Галиче. Князем галицким в то время был Володимирко Володаревич, восстановивший против себя галичан тем, что неумело вел войну и пригласил в помощь себе венгров. Войска его противника - киевского князя Всеволода Ольговича искусно охватывали галицкое войско с двух сторон и подходили к Галичу. Володимирко оказался не в состоянии справиться с всеволодовой ратью. Галичане открыто роптали: "...мы еде стоимы, а там ("онамо") жены наша возмуть" ("Летопись по Ипатьевскому списку", стр. 226). Глухое недовольство галичан князем вылилось зимой того же года в восстание.
Воспользовавшись отсутствием Володимирка, уехавшего, очевидно, со всем своим двором и частью дружины "на ловы" (охоту) к Тисменнице, галичане пригласили к себе на княжий стол звенигородского князя Ивана Ростиславича. "...Послашася Галичане по Ивана по Ростиславича в Звенигород и въведоша к себе в Галичь", - сообщает летопись ("Летопись по Ипатьевскому списку", стр. 226). Узнав о происшедшем, Володимирко собрал дружину и поспешил к Галичу. Восставшим горожанам, конечно, нечего было ждать пощады от Володимирка. Горожане энергично оборонялись, отстаивая город и своего нового князя, приглашенного ими, по-видимому, по договору ("ряду"). Есть все основания предполагать, что послы из Галича заставили Ивана Ростиславича "целовать себе крест" и заключить "ряд", предусматривающий какие-то обязательства князя по отношению к горожанам. В отличие от Володаря, отца Володимирка, весьма скептически относившегося и к "крестному целованию" и, следовательно, к своим обязательствам, Иван Ростиславич вынужден был соблюдать условия "ряда", и уж хотя бы по этому одному галичане должны были отстаивать своего ставленника.
Три недели горожане Галича энергично оборонялись. Однажды ночью, на четвертую неделю обороны Галича, отряд галичан во главе с Иваном Ростиславичем предпринял вылазку из города. Отчаянно бились галичане, но вылазка закончилась неудачей. Вернуться обратно отряд галичан не смог, а Иван Ростиславич, покинув поле сражения, ушел на Дунай, где оставался некоторое время, а затем степью отправился в Киев к Всеволоду Ольговичу. Бегство Ивана Ростиславича и гибель отряда, предпринявшего вылазку, не смутили галичан. Они еще целую неделю бились с дружиной Володимирка и только в результате энергичных атак Володимирко принудил их к сдаче. Войдя в город, дружинники убили без всякого суда многих галичан; других же "казнью злою" казнил князь.
Восстание в Галиче в 1144 г. - это было восстание горожан, стремившихся отделаться от непопулярного и деспотичного князя и пригласить на "стол" другого, связанного определенным договором, "рядом", и обязанного, по-видимому, править, прислушиваясь к голосу горожан, купечества в первую очередь.
Разбитые в бою и терроризированные расправой Володимирка, горожане на время отказались от борьбы. Как мы увидим, они лишь выжидали удобного случая, чтобы выступить снова. Интересно отметить, что и поднятое позднее второе восстание горожан связано было с звенигородскими Ростиславичами; на этот раз на престол пригласили сына Ивана - Ростислава. Это можно объяснить тем, что как отец, так и сын стремились достичь своей цели - галицкого "стола", опираясь на народные массы и умело играя на их ненависти к тем, кто для них, Ивана Ростиславича и Ростислава, был, конечно, не классовым врагом, как для горожан, а просто соперником и конкурентом.
Очутившись после вылазки из Галича на Дунае, Иван Ростиславич не сразу отправился к Всеволоду в Киев.
В XI-XII вв. на Нижнем Дунае было еще многочисленное русское население, связанное с остальной Русью, прежде всего с Галицкой, хотя связи эти и не были прочными.
В те времена низовья Дуная, Прута и Днестра носили название Берлади. Здесь стоял город Берладь (современный Бирлат в Румынии), центр Берлади, Берладской земли, население которой получило название берладников. Это было смешанное по этническому своему составу, но в основе своей русское население, занимавшееся земледелием, охотой, рыбной ловлей, промыслами, часто выходившее для торговли и набегов на своих челнах в море. Полуоседлые земледельцы и промысловики, постоянно готовые дать отпор напавшему врагу - половцам, болгарам, волохам, византийцам - и поэтому опытные воины, берладники были своеобразной "вольницей", населявшей и охранявшей юго-западные окраины древней Руси. Берладники, как и аналогичные им бродники, населявшие степи от Северного Кавказа и Подонья до Балкан и Трансильвании, выбирали своих старшин (старейшин), носивших у бродников название "старост" и "воевод".
Берладники и бродники были храбрыми, вольнолюбивыми людьми. Не случайно византийцы прозвали их "презирающие смерть". "Ветвь русских", как еще называли их византийские источники, они в большей части состояли из тех, кто не мог примириться с феодальными порядками и уходил в степи, в дунайское Понизье, на окраины, где власть князей и бояр почти не ощущалась. Поэтому с давних пор русское население в Причерноморье греки называли "дромитами", т. е. беглецами.
Берладники и бродники были своего рода предшественниками казачества, такой же русской вольницей, как рязанские, донские, запорожские, волжские, терские казаки в XV-XVI вв. В те времена выражение "идти в Берладь" означало примерно то же, что на Украине времен владычества литовско-польских панов - "идти в Сечь", а в России времен московских государей - "идти на Дон".
Вот здесь, в Берладской земле, и остался на некоторое время Иван Ростиславич. За это говорит то, что, когда он в 1146 г. появился в Приднепровье, он уже носил прозвище "Берладник".
Естественно, что среди берладников Иван Ростиславич выступает скорее не как полновластный государь, а как предводитель, ограниченный в своих правах традиционными порядками этой "вольницы". Очевидно, такое положение не могло удовлетворить честолюбивого князя, и он вскоре уходит в Киев.
Политическая биография Ивана Ростиславича за это время очень красочна. Он выступает союзником Святослава Ольговича, служа ему как наемный воин и получая от него 12 гривен золота и 200 гривен серебра ("Летопись по Ипатьевскому списку", стр. 234, 237). Затем Берладник изменяет Святославу и переходит на сторону Ростислава Смоленского ("Летопись по Ипатьевскому списку", стр. 239). На некоторое время Иван Ростиславич сходит с политической арены: закованный в кандалы Юрием Долгоруким, он сидел в заключении в Суздале. В 1157 г. Юрий Долгорукий собирался перевести его в Киев и выдать своему зятю - галицкому князю Ярославу Осмомыслу. Видно, опасный претендент на княжий стол, воинственный и популярный в народных массах, Иван Ростиславич не давал покоя Осмомыслу. Ивана Берладпика повезли на юг. Галицкий князь отправил к тестю за Берладником целую дружину во главе с князем Святополком и Кснятином Серославичем. Участь Берладника была, казалось, решена. Но митрополит и игумены предостерегли Юрия от нарушения его крестного целования Ивану Ростиславичу (по какому поводу оно было дано, летописец не сообщает); они упрекнули Долгорукого в том, что он не только не верен своей клятве, но и издевается над своим пленником ("держиши в толице нужи") и хочет "выдати на убийство". Под давлением духовенства Юрий вынужден был отказаться от своего плана, и Берладник в оковах снова был отправлен в Суздаль. По дороге в Суздаль дружинники черниговского князя Изяслава Давидовича отбивают Ивана Ростиславича и уводят его в Чернигов. Изяславу Давидовичу Берладник был нужен как пугало и орудие в его руках в борьбе против усиливающегося галицкого князя ("Летопись по Ипатьевскому списку", стр. 335. См. также Н. В. Молчаноеский, Очерк известий о Подольской земле, Киев, 1886, стр. 78-81).