И в самом деле, римляне решили, что королевское семейство иценов должно прекратить свое правление. Было не слишком приятной миссией сообщить об этом Боудикке. Дион Кассий пишет, что она была очень высокой, с устрашающей внешностью, со взглядом очень жестоким, голос ее был грубым, огромная грива очень светлых волос спадала ниже талии, вокруг шеи было тяжелое золотое ожерелье; она носила тунику жемчужного цвета, поверх которой был накинут плотный плащ, пристегнутый брошью. Даже если это описание носит определенные шаблонные черты Благородной Дикарки, все же местные императорские агенты, видимо, были встревожены этой свирепой женщиной, которая называла императора «мисс Домицией Нерон» и чувствовала себя вполне благополучно, ни в коей мере не потревоженная его губернатором, который находился далеко в Уэльсе. Поэтому тревога вынудила императорских чиновников вести себя очень своевольно.

Римскими провинциями обычно управляли как губернатор, так и императорский агент или прокуратор (в основном занимающиеся финансовыми вопросами), и они иногда заменяли друг друга. Кроме того, император имел различных местных представителей, в основном бывших рабов, присматривающих за определенными императорскими имениями, владениями и доходами. В 53 году Клавдий предпринял опасный шаг, наделив своих главных агентов в каждой провинции правом принятия решений, равным по закону его собственному решению, и правительство Нерона унаследовало этот закон и страдало от его последствий. Хотя управление в основном было неплохим, мы слышим об ужасающе несправедливом поведении его агентов, которые превышали свои полномочия – к примеру в Испании и Египте. В последней провинции, где такие чиновники держались мертвой хваткой, эдикт, изданный губернатором сразу после смерти Нерона, показывает, что имелись многочисленные случаи мелкого мошенничества.

В Британии, где теперь дела шли не так уж плохо, Сенека не мог помочь улучшить положение, поскольку, судя по некоторым данным, он ссудил бриттам десять миллионов сестерциев и настаивал на возвращении долга с соответствующим процентом. И хотя это вряд ли можно считать необоснованным (даже для морализирующего философа), похоже, это стало одной из дополнительных причин недовольства бриттов. Однако беспорядки возникли не столько из-за ссуды Сенеки, сколько из-за римских налогов. Поскольку таким полуцивилизованным племенам не нравилось платить регулярные налоги, они больше предпочитали беспорядочные и неравномерные взимания.

К сожалению, тем не менее взимались и регулярные, и дополнительные налоги, поскольку теперь римские агенты принялись конфисковывать земли, которые Клавдий оставил в руках иценской знати. Судя по официальной версии, главный императорский агент Кат Дециан лишь требовал выплаты ссуд, данных еще Клавдием, но результат был таким же. Его намерением, вне всяких сомнений, было оставить бриттов настолько обнищавшими, что они не будут в состоянии поднять восстание. Римляне имели все основания полагать, что немедленным результатом аннексий будет бунт, и считали, что отъем основных имений сделает это невозможным. Но если так, они просчитались, потому что за этим последовал именно такой жестокий мятеж.

Как только взбунтовались ицены, их соседи тринобанты, которые населяли Эссекс, присоединились к ним, вероятно сочтя Боудикку предводительницей всего движения. Тринобанты опять же имели особые основания для недовольства. Когда Юго-Восточная Англия попала под контроль Клавдия, с их территорией с самого начала обращались как с завоеванной землей. На месте их старой столицы Камулодуна (Кольчестер) Клавдий основал новую столицу всей провинции, заселив ее «колонией», или поселением бывших римских солдат. Это отняло значительные земли у лишенной собственности местной знати и не завоевало доверия местных народов, которые чувствовали, что у них нет защиты от любых других попыток захватов, которые поселенцы могут вознамериться совершить. К тому же там стоял гарнизон, который вел себя не лучшим образом. Более того, новое учреждение Клавдия включало большой и пышный храм, посвященный его собственному божеству, что было обычно в провинциальных столицах. Располагаясь на месте бывшего кольчестерского замка, возникший культ оказался слишком дорогим для бриттов. Им полагалось выбирать ежегодно местного высокого жреца и жрицу божественного правящего императора. Пользующиеся бенефицией священнослужители были вовлечены в большие расходы, которые они усердно возмещали за счет собственных несчастных народов. А племена, которые были вынуждены платить за содержание храма и жрецов, были малочисленны, по-видимому, число их не превышало десяти.

Подобная система работала в Галлии, обеспечивая эффективную преданность Риму. Но бритты, не имеющие за собой традиции общих собраний, никоим образом не были готовы к такой резкой перемене от независимости к статусу римской провинции. Такое было лишь в определенных областях, а именно в некоторых частях Хертфоршира, где лачуги местных жителей начинали заменяться домами римского типа, а военные вожди – землевладельцами. Романизация не зашла столь далеко, как полагали римляне. Они снова просчитались, когда создавали Камулодуну благоприятные условия для развития, но не защиту – там имелись здание Сената и театр, но не было никаких фортификационных укреплений.

В результате римское население в Британии и правительство Нерона в Риме потерпели ужасную катастрофу. Камулодун был взят за два дня, и его маленький гарнизон, который забаррикадировался в храме, пал жертвой в общей резне. Освободительные силы не смогли пробиться туда, и непопулярный представитель императора Кат Дециан сбежал в Галлию. Тогда и город-порт Лондиний (Лондон), о котором мы впервые слышим, перешел в руки восставших, а также и Веруламий (Сент-Альбан). Паулин, который теперь снова находился на юго-востоке, был вынужден принять ужасное решение сдать эти города. Число римлян или романизированных бриттов, убитых восставшими, насчитывало до семидесяти тысяч или более. Тем не менее перспективы Боудикки были ограниченны, потому что она не получала никакой помощи за границами Йоркшира, где Картимандуя, заручившись поддержкой римлян против своего собственного инакомыслящего населения, не была готова противостоять режиму. И возможно, где-то рядом, в Уорикшире, Паулин победил мятежников в решающей битве. Как Тацит, так и Дион Кассий описывают битву как риторическую декорацию. Но хотя оба отчета в равной степени обстоятельны, они совершенно несовместимы друг с другом. В описании событий после сражения также есть расхождения. По утверждению Тацита, Боудикка отравилась. По версии Диона Кассия, она заболела и умерла. В любом случае с освободительным движением было покончено.

Мирная романизация

Нерону пришлось принимать решение – либо принять политику репрессивную, либо соглашательскую. Паулин был за первый подход, в то время как новый императорский агент Классициан, который недолюбливал его и был женат на благородного происхождения галльской девушке (его могила находится в Британском музее), склонялся к терпимости. Император послал влиятельного грека-вольноотпущенника, министра Поликлита, разведать сложившееся положение дел. После того как он и его огромный эскорт приехал и уехал, стало ясно, что он сделал отчет в пользу соглашательского подхода. Следовательно, выждав некоторое время в порядке приличия, Паулина заменили. Тацит винит его преемника в неспособности возродить политику агрессии, но это было бы несвоевременно – особенно потому, что Нерону нужны были легионы на Востоке. Тацит также воздерживается от выказывания следующему губернатору уважения за его благоразумную политику мирной романизации. Но это потому, что историк желает оставить все возможные похвалы для последующего губернаторства – своего тестя Агриколы.

Британские города были выстроены вновь, культ императора возрожден и перенесен в более удобный центр в Лондон, который вскоре стал столицей. На римских монетах появились изображения воинственных фигур, чтобы шовинистам не на что было пожаловаться. Но был выбран курс на мирную политику.