– Значит, тогда я и заеду за вами, и мы отправимся в ресторан Дероли. Как вы относитесь к турецкой кухне?

Элиза, конечно, не в силах была держать такую новость при себе и при первой же возможности поведала Кэтрин, что Деклан Уокер приходил к ней и пригласил ее на обед.

– Я полагаю, что ты не станешь ему верить? Если он надеется, любезничая с тобой, смягчить меня, то он полный болван! – возмутилась Кэтрин, уверяя себя в том, что такая вспышка гнева вызвана только его настырностью.

– Не будь такой злючкой, милочка. – Элиза просунула ручку ей под локоть и пошла бок о бок по галерее в Бовуар-Хаусе, погруженном в вечерние сумерки. – Он ничуть не хуже других мужчин, и я не позволю ему помыкать мною. Но если я чуточку побольше сумею разузнать о нем, это может оказаться полезными для тебя, не так ли? Но если тебе это так не по душе, я могу послать ему письмо с отказом.

– Нет, не делай этого. Не обращай на меня внимания, я просто сама не своя последние дни.

– Свадебная лихорадка, моя милая, – уверенно заявила Элиза. – Как только начнется ваш медовый месяц, ты позабудешь обо всех неприятностях, что так беспокоят тебя сейчас.

– Я очень надеюсь, что так оно и будет, – отвечала Кэтрин, хотя и не очень уверенно.

Выходящее за все рамки сообщение Марты Саутли потрясло ее до глубины души. Не то чтобы она ожидала узнать, что Финн Керриган вел монашеское существование, однако известие о том, что его любовницей была не кто иная, как Мадлен Ладур, ошеломило девушку. Марта пояснила, что об этом было известно весьма узкому кругу лиц, но что это совершенно достоверный факт. Кэтрин покинула ее дом в полном смятении. Почему об этом никто не рассказал ей раньше? Ей с большим трудом удалось убедить себя, что это в общем-то не ее дело. Возможно, мадам Ладур, так озабоченная соблюдением всех и всяческих приличий, могла чересчур устыдиться этого или же просто решить, что происходившие когда-то давно события не имеют теперь никакого значения. Может быть, Адриен до сих пор не знает о том, что позволяла себе его мать. А ведь и в самом деле, она наверняка постаралась оградить его от этих подробностей?

Добравшись до Бовуар-Хауса, она решила как следует обдумать это положение вещей, чтобы дать всему этому какую-то логическую оценку. Она удалилась в кабинет и устроила серьезнейшую дискуссию с портретом Финна Керригана.

– И чего, интересно, вы добивались, затащив к себе в постель эту креольскую гордячку? И почему вы не сделали ей предложение по всем правилам, когда она овдовела?

Но Керриган хранил молчание. На ее вопросы так и не последовало ответа, только лишь настоятельное предупреждение хранить новость в тайне.

Деклан тем временем стал завсегдатаем в гостиной на Бурбон-стрит. Он не был любовником Элизы – она не поощряла его к этому, а он и не помышлял о близости после всего, что узнал о ней. Однако он водил ее по различным заведениям, обычно не посещаемым креольскими снобами. Он догадался, что, несмотря на уверения в обратном, она имеет склонность к жизни городских низов. Ей нравилось посещать кафе, которые считались не вполне приличными заведениями, и театры, где ставились грубые фарсы для простонародья. Он откровенно потакал ее низменным инстинктам, и она наслаждалась этим. Таким образом Элиза становилась легкодоступным объектом для его тайного расследования, хотя и постоянно держалась настороже.

Между ними сложилось своего рода тактическое соглашение, что их тесные приятельские отношения никогда не должны перерастать в любовное влечение. Она не проявляла к этому ни малейшей склонности – и это его совсем не удивляло. Он просто считал это невозможным. Так они и держались друг от друга на расстоянии вытянутой руки, постоянно настороже, постоянно в надежде разгадать те тайны, что окружали каждого из них. Деклан был уверен в том, что она знает о Ладурах намного больше, чем хочет показать, да и о других вещах также.

Он отправил на разведку одного из своих слуг-негров, и вскоре тот сообщил ему, что женщина, по описанию схожая с Элизой, частенько появляется на сборищах, посвященных Вуду, неподалеку от озера. Это окончательно уверило его в том, что она может воспользоваться сглазом – или по меньшей мере суеверными страхами в силу сглаза.

Однако Деклану нужны были твердые доказательства, чтобы убедить Кэтрин. Он хотел сделать это не только из-за неприязни к Адриену Ладуру или из-за упрямого чувства справедливости, побуждавшего его бороться за свой кусок земли и совать нос в дела, которые его не касаются. Он ненавидел нечестную игру, и именно это и имело место в окружении Кэтрин. Он чувствовал это всеми фибрами своей души. Конечно, она должна быть наказана, эта высокомерная английская мисс, однако уязвимость, проскальзывавшая в ее облике, трогала Деклана до глубины души. И уж если она оказалась жертвой мошенничества и двойной игры, он ни перед чем не остановится, чтобы раскусить их и представить перед нею в таком свете, что она не сможет больше закрывать на все глаза.

Надо что-то делать! Деклан был настороже, он не пропускал ни одной мелочи, связанной с домом Элизы. Он не долго бы прожил на болотах, если бы не привык полагаться на свои инстинкты. Он поклялся себе докопаться до правды, однако надо было поторопиться. Через несколько дней Кэтрин уже станет мадам Адриен Ладур.

Он предпринял визит к своей давнишней приятельнице, хозяйке дома свиданий, мадам Фени. Она была в курсе всей подноготной светской жизни Нового Орлеана, и к тому же он в свое время оказал ей пару весьма важных услуг. Не прошло и минуты после того, как привратник сообщил о его визите, как послышался шелест крахмальных шелковых юбок, и она появилась, одетая в нежно-розовое платье, отделанное по вороту и по обшлагам тончайшими кружевами. Рыжие великолепные волосы, обычно свободно распущенные, сейчас были собраны гребенками в высокий узел на затылке, и Деклана поразила ее необычайная строгость и сдержанность.

– Долго же вы не заходили, майор Уокер, – сказала она с теплой, но в то же время вопрошающей улыбкой.

– Я был занят, – отвечал он, усаживаясь на указанное ему место на диване, тогда как она устроилась рядом.

– Чем могу вам служить? – спросила она, а он поднес спичку к сигарете с золотым ободком, зажатой между тонких пальцев. – Вы хотите одну из моих девушек?

– Не сегодня. Я пришел к вам за сведениями. Вы не знаете кого-нибудь, кто согласился бы рассказать мне об Адриене Ладуре или об Элизе Джордан?

Она испытующе посмотрела на Деклана. Ее основным правилом было не вмешиваться в чужие интриги. К тому же с этими людьми была связана Кэтрин Энсон, и она не хотела бы, чтобы что-то из сказанного ею так или иначе достигло ушей Седрика и расстроило бы его.

– А почему вы спрашиваете? – Она решила потянуть время, желая все же найти способ помочь Деклану, так как всегда питала слабость к этому прямодушному северянину. Ах, каким он казался красивым в свете масляной лампы, стоявшей на низеньком круглом столике и бросавшей золотистые блики на его волосы!

– О, меня интересуют некоторые вещи. И я собираю информацию. – Деклан улыбнулся ей и добавил: – А вы великолепно выглядите. Совершенно по-новому. Так, словно стали респектабельной дамой.

– Респектабельной? – хрустально рассмеялась Фени. – Это я-то? Да вы, верно, шутить изволите! – Однако она знала, что на самом деле это правда. На нее не могли не оказать влияния вкусы Седрика. А она от всей души желала, чтобы он мог гордиться ею, когда они появлялись где-нибудь рука об руку.

Деклан помрачнел, в зеленых глазах проступила тревога, а рот упрямо сжался.

– Правда, Фени, я нутром чую, что одному человеку грозит опасность.

– Скажите же мне, кому именно. – Ее лоб едва заметно нахмурился.

– Кэтрин Энсон, английской девице, помолвленной с Адриеном Ладуром.

– Подопечная лорда Седрика! А что случилось? Меня всегда настораживал этот брак.

– Так вы знаете Гамильтона?

– Это совершенно неважно. – Фени не была намерена обсуждать свои личные дела. – Лучше объясните мне, что происходит.