Пам, неизвестно почему — если только она не подозревала, что он лазал в шкаф за конфетами, — устремила на него один из тех странных взглядов, которыми она обменивалась с Сидзом в «Лакомщике», когда они препирались об альбионской труппе.

— И много вы узнали?

— Да не очень. Вот, к примеру, там есть длинный-предлинный перечень наших дочерних компаний, но ни словом не упомянуто, чем они — или сам «Коварный Альбион» — занимаются.

— Вы правы, — сказала Пам с тем же таинственным видом, который она напустила на себя тогда в «Лакомщике», бросив свое «Вот уж действительно» в ответ на Грайсов вопрос, чем занимается их фирма.

В «Лакомщике» ее заставил умолкнуть взгляд Сидза, но сейчас она замолчала без его помощи и, вставши, пошла к выходу, предоставив Грайсу решать самому, идти за ней или нет.

Однако, подымаясь по лестнице к входной двери, она на секунду остановилась — якобы чтоб надеть перчатки — и, окинув его задумчивым взглядом, интригующе сказала:

— Знаете, это может прозвучать глупо — да и выпили мы больше, чем нужно, — но я никак не могу сообразить, наблюдательный вы человек или нет. Вроде бы да, но иной раз вы не замечаете самых очевидных вещей.

— Я вообще-то стараюсь глядеть в оба, — немного обиженно пошутил Грайс, всем своим видом, однако, показывая, что ждет продолжения.

— Тогда, если вы заметите что-нибудь странное, обязательно мне скажите, ладно? — попросила Пам. — Только мне одной.

В каком смысле — что-нибудь странное?

Грайс хотел задать этот вопрос, но не успел: она так быстро взбежала по лестнице, что он догнал ее только на улице.

Им обоим сразу стало холодно. Пам, несмотря на свои частые, как она ему сказала, выпивки с миссис Рашман — когда их автобусы еще останавливались в одном месте, — чувствовала себя после трех рюмок вина на голодный желудок не лучше, чем Грайс.

— Меня тошнит, — слегка пошатываясь, пролепетала она. — Мне надо в туалет.

— Неплохая идея, — бодрясь, пробормотал Грайс. Догоняя Пам, он, к счастью, заметил туалеты на площадке между двумя маршами лестницы.

Когда он вышел — его довольно долго рвало, — дверь в дамский туалет была открыта. На улице он Пам не увидел, но ему показалось, что в отдалении слышится стук женских каблучков. Он неуверенно двинулся к остановке и, завернув за угол, увидел отъезжающий автобус. Пам даже не помахала ему на прощание — если только в полупустом автобусе с запотевшими стеклами стояла именно она.

Глава седьмая

Да, неудачный выдался у него вечерок.

В понедельник, как раз перед выносом мебели из отдела и за несколько дней до ее исчезновения, на работу после отпуска вышел Ваарт, и Грайс перебрался за стол Хакима, который уже загорал, наверно, в Альгарве.

Грайс ошибся: он заранее решил, что Ваарт похож на южноафриканского правителя — не Форстера, а того, другого, — но выяснилось, что нет. Он напоминал Мики Руни. И хотя, возможно, его отец в самом деле был южноафриканцем голландского происхождения, сам он выглядел как типичный лондонец. По выговору он походил на рабочего, а по характеру оказался критиканом.

Грайс давно уже обнаружил, что в любом отделе есть свой критикан. Иногда их бывало даже несколько, но один обязательно подымался над общим уровнем и порой превращался в отдельскую достопримечательность. Критикан, как ему и положено, критически относился ко всем обычаям фирмы, а на каждое проявление бюрократизма неизменно отзывался риторическим: «Видели вы что-нибудь подобное?», или «Ну не великолепно ли?», или — у Ваарта — «Ничего себе!» Критикан, впрочем, был обычно человеком незлобивым и даже полезным — если не перегибал, конечно, палку, — служа предохранительным, так сказать, клапаном, когда в конторском сообществе накапливалось чересчур много недовольства.

Ваарт, представленный Грайсу Сидзом, излучал грубоватую доброжелательность и даже помог ему перенести на Хакимов стол конторские принадлежности — «причиндалы», на его не слишком изысканном языке. Он вовсе не спешил поскорее запрячься и, держа, как рабочий, сигарету в согнутых пальцах, так что ее не было видно из-под ладони, принялся слоняться по отделу с явным намерением убить на это все утро.

Грайс уже знал, что, когда Ваарт приступит к работе, он должен будет следить за пополнением запасов канц-принадлежностей на Складе снабжения, связываясь при необходимости с Отделом централизованных закупок, расположенным на шестом этаже. Заказы в этот отдел шли, разумеется, за подписью Копланда — и такая ответственная работа была поручена, не в обиду Ваарту будь сказано, полуграмотному человеку. Ваарт, с трудом выговаривавший собственную фамилию, никак не походил на обычного клерка.

— Ну и как вам Копланд? Тот еще сосун-зануда, а?

— Да ведь это его обязанность, — пожав плечами, сказал Грайс, не желая явно осуждать начальника и в то же время опасаясь испортить отношения с записным, как он понял, врагом Копланда.

— Конфеты сосать его обязанность! А дал он вам хоть одну? Из своего липучего ассорти? Чтоб мне кем хошь быть, не дал! Чего? У-ху-ху-ху-ху!

Смех Ваарта, как и все его реплики, звучал саркастически. Хорошо, что у Грайса был короткий, ни к чему не обязывающий смешок: своим неопределенным «Х-х-хах!» он словно бы и Ваарта поддержал, и Копланда не осудил.

Ему не без труда удалось отвлечь Ваарта от обсуждения их сослуживцев. Покончив с Копландом, тот, не понижая голоса, перешел к недостаткам Бизли, Сидза и братьев Пенни, которых успел-таки обозвать смердилами. Только спросив его про надвигающуюся реорганизацию, Грайс изловчился остановить Ваартов поток хоть и добродушных, но все же компрометирующих их обоих насмешек.

— Завтра и начнется, это уж как пить дать.

— Завтра? А в чем она будет заключаться?

— Так ведь кто ж его знает, у-ху-ху-ху-ху! Ну, правда, столы-то унесут, это не сомневайтесь. И зря вы расклались тут со всей этой дребеденью, что торговка на базаре, у-ху-ху-ху-ху! Как они начнут столы-то выносить — половины недосчитаетесь!

«Этой дребеденью» Ваарт назвал Грайсово хозяйство из белых и розовых бланков, Требований А и Б, Комплексного Контрольного Листа и прочих документов изъятия, которые Грайс разложил аккуратными стопками на столе Хакима. Он тут же начал собирать их в одну стопу. Ему хотелось отправить начальнику Отдела питания повторный розовый бланк с прикрепленным к нему напоминанием о необходимости отослать его, вместе с белым, обратно. Стало быть, ему понадобилась бы машина, скрепляющая листки документов, — всем этим он собирался заняться завтра утром. Ну а теперь он мог со спокойной совестью отложить это все на послеорганизационное время.

— Зато уж после всей этой заварухи с реорганизацией я сразу получу собственный стол.

— Как бы не так! Вы его хоть выписали, стол-то?

— А разве надо?

— Так ведь как же не надо? Сам-то он к вам не притопает, верно? Стало'ть, надо накатать внутреннее требование. Накатаете — ну, тогда можно и ждать. Хорошо, ежели неделю. А то месяц. Отдел оборудования, шестой этаж, рядом с Закупками. Там у них шайка — почище нашей, напрочь ничего не делают.

— Значит, надо затребовать стол в Отделе оборудования на шестом? Вот спасибо. А как его надо затребовать

— Так ведь кто ж его знает! У-ху-ху-ху-ху!

У Ваарта была привычка мюзикхоллских комиков отступать от собеседника на несколько шагов, когда он собирался сказать что-нибудь важное. И вот, чтобы произнести свое «Так ведь кто ж его знает», он допятился аж до своего стола, и Грайс решил, что их разговор окончен. Однако он ошибся. Искоса поглядывая на сослуживцев — дескать, сейчас я сообщу вам кое-что по секрету, — Ваарт снова вернулся к столу Грайса.

— Ну, а насчет столов-то — вы, стало'ть, уже спрашивали?

— Спрашивал, как получить стол? — с надеждой переспросил Грайс. У Ваарта был такой вид, будто он умеет обходить бумажную волокиту при получении конторского оборудования и собирается научить этому Грайса.