На полигоне проводились опытные стрельбы артиллерии большой и особой мощности. Они дали много ценных данных, в частности о способах разрушения долговременных огневых точек.

Еще в 1936 году была испытана и принята на вооружение 76-миллиметровая пушка Ф-22 известного конструктора В. Г. Грабина вместо модернизированной пушки такого же калибра образца 1902/30 гг. Новая пушка имела раздвижной лафет, большие утлы горизонтального и вертикального обстрела, раздельную наводку для ускорения стрельбы с закрытых позиций. Однако она страдала рядом конструктивных недостатков. Начались дополнительные испытания в зимних условиях. Комиссия под моим председательством записала в акте испытаний, что новое орудие нуждается в дальнейшем совершенствовании и пока не может быть принято на вооружение Красной Армии.

Это заключение вызвало в Москве недоброжелательную реакцию. Дело разбиралось в высших инстанциях с участием руководящих работников наркомата обороны, промышленности и конструкторов. После моего краткого доклада нарком оборонной промышленности пытался взять под сомнение наши выводы и всячески старался восхвалять свое детище. Военные молчали. Нарком обороны был раздражен моим докладом: на него, видимо, подействовали выступления представителей промышленности. А меня до крайности удивляло, как могли эти товарищи расхваливать свою явно недоброкачественную продукцию.

Дело оборачивалось круто. Я было уже решил, что на этом и закончится моя работа в центральном аппарате наркомата обороны. Но поддержали представители ЦК партии.

- Производство пушек - не производство мыла! - сказали они.- Нужно прислушиваться к критике, нужно устранить у пушки все обнаруженные недостатки, чтобы она стала боеспособной...

Была создана комиссия, в состав которой включили и меня. Ей поручалось еще раз все взвесить и подготовить соответствующее решение. Я облегченно вздохнул: Одержана трудная победа в борьбе за качество военной продукции.

Для выбора лучшего образца провели длительные параллельные испытания четырех пушек: штатной образца 1902/30 гг., Ф-22, Л-10 и еще одной. Испытания проводились по большой программе: с пробегами, длительным ведением огня, стрельбами на кучность боя и на предельные дальности, проверкой скорострельности по подвижным целям. После этого на одном из подмосковных полигонов пушку Ф-22 показали в стрельбе К. Е. Ворошилову. Он воочию убедился в ее недостатках, и только тогда было принято решение о доработке этого образца. Одновременно ГАУ заказало промышленности проектирование новой дивизионной пушки со значительно меньшим весом. Тому же В. Г. Грабину позже удалось создать орудие, получившее название "УСВ", которое после испытаний приняли на вооружение.

В связи с переводом орудий на механическую тягу требовалось большое количество гусеничных тягачей. Однако машины этого типа, выпускавшиеся в небольшом количестве, имели серьезные конструктивные и производственные недостатки. Их производством занимались танковые заводы, и без того перегруженные. Мы предложили создать специальные заводы по производству гусеничных тягачей новых конструкций, полностью отвечающих современным требованиям. Однако начальник ГАУ Г. И. Кулик и начальник автобронетанкового управления Д. Г. Павлов выступили против этого предложения. Они заверили, что и существующие заводы полностью удовлетворят наши заявки. К сожалению, их заверения остались пустым звуком. До сих пор не могу себе простить, что не добился осуществления этого предложения. Два завода на Урале могли быть построены уже к концу 1939 года, и задолго до начала войны мы получили бы их продукцию, столь нужную для нашей артиллерии.

На практических стрельбах выяснилась относительная слабость действия снаряда 76-миллиметровой зенитной пушки. Решено было приступить к конструированию нового орудия калибром 100 миллиметров. Лучшие артиллерийские конструкторы создали первые опытные образцы таких пушек. Но начальника ГАУ Г. И. Кулика смущало то, что эти орудия имели вес на 400-500 килограммов больше утвержденного правительством. Уменьшить вес не представлялось возможным без снижения прочности орудий. Кулик побоялся доложить правительству об этих расхождениях постановления с практикой. В результате 100-миллиметровые зенитные пушки не были приняты в производство, и мы вступили в войну, не имея мощной зенитной артиллерии.

Как-то вместе с Куликом побывали на заводе, производившем 76-миллиметровые зенитные пушки. Возникла мысль, нельзя ли, пользуясь большим запасом прочности лафета этого орудия, наложить ствол большего калибра? Идея была тут же подхвачена конструкторами и инженерами. При нас они произвели предварительные расчеты. Оказалось, что есть полная возможность увеличить калибр ствола на 9 миллиметров. Так появилось на свет зенитное орудие 85-миллиметрового калибра образца 1939 года. К нему были сконструированы снаряд, гильза и заряд. Конечно, это орудие не могло по своим тактико-техническим характеристикам заменить мощную стомиллиметровую пушку, но другого пока не было.

Все шире привлекались научные силы к конструированию и производству новых орудий, минометов, приборов, боеприпасов. В Ленинграде находилась Артиллерийская академия имени Ф. Э. Дзержинского, имевшая в своем составе большой коллектив ученых, но оторванная от заводов, конструкторских бюро и военных учреждений. Правительство пошло нам навстречу и приняло решение о переводе академии в Москву, создало хорошие условия для ее работы. Начальники артиллерии РККА и ГАУ могли теперь опираться на мощный коллектив ученых, который стал активнее помогать в создании нового артиллерийского вооружения и техники.

В присутствии наркома обороны мы на подмосковном полигоне испытали опытные образцы реактивной артиллерии. Новое залповое оружие произвело сильное впечатление, но бросились в глаза и его недостатки - значительное рассеивание снарядов, трудность маскировки огневой позиции во время стрельбы. Несмотря на это, опытный образец получил положительную оценку.

Нам указали держать новое оружие в строгом секрете, быстро совершенствовать его, но на массовое производство поставить лишь в предвидении войны. Предложили заняться конструированием для него осколочно-фугасного снаряда. Как сожалели мы потом, что своевременно не приступили к производству этих грозных установок, не подготовили для них необходимые кадры!

Но мне тогда казалось, что доведение опытных образцов установок и снарядов займет много времени и что все это должен сделать коллектив, работавший над новым видом вооружения. Безусловно, я недооценил этого оружия. Вот почему все опытные работы остались с намеченным ранее боевым предназначением в руках прежних начальников.

Важнейшей задачей была подготовка командного состава артиллерии. Текучесть в личном составе подчас принимала угрожающие размеры. Стоило немалого труда добиться, чтобы все назначения и перемещения старшего звена командного состава артиллерии производились только с нашего ведома, чтобы все артиллерийские военно-учебные заведения подчинялись единому центру. На нас была возложена переаттестация нескольких десятков тысяч артиллерийских командиров, находившихся в запасе, что помогло правильнее решить вопрос об усовершенствовании знаний и навыков этой категории командного состава.

В 1937 году в результате произвола, порожденного культом личности Сталина, были оклеветаны и погибли многие преданные делу партии работники, коммунисты и беспартийные. Большие потери в кадрах командного состава понесла и наша артиллерия. Много опытнейших командиров было дискредитировано, опорочено, уволено из рядов армии и репрессировано.

В середине декабря я послал личное письмо Народному комиссару обороны, в котором взял под сомнение огульные обвинения комсостава артиллерии и привел для примера десять фамилий хорошо мне известных командиров, которые подлежали увольнению из армии. За них я ручался головой, просил вмешаться и оказать помощь. По моему настоянию все десять артиллеристов были оставлены в армии. Впоследствии, в годы Великой Отечественной войны, они зарекомендовали себя отличными боевыми командирами.