Но это все были проявления тишины.

Марго снова достала кубики и начала машинально катать их по столу. Она не знала, почему она это сделала. Желание так поступить было безотчетным и проистекало из воцарившейся тишины. Это желание было воплощением требования тишины — так, как желание беременной есть рыбу зачастую бывает воплощением желания плода, разворачивающегося из двух склейвшихся в матке спиралей. И в этом желании зачастую кроется великая опасность для матери — расствориться в нем, утратить собственную личность дочиста и погибнуть, превратившись в кормовой придаток. Но, как всякая женщина, Марго обладала инстинктом охранения личности. Может быть, это эгоистично, но Марго хотелось обладать собственной личностью. Личность отличает человека от животного.

Усилием воли Марго повернула голову, и этот поворот головы разбудил на поверхности тишины невысокие робкие круги. Эти круги разбудили Андрэ, который до того отсутствовал, погруженный в глубину внутренней Франции; Поля, который забыл о приличиях, и, поедая Кошу глазами, в воображении занимался бог знает чем. Красный мокрый язык Поля непристойно скользил по ободку кружки.

— Прекрати! — сказала Марго и с грохотом отвернулась к телевизору.

Теперь пел модный певец. О том жутком вреде, который несет наркомания. Прекрасные декаденсткие кадры горения, тления, опускания на дно человеческого бытия вызывали сладостное отвращение. Как вызывает отвращение созерцание чужих внутренностей, пыток и извращений. Хотелось задвинуться всей этой дрянью, которой задвинулся артист, и так же гнилостно и зловонно истлеть в кавернах дискотек и притонов. Кадры перебивала краткая вспышка — наискось надпись «Bliss». Роботы! Точно! Это роботы! И они заболели этой болезнью! Так значит есть в этом что-то? Марго пристально посмотрела на Андрэ, посылая молчаливый вопрос.

— Нельзя ли включить новости! — крикнул репортер бармену, и тот услужливо перещелкнул канал.

На экране возникла суетливая толпа полицейских и папараци. Они все толклись на набережной, и качающаяся камера показывала, как из воды вытаскивают чье-то тело. Камера повернулась и в экране появилось лицо коментатора.

«Утром около моста Левалуа был обнаружен труп девушки с зелеными волосами. Предположительно, наркоманка. Уже были высказанны идеи насчет того, что это очередная жертва маньяка. Но похоже, девушка вскрыла себе вены и прыгнула в воду. А вот подъехала машина комиссара Леграна.

Папараци тут же окружили прибывшего плотной галдящей толпой.

«Я обещаю парижанам приложить все силы,» — недовольно пообещал комиссар и закурил.

И на экране снова появился диктор. Он сообщил об авариях, несчастных случаях и кражах. О взрыве газа на одной из окраин. В старых домах еще пользовались баллонами. И эти баллоны иногда взрывались. Какая-то старушка упала с лестницы и свернула себе шею. Полицейская машина разбилась, попав капотом в столб. Никаких объяснений этому происшествию телевидение не давало, но Марго вспомнила, как газетный ком заклеил лобовое стекло машины, которая пыталась догнать БМВ, когда они дергали с дискотеки.

— Похоже БМВ тоже кто-то охраняет, — пробормотала Марго по-русски.

— Qu`est-ce que t`as dis? — встрепенулся Бретон, услышав в незнакомой речи знакомое название.

— Ah! Rien, — отмахнулась Марго.

Замельтешила реклама. Роботы вылетели из головы. Теперь она с волнением следила за лицом Андрэ — не проявится ли на нем какой-то тревоги, напряженности или иного намека — он ведь наверняка был там, в темноте, где Марго вляпалась в кровь. Это во-первых.

А во-вторых, узнал ли он машину?

Но Андрэ был спокоен. Он протянул руку и взял со стола кубики.

— Хочешь, три шестерки?

— Хочу, — улыбнулась Марго.

— Пожалуйста!

Никаких проблем у Андрэ с тремя шестерками не было. Он небрежно тряхнул руками, и уронил кубики на столешницу. Они прокатились по пластику и замерли. Шесть, шесть, шесть.

Марго молча перевела взгляд на лицо Андрэ, сгребла кубики и швырнула их на стол.

Три, пять, один.

— Ни то, ни се, — недововльно сказала Марго и повторила попытку.

Потом еще и еще. Но ни разу у нее не получилось желаемое.

Андрэ Бретон вздохнул и снова выбросил три шестерки. Потом еще два раза и потянулся, чтобы повторить подвиг опять, но что-то удержало его.

— Впрочем, достаточно, — улыбнулся он и небрежно откинулся к спинке стула.

— Черт! — воскликнула Марго, покрываясь мурашками и испариной. — Как ты это делаешь? Научи меня!

— Случайность! — тихо сказал Поль. — Я не верю. Это — случайность! И то, что ты нашла пуговицу — бред.

— Да ты зануда! — сказала Марго. — Поэтому и не веришь! Зато ты веришь в какое-то говно. В то, что секс — искренен! Скажи это на пляс Пигаль!

— Я имел в виду, что его трудно подделать, — прогундел брат Аурелии.

— Мы, мужчины, заняты собой, — произнес Андрэ. — У нас практически нет возможности догадаться, что думает девушка, когда мы с ней. Что она любит больше — нас или наш кошелек? А может быть, она мстит за что-то нам или своему бой-фрэнду.

— Если это так, почему мне все отказывают? — спросил Поль.

Андрэ с выражением скуки на лице отставил пустую чашечку, поднялся и бросил на столик купюру.

— Ну все. Мне пора. Спасибо за приятную вечеринку, — он наклонился к щеке Марго и щекотнул ее теплым, пахнущим удачей и деньгами, дыханием. — Увидимся… Пока, Поль. Было приятно.

Так и хотелось спросить, когда же они увидятся, но Марго сдержалась. Она снова вспомнила, что у нее разбита губа, шишка на затылке и синячище на груди. И вообще…

Она поправила синие очки Поля у себя на лице, грустно собрала кубики и опять начала их трясти.

Все это время Андрэ Бретон уходил к машине, ловко огибая бесконечные столики и резные спинки пластиковых стульев. А Марго все трясла кубики и смотрела в ту сторону, куда уходил Андрэ. Едва репортер скрылся за углом, она раскрыла руки.

Шесть, шесть, шесть.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала она. — Три. Это мне Андрэ мешал.

— А еще раз.

Марго снова взяла кубики, но не так уверенно. Невидимый бес шепнул под руку гнусаво: «Второй раз не получится! Будь умной, свали с темы, как Андрэ. Сделай вид, что ты выше этого.» Но рука сама произвела нужные операции, и Марго облажалась в удовольствию нечистого, который тут же заржал, потешаясь: « С тормозами всегда так бывает!» — Черт побери! — ругнулась Марго.

— Не считается, — сказал Поль, торжествуя.

— Но и вчера! Ты же сам видел! — возразила Марго.

— Случайность! — насмешливо поднял брови брат Ау.

Марго положила на стол деньги — столько же, сколько Андрэ.

— Попробуй ты! — сказала она Полю, протягивая кубики. — Кидай, а я отвернусь.

Поль послушно собрал кубики, и они со стуком прокатились по пластику.

— Два, три, четыре… — объявила Марго и, не оглядываясь, пошла прочь. Ей не надо было оглядываться. Она знала, что там именно эти цифры. Откуда? Роботы могут это. Только роботы.

— Но вы же все — ненормальные! — крикнул из далека Поль.

Она оглянулась, Поль все еще сидел за столиком.

— И ты, и Макс, и Андрэ! — кричал он. — Вы все — такие же психи, как моя сестра! Вас надо лечить! Вас всех надо лечить!

— Не забудь кубики! — сказала Марго и неторопливо поплелась дальше.

— Больные! Ненормальные! Вас даже не лечить! Вас надо просто уничтожать! Вы — не люди! Вы — …

Марго оглянулась — Поль продолжал стоять в кафэ и потрясал над головой стиснутыми кулаками. — …роботы! — мрачно закончила она.

Огромными демонстративными шагами Поль направился в противоположном направлении. Кубики остались на столе. Марго почувствовала облегчение, подумав, что избавится наконец-то от чертовой игрушки. Питер играл с ней в эти игры — ни к чему это — пустое!

Марго нисколько не удивило, когда рядом с ее тенью, ползущей по асфальту впереди нее, появилась тень Поля. Она все ждала, когда их шаги начнут попадать в такт, как это случалось с Мусей или Роней, или Черепом. Иногда они с Мусей просто ходили часами, попадая в такт друг друга, попадая в такт города. Но Поль шел наперекор всему миру. Наперекор ритма машин, наперекор ритма улицы, наперекор ритма прохожих.