Поль вернулся со стаканом воды.

— Спасибо! — Марго выпила его залпом.

Отчего же ее так скрутило? Отчего она превратилась в робота? От затяжки травы? Нет. Не может быть. Она просто заболела. Точно. Она заболела. Болезнь называется Робот. Но это пройдет. Надо только работать и гнать из головы дрянь. Курить тоже надо бросить. Марго смотрела вокруг и удивлялась, как она раньше не замечала того, что на самом деле она просто притаилась в голове человека по имени Лиза Кошкина, теперь Марго Танк. А на самом деле она — робот. Марго нервно засмеялась. Жаль, что это пройдет. Роботом быть прикольно.

— О! Кажется, мы вчера круто отдохнули!

— Да, — согласился Поль, забирая у нее стакан. — Я даже удивлен, как ты так нажралась? Я себя чувствую вполне прилично. Очень устал, но ни голова не болит, ни тошноты. Вот только ты, Марго, с тобой что-то случилось… Что-то плохое. Ты наверное намешала.

Марго зловеще улыбалась. Она не стала припоминать Полю его подвигов. А могла бы. Но роботы выше этого.

— Наверное, — сказала она равнодушно. — Можно, я приму ванну?

— Да. Сейчас я налью, — кивнул Поль и направился в бэд-рум.

Стало слышно, как зашумела вода. Марго свалилась с тахты. Ползти на четвереньках. Нет, она могла идти ногами, но ей захотелось поступить именно так.

Андрэ испугал ее — он вдруг открыл глаза и улыбнулся. Марго в ответ зашлась беззвучным хохотом. Она сама не знала, почему ей стало смешно. Наверное, какие-то мышцы сработали сами собой. Зевают ведь люди неосознанно. В затылке потемнело и резануло — сотрясение мозга, что ли? Марго схватилась за голову. Да. Не так все благополучно, как представилось поначалу.

Макс заворочался.

И они — Марго и Андрэ — затихли вместе. Затихли, как заединщики, как соучастники одного преступления. Ей вдруг понравилась эта мысль — отдаться безобразному припадку вожделения, не стыдясь и не тратя время на предисловия и послесловия. И так же легко забыть потом. И никакой ответственности за чужие пораненные чувства. Как можно поранить то, чего нет? Андрэ ведь тоже робот! Но нет. Не сейчас. Поль отказался стать роботом, надо поберечь его человеческие предрассудки. Она вздохнула и поползала дальше. …быть плохой. Она уже и так плохая. И быть еще хуже. Совсем никудышной. Ужасной. Чтобы показывали пальцем и пугали детей. Пусть они сделают ее куклу или чучело и тыкают в него пальцем. А иначе как она узнает, что была? Вот в чем смысл теории стороннего наблюдателя, о которой говорил Чижик. Если тебя никто не видел и никто никак не назвал, то это все равно, что тебя не было…

Поль, вышедший из ванны, остановился в нерешительности и с удивлением смотрел на русскую.

— Ты чего?

— Если я встану, то сразу упаду, — пояснила она жалобно.

Андрэ быстро закрыл глаза, и Марго вспомнила, что она должна ужасно выглядеть. Эта мысль сработала подобно пинковой тяге и погнала Марго почти так же бодро, как когда-то в детстве, когда Лизонька Кошкина и на двух-то ногах передвигалась еще не очень уверенно.

Поль растерянно отступил в сторону.

— Я схожу в маркет, — объявил он. — Купить тебе пива? Хочешь?

— Да! — воскликнула Марго. — И таблетку от головы! Купи мне какую-нибудь таблетку, от которой голова совсем сойдет на нет! Гильотину!

Состояние бывшей Кошкиной ухудшалось катастрофически.

— Надо же так! — Поль вышел из апартамента.

Сначала Марго доползла до очка, потому что ее тут же выворотило. Похоже, когда она падала, она одновременно ударилась и затылком и лицом. Бывает так? Значит, бывает. Потому что, если бы это был бодун, то дрожали бы мышцы и синапсы не пропускали бы сигналов. С опустошенным, судорожно сжатым желудком, Марго наконец-то открыла дверь в кабинет спасения — там с грохотом хлестала вода, поднимая высокую шапку пены. Что-то похожее на благодарность промелькнуло рядом с именем Поля.

Ванна уже почти набралась.

Зеркало. Скорее смотреть в зеркало. Марго с замиранием сердца вступила в пространство, в котором равенство угла падения и угла отражения было доступно ее зрительным органам — ее оптическим приборам. Да нет. Не так страшно, как могло быть. Марго стащила с себя одежду. И… увидела перед собой (уже голой) Андрэ. Он насмешливо взглянул на Кошину наготу, открыл кран, наклонился над раковиной и долго держал лицо в воде, в ладонях сложенных ковшиком.

Он вел себя так, словно они уже знали друг друга миллион лет. Словно они были братом и сестрой. Или мужем и женой. Или двумя компьютерами, соединенными в сеть. Словно он уже на все имел право. Марго не предстваляла, что было бы, если бы вдруг вернулся Поль.

Она медленно шагнула к ванной и поставила ногу на бортик.

Андрэ все стоял около раковины.

И она представила, как он сейчас поднимет лицо, закроет кран, повернув его жилистыми пальцами, а потом повернется к ней лицом и, не раздеваясь, потому что скоро вернется Поль, вцепится в нее этими холеными пальцами и забудет всю свою холеность. И чертова рубашка Андрэ расстегнется, и его грудь, горячая, раздувающаяся, как мехи, грудь, плотно прижмется к ее груди, и они будут обливаться общим их потом, и задыхаться, и скользить в этом поту, который будет литься горячими солеными потоками. А она сделает вид, конечно, что сопротивляется, и они возбудятся от этого только больше. И потом они вместе содрогнутся и умрут.

Потому что выжить после такого невозможно.

Поль прав — бывает невыносимое счастье.

Или снова превратятся в людей? Или в роботов? Марго запуталась.

Андрэ закрыл кран, повернув его жилистыми пальцами, обернулся к Коше лицом, улыбнулся с пониманием момента и вышел из бэд-рума.

Ну и черт с ним!

Марго разозлилась и шагнула в ванну.

Вода. Теплая добрая вода! Это тоже очень неплохо.

Наверное люди произошли от тюленей. Кошек не затащишь в воду, да и собаки не любят мыться, из обезьян только японские греются в горячих купальнях гейзеров. А человек — голый, лысый, беззащитный — спасается в воде и чувствует симатию к морскому зверю дельфину.

Вода обняла тело с нежностью и бескорыстием плаценты. Марго молчаливо уставилась на флуктуирующую в воздухе водяную струю и старалась испытать это наслаждение в мельчайших подробностях. Она все лежала и лежала в воде, и минуты увеличились до размера дней. Радужная жизнь пены размножалась перед глазами в геометрической прогрессии, и в каждом пузырьке вверх ногами отражалась маленькая даунообразная Марго. Она дебильно улыбалась и подступала бесчисленным воинством к подбородку большой Марго. Пузырьки вспухали и лопались, но на их месте вырастали новые грозди. Должно быть, так живут бактерии. Должно быть вся их жизнь, которая кажется им долгой и содержательной, всего лишь пузырек пены.

— Плохая, — сказала Марго вслух и по-русски. — Плохая. Ужасная.

Русский звучал строго, нахмуренно. Словно исподлобный взгляд угрюмого отца.

Стыдно, думала про себя Марго, очень стыдно. И ни в коем случае нельзя так себя вести. Нельзя, но почему-то все время получается. Очень стыдно. А почему?

Это человек благоговейно немеет перед словом «стыд». Это слово превращает человека в мокрицу, улитку без панциря, в ничтожный высморкыш социума. А робот? Робот может не краснеть и не заворачивать глаза внутрь глазниц. Он может подумать над словом стыд отстраненно, как ученый. Как господь Бог. Как компьютерная программа. …кто-то из Лафонтена или Толстого говорил, что стыд — это гнев направленный внутрь себя… Чушь! Стыд — это вой общественного мнения, который звучит в тебе. Это твой беззащитный анус. Это твои трусы с первыми месячными. Это гениколог, который орет и копается в твоем беззащитном теле. Это твоя незащищенность перед насилием. Это — признание тобой твоей второсортности. Стыд — это внутренний позор слабака. Внутривенный. Сильные не стыдятся. В крайнем случае, они раскаиваются в содеянном и исправляют ошибки…

Надо быть сильной. Марго закрыла кран большим пальцем ноги, и ее окатило тишиной и холодом (в горячей воде) — она все вспомнила. И как облилась клубничным сиропом, и как орала Андрэ, что у зеленоволосой на руках кровь… И даже поняла вдруг — это же зеленоволосую девку грохнули там в темноте, это в ее кровь она угодила, когда упала на четвереньки. У-у-у-у-у-у! Зеленоволосая с окровавленными руками так и стояла у нее перед глазами. Вернее не стояла, а танцевала. Значит, это не свет был на дискотеке. Это было предвидение. Ну и толку с этого предвидения, если все равно как раз туда она и поперлась, где это предвидение должно было осуществиться! У-у-у-у-у!