Может быть, не никакого чуда в том, что БМВ вчера несся с такой скоростью и попадал на зеленый? Просто Андрэ умеет совсем хорошо попадать в ритм города? Выбирать безопасный путь, чувствуя размер и темп?
Поль опять сбился, и Марго поморщилась, потрогала распухшую верхнюю губу и оглянулась.
— Поль, ты же музыкант! — сказала она, собираясь продолжить, но брат Ау перебил ее.
— У тебя нет шансов, — сказал Поль. — Андрэ очень богат. Богатые люди не любят разбавлять деньги.
— А мне-то что? — удивилась Марго. — Мне нет никакого дела до этого Андрэ! Запомни! Мне нет до него никакого дела!
На перекрестке они остановились, пережидая, когда проедет машина. Шаги Марго кончились точно на бордюре, а Поль чуть не оступился, сделав слишком длинный шаг. Количество вдохов Марго точно совпало по времени с долготою красного сигнала, она почувствовала чуть раньше, что сейчас загорится желтый (на него пришелся такт вдох-выдох-вдох) и когда загорелся зеленый, ей было легко шагнуть на проезжую часть. Поль опять засуетился и чуть не наступил Марго на ногу, но она и это успела почувствовать.
Марго расхохоталась — после ужасного утра снова вернулось ночное ощущение танца. Перейдя дорогу, она толкнула калитку и остановилась, ожидая, что Поль попрощается, но тот не собирался.
— Можно, я зайду к тебе. Мне хочется еще посмотреть картины…
Марго замялась.
— Э-э… Я не домой… хочу посидеть на свежем воздухе.
— И я! — обрадовался Поль.
Марго дернула плечом и поплелась к лавке. «Бульдоги» мягко проваливались в скомканный войлок прошлогодней травы. Почему-то владельцы четырехэтажного домика не считали нужным убирать прошлогодние листья, хотя во всех соседних клумбах пробивалась зеленая травка.
Поль плелся сзади собачьим хвостом.
— Я хотел тебя спросить. Ты пробовала LSD, Марго? — спросил он, пыхтя и покашливая.
— Ну… А кто его не пробовал?.. Говно… Если честно. Зачем тебе? Вчерашний коктейль был нисколько не хуже.
Марго села на лавку и уставилась на мяч. (Уж в дом-то она точно Поля не позовет. Хотя войти в дом Аурелии у него, вероятно, больше прав. Ну и пусть идет один. А она — нет. Лучше просидит тут остаток дня, пока не придет Ау или Лео.) — Честно говоря, я ничего не почувствовал, — признался Поль. — Я — тупой. Все прутся от «Yelow submarine», а я не понимаю, в чем прикол. И музыку я сочиняю знаешь как? Я покупаю пластинки, которые уже прокатили на дискотеках, и сдираю. Я хочу быть композитором, но не могу. Мне обидно. Почти все звезды принимают какие-то наркотики. И хотя в прессе говорят, что наркотики — это плохо, но тем не менеее все звезды употребляют их. И я хочу сам понять, в чем тут дело. Макс жрет наркотики, Андрэ, наверняка, тоже. И ты… И вы все так смотрите на меня, будто знаете какую-то тайну… Меня это бесит! Я хочу попробовать и убедиться в том, что вы все нисколько не лучше меня.
— Да перестань ты! — поморщилась Коша. — Во-первых, я не жру, а только попробовала. Один раз — не гондурас. Во-вторых, ты сам себе это придумал. Дети тоже думают, что взрослые знают что-то особенное. Взрослые думают, что политики, ученые или священники тоже знают что-то особенное. А это особенное говна не стоит. Они просто знают, что н и ч е г о особенного нет. Нет! И все! А жить все равно надо. И это самая страшная тайна.
— Я не верю. Я хочу попробовать.
— Мы вчера напробовались вполне. До роботов! Черт! Я чуть не поверила, что мы — инопланетный десант! Голова болит, будто я долбанулась затылком. Там шишка.
— Я не понял ничего. Я просто отупел и все. Я понимаю, что вел себя как дебил. Но я не хочу чувствовать себя слепым или ущербным. Или вы все врете, или я тоже это увижу! Дайте мне т а к о й наркотик, чтобы я тоже увидел. Тогда я вам поверю.
— Да брось ты… Только наркотиков тебе не хватает. Ничего за тебя никто не сделает. И LSD тоже. В твоем возрасте уже пора быть умнее! Ты же старый Поль!
— Прекрати обзываться! — возмутился брат Ау. — Я совсем не чувствую себя старым! Но если в LSD нет никакой опасности, почему его запретили? И почему столько людей на нем торчали? Почему вы все его употребляете?
— А почему запрещают дрочить?
— Фу! Какая ты пошлая, Марго! — Поль захлопал ресницами и несколько раз вдохнул и выдохнул. — Причем тут это?
— Да при том! — Марго мрачно болтнула ногой. — И то, и другое делает тебя независимым. Мастурбация делает тебя незвисомым от мудаков и уродов с грязной жопой, а LSD делает тебя независимым от ящика и газет. И вообще от жизни. Потому что тебе посрать становится жив ты или мертв. И это так парит, что хочется пойти, как Коперник, и орать: «Люди! Вы мудаки! Вы себя и других мучаете из-за говна! Потому что все говно, кроме того, что мы вынуждены жить. И если у вас есть кто-то, кто вас любит, то забейте на то, что он не в той партии или у него недостаточно маней! Ну все такое…» Тут во Вьетнам не очень-то пошлешь… На LSD невозможно присесть, потому что в нем нет кайфа. От него только херово станосится. Знаешь? Во многой мудрости многая печаль. Блин! А что я тебе рассказываю? У тебя же были друзья хиппи! Ты говорил! Они все это должны знать.
— Нет. Этого они мне не говорили, — задумчиво сказал Поль. — Ну а ты-то зачем тогда его ешь?
— Я сказала, я — нет. Один или два раза. Больше не хочу. Для меня почти ничего не меняется. Только горят жилы. Ток. Очень сильный ток в жилах. Каждый день так жить нельзя — сгоришь.
— Ты врешь! Невозможно придумывать такие картины без наркотиков!
— Не веришь — твое дело! — пожала плечами Марго.
— Я тоже хочу так сделать, чтобы больше не хотеть. Но для этого мне надо узнать, чего я не хочу!
— Это вызов, — усмехнулась Марго. — И одновременно ловушка. Кислый ловит тебя на твою самую сильную слабость. И ты ведешься на это, пока не скажешь себе: «Да, я проиграл!» А если нет, то он победит. Но какое все это имеет значение? Что с кислым, что без… Все, что мы делаем не стоит и плевка. Все чего-то стоит только для тебя самого.
— Ты все запутала.
Эйфория, вернувшаяся к Коше после посещения кафе, начала улетучиваться. И стало лень спорить с Полем. Захотелось очень сильно одиночества. И она стала думать, как избавиться от брата Ау.
— Нет… Дай сигарету.
Поль достал пачку, и Марго бесцеремонно вытащила несколько штук. Одну она тут же прикурила, а остальные сунула в карман куртки. Не хотелось говорить. Хотелось просто тупо смотреть перед собой на темный обрез крыш.
— Но твои хиппаны-то! — пробормотала она. — Что ж они не дали тебе попробовать свой религиозный дурман? Ты же говоришь, что у вас идеалы, а LSD просишь у меня…
— Я был маленький, — равнодушно сказал Поль и некстати вспомнил. — Ты плеснула мне в лицо вином!
— Катись отсюда, а? — вяло попросила Марго, сдерживая внезапно закипевшую ярость.
Но Поль не ушел. Он потер каблуком песок и сказал:
— Знаешь, что мне рассказала Аурелия?
— Нет, — усмехнулась Марго. — Она же тебе рассказала, а не мне.
— Накануне к ним заходил странный парень. Он осмотрел картины, потом попросил у Аурелии проспекты, и, увидев у нее на руке кольцо, начал допытываться откуда у нее такая древняя вещица. Она сказала, что это колечко ей подарила русская художница. Тогда посетитель поинтересовался, нет ли в проспектах репродукций этой художницы, на что Ау объяснила, что открытие выставки в начале марта. В общем, он придет на выставку.
— Вот прикол! — ухмыльнулась Марго. — Кто бы мог подумать?
Но внутри защекотало.
По двум причинам: — возможно — это удача;
— Но может быть, кто-то ее ищет.
Марго заволновалась. Хотелось бы ей узнать об этом парне побольше.
— Тебе повезло, — сказал Поль. — Вдруг этот человек богат и купит какую-то картину?
— Вдруг… — кивнула Марго напряженно. — А что она еще говорила?
— Ничего. А что за странная вещь — это кольцо? — спросил Поль. — Может быть, это родовая драгоценность каких-то русских дворян? И этот дядька твой дальний родственник? Вот тебе повезло бы! Где ты взяла это кольцо?