– Теперь из наемников мы с тобой переквалифицировались в мировых террористов! – усмехнулся Вольский, когда они с Обуховым топали по зебре через Мичуринский проспект.

Подельник согласился, добавив, что никто не знает, кем окажется завтра и куда могут привести неисповедимые пути.

– Наши пути – вот они!

Вольский кивнул на одинокую и странно смотрящуюся рядом с проспектами железнодорожную ветку. Две соединенные шпалами параллельные линии пересекали дорогу и через пустырь уходили в непролазные дебри промзоны. Для пущего сюрреала не хватало пустить по ним вагонетки с углем и черными шахтерами.

– Лет сорок назад тут был сплошной пустырь и никакой цивилизации, – впал в исторические изыскания Вольский. – Дорога идет к бетонному заводу, с которого брали материал для подземного строительства, Видимо, и появился-то он только для этого. Но задержался надолго – на десятилетия. Где-то рядом – вход в подземелья и спецтоннели. Из них – выход на пункт управления «Изделием». Выбранную породу увозили по этой же железке, по ней могли доставить и ракету. Но не доставили.

– Почему? – удивился Обухов.

– В целях обеспечения скрытности, к месту боевого дежурства «Изделие» доставили подземными дорогами.

– А простую дорогу не проще было подвести? – задался вопросом Обухов.

– Наверняка подвели, – предположил главарь. – Во время стройки по ней ездили грузовики и техника, а по «железке» – сначала пустая порода, а затем – ракета. Чтоб не трясло. Но, по словам чекистов, пункт управления находится на значительном расстоянии от пусковой шахты. Чтобы в случае взрыва ракеты на старте или при нештатной ситуации КП не пострадал.

– Странная логика, – усмехнулся Обухов. – Если рванет ядерная ракета, то погибнет пол-Москвы. Какой смысл спасать жизни трех чекистов из дежурной смены?

– Окстись! Обух! – Вольский толкнул приятеля в плечо. – Когда это у нас заботились о жизнях?! Спасают не трех человек из тысяч приговоренных, а оборудование КП!

Парни сошли с удобного асфальта и двинулись вдоль железнодорожной ветки.

– Что с бизнесом делать будем? – спросил Обухов, шурша сапогами по сухой траве.

– Продадим и закончим, – ни секунды не раздумывая, ответил Вольский. – Он нам теперь не нужен, хотя надежные пацаны – точно понадобятся. Кстати, из накладных расходов надо взять деньги на тачки. Пора лошадей сменить!

Обухов мечтательно представил, что бы хотелось ему. Но определиться сразу не смог.

А «железка» все не кончалась. Изогнутой лентой с блестящими кромками она вела к бетонному заводу через полусгнившие заборы умерших предприятий и бесконечные ряды ржавых гаражей. Казалось, что этот участок городской территории так и остался в далеких шестидесятых годах, а мэр сюда никогда не забредал. Кругом мусор, раскуроченные остовы машин, кучи металлолома. Совсем не Москва-Сити. Хотя и Сити – не Москва. Унылый ландшафт порождал еще более тусклые мысли. Даже не верилось, что это столица великой страны! Не по размеру великой – по сути. Будто попал в какой-нибудь Омск или Челябинск, где таких мест – что грязи, которой в России навалом. Но стоило поднять голову повыше и взять левее, как все становилось на места. Взгляд натыкался на горящий солнечным золотом шпиль свежеотремонтированной высотки МГУ, подтверждая невероятное: исследуемый уголок – все-таки Москва. Только такая загаженная!

Словно ниточка сквозь игольное ушко, железная дорога соскользнула через распахнутые настежь ворота с остатками былого забора, вопреки логике одиноко поскрипывающие на ветру чуть ли не в чистом поле. «Железка» убегала дальше, а в стороне возник обнесенный стеной кусок территории.

Вольский остановился, нашаривая в кармане сигареты.

– Как тебе нравится объект? – спросил он, закуривая от пляшущего язычка пламени. – Похоже, шахта – здесь.

– Пока нравится, Интересно, нас здесь не повяжут? – без особого напряга ответил Обухов, не понимая, однако, каким все-таки образом Вольский собирается провернуть оплаченное арабами дельце. Может, он решил взять деньги и свалить куда подальше? А что – тоже неплохо!

Тогда чего ходить да смотреть?

– Если секретные карты в газетах печатают, то гулять мы можем где захотим! Сдают позиции господа чекисты! – заметил главарь, обводя взглядом достопримечательности местного ландшафта. Справа на промзону уверенно наступали кварталы новостроек, ближе к проспекту обрамленные красными фасадами домов «Газпрома». До последнего времени это место считалось непригодным для строительства. Почему-то «пробить» массовую застройку посчастливилось именно естественному монополисту. Может, там люди хорошие? Правда, говорят, что грунт здесь ненадежный – несколько лет назад самопроизвольно, без всякой помощи террористов, обрушился подъезд незаселенной, по счастью, новостройки. Синей такой. Но ничего – на его месте к дому приклеили поликлинику и о незадаче забыли.

Пятнадцатиминутная прогулка вокруг да около увенчалась редким событием. Послышался близкий гудок тепловоза. От бетонного завода шел короткий состав. У ворот тепловоз остановился и гуднул еще раз. Створка тягостно заскрипела и медленно сдвинулась, освобождая проход. Этих мгновений откровенности Вольскому хватило, чтобы заметить главное: объект вовсе не заброшен. Он по-прежнему охраняется, по сей день выполняя обязанности военного склада-легенды. Доказательством тому явились два парня в камуфляже и пистолетами на портупеях, выпустившие к поезду рабочих в черных робах. Они не догадываются, на какой бомбе сидят, и очень удивятся, когда где-нибудь посреди их объекта, заваленного ящиками и хламом, земля вдруг разверзнется и, открыв пасть, выпустит огненную геенну в виде ревущей и изрыгающей пламя зеленой сигары.

Впрочем, не успеют удивиться.

Вольский заметил, что бетонный забор внутри оборудован средствами инженерной защиты: на стальных Г-образных опорах вровень с высотой натянута колючая проволока. Чуть выше новогодней гирляндой укреплена спираль Бруно с режущими бритвами-шипами. На отдалении – второй рубеж защиты: П100 – сетка, натянутая между фарфоровыми изоляторами. Напруга 3000 вольт!

Не хило, – прикинул Вольский, хватая детали открывшейся картинки. Для профессионала – это очень много. – Не знаю, как теперь, но когда-то все делали по уму.

– Склад как склад, – констатировал Обухов. – Только «колючки» многовато, да с высоковольткой явный перебор. А так – не придерешься.

Чумазый машинист в растянутой майке до пояса высунулся из кабины и что-то прокричал. Рабочие подхватили с платформы по мешку с цементом и, с кряком взвалив на плечи, пошли обратно. Состав тронулся. Ворота закрылись. Медлительной гусеницей поезд двинулся к проспекту.

По шпалам следом за ним зашагали и новоявленные мировые террористы.

Какие соображения, идеи, справки? – спросил Вольский. Настроение у него было отменное. Но, кроме свалившихся на голову не отработанных пока миллионов, причин этому Обухов не видел, зато сам стал суровей и молчаливей. Видимо, только дошло, во что вляпались, заключив договор с дьяволом.

При первом и втором приближении поставленная задача – НЕВЫПОЛНИМА.

Именно это соображение Обухов и высказал приятелю, используя мягкую форму.

– Если вход на пункт управления находится в спецтоннеле, на глубине десятиэтажного дома, то дело – швах! – бывший десантник, имеющий достаточное представление о предмете. – Штурмовать правительственное метро – что с ножичком на танк идти. А докопаться сверху, чтобы тротилом рвануть, – никакого экскаватора не хватит. Подобраться к крышке шахты, может, и можно, перебив человек десять «складской» охраны, но бессмысленно. Что это даст, если проход на КП отделен от шахты почти метровой толщины дверью и коридором! А крышка двести тонн! Какой кран ее поднимет? По мне – так проще сразу с деньгами свалить!

Других мыслей у Обухова не было, потому что, в отличие от Вольского, бывший десантник не привык думать самостоятельно, прилежно исполняя приказы командира. Между тем серое вещество Вольского в прочном костяном горшочке варилось, заваривая хорошую кашу и выстраивая первые наметки будущей операции.