– Верно, Адам, овцы, – обрадовалась Джоанна, что мальчик снова заговорил, и, стремясь вовлечь его в разговор, продолжала. – Но этим людям мешать не надо. Пойдем, посмотрим дом.
Они направилась через двор к скромному домику, на который указал Хью. Когда они поравнялись с конюшней, молодой парень, подковывавший лошадь, уставился на нее, оставив свое занятие. Другой мужчина шедший по двору, взглянул на Джоанну, отвел взгляд, потом вдруг снова посмотрел на нее, но уже пристальнее.
Дом представлял собой неотделанную постройку из бревен и коры. Адам неожиданно оживился.
– Река! Река! – взволнованно твердил он и тянул Джоанну за руку, указывая куда-то за дом. Она посмотрела на север, туда, где виднелись деревья и куда ускакал Хью вместе с управляющим. Ей показалось, что сквозь просветы между стволами блеснула вода.
– Ну, хорошо, Адам, посмотрим, что там за река, – согласилась она, глядя на повеселевшего мальчика.
Начинавшаяся за домом извилистая тропа привела их через зеленый луг в лес. Они прошли немного вглубь, и перед ними открылась поляна. Джоанна в восхищении огляделась. В этом месте ответвлявшийся от реки рукав делал изгиб, образуя большой спокойный пруд. Вокруг звучала многоголосая симфония, объединившая журчание реки, шелест прохладного ветра в ветвях акаций и эвкалиптов, писк и жужжание насекомых в весеннем воздухе. Джоанну окружала такая красота, что она чувствовала себя как в райском саду. Величественные старцы-эвкалипты смотрели в зеркало пруда на свои оранжево-белые отражения. Акации окутались пышным облаком из тысяч ярко-желтых цветов. Облюбовавший сухой сук черный медосос с яркими мазками перьев на голове настороженно приглядывался, вертя головой.
«Что за чудесное место», – думала Джоанна.
Ей вспомнилось, как однажды в Индии она с родителями побывала в гостях на чайной плантации. Хозяйский дом был построен в стороне от рабочего центра плантации. Он стоял на холме, окруженный деревьями и лужайками с сочной травой. Она пожалела, что в «Меринде» дом находился не у реки среди такой красоты, а на шумном и пыльном дворе. Послышался плеск, и в следующую секунду Адам, стоявший рядом с ней, бросился к пруду. Распластавшись по земле, он окунул руки в воду. Джоанна поспешила за ним.
– Осторожно, – предупредила она и с удивлением увидела смеющегося Адама.
– Утконос! – болтая руками в воде, объявил он.
Джоанна смотрела на него и не узнавала. Смех волшебным образом преобразил его: на щеках стал пробиваться румянец, а из глаз, казалось, ушли мрачные тени.
– Утконос! – повторил мальчик, когда, потревожив зеркало пруда, на берег выбрался зверек, похожий на помесь бобра с уткой.
Адам с радостным визгом хлопал в ладоши. А Джоанна назвала про себя это место волшебным.
– Мисс Друри! Что вы здесь делаете?
Джоанна обернулась и увидела рядом нахмурившегося Хью.
– Нам хотелось посмотреть реку, – сказала она.
– Мисс Друри, боюсь, что ходить сюда к биллабонгу не безопасно, особенно если вы не знаете дорогу в лесу.
– А что такое «биллабонг»? – оглядываясь, спросила Джоанна.
– Аборигены так называют пруд.
– Вот оно что. Это очень красивое место, – не удержалась от похвалы Джоанна.
– Уж это точно. Я собираюсь построить здесь дом. Мы стоим приблизительно там, где будет парадный вход. Строение протянется вон до тех развалин. Но пока к строительству мы не приступали.
– А каким будет дом? – полюбопытствовала она, не выпуская из виду Адама. Мальчик снял башмаки и носки и шлепал босиком по воде у берега.
– Мне казалось, он должен быть таким, как дома в Квинсленде. Но Полин, моя невеста, увидела в журнале один дом, и ей захотелось такой же. Она читала о переустройстве Юга Америки, которое там началось после окончания войны, и в журнале была фотография большого дома с белыми колоннами в штате Джорджия, а называется он «Плантация ив». Полин сразу загорелась. Мне повезло найти в Мельбурне архитектора, знакомого с таким стилем.
– Как интересно, – призналась Джоанна. – Вам, наверное, не терпится начать работы.
– Да, – ответил Хью, пристально глядя на Джоанну. Солнечный свет собирался вокруг нее как-то по-особому. Она выглядела очень аккуратной, словно и не было этих пяти дней пути, только несколько прядок каштановых волос освободились из плена шпилек. Он сознавал, что хочет ей что-то сказать, но не знает что.
Она подошла к развалинам каменных стен, превратившихся в бесформенную груду по пояс высотой.
– Что здесь было раньше? – спросила она.
– Здесь было поселение много лет назад.
– Вы говорили о священных местах. Это одно из них?
– Возможно. Мы не знаем точно. Только старшим – хранителям песен достаточно бросить взгляд на камень или дерево, чтобы сказать, было ли оно сотворено предком во Время Мечтаний.
– А если это было создано древними, тогда место это святое?
– Все зависит от того, что считать святым местом. Для аборигенов священные места больше чем святые, мисс Друри. Аборигены верят, что все, произошедшее в каком-то определенном месте, остается там и продолжает совершаться. Потревожить это место, значит, растревожить прошлое.
– А земля там, – она указала за реку, – тоже относится к «Меринде»?
– Это начало владений Колина Макгрегора, – ответил Хью. – Называется Килмарнок.
– Как здесь зелено и славно, – Джоанна неожиданно умолкла. Среди деревьев поодаль молча и неподвижно стоял и смотрел на нее какой-то человек.
– Мистер Уэстбрук, кто это там? Хью пригляделся.
– Это Иезекииль. Он тот самый старик-абориген, я вам о нем уже рассказывал. Иногда он у меня работает. Из его поколения мало кто остался. Он помнит, как все здесь было до прихода белых людей. Если захотите узнать что-либо о легенде «Меринды», с ним первым стоит поговорить.
Джоанна повнимательнее присмотрелась к старику. Он казался ожившим изваянием из красновато-коричневой глины: босой, в брюках и рубашке, с белыми, как лунь, волосами и бородой, почти доходившими ему до пояса. Он стоял слишком далеко, и она не могла видеть его глаза, но ясно чувствовала устремленный на нее взгляд.
– Почему он так пристально смотрит на меня? – спросила она, оборачиваясь к Хью.
– Он не привык видеть женщин в «Меринде». К тому же мы слишком близко подошли к руинам. А он старается оберегать старые места.
Неотрывный взгляд старого аборигена поразил Джоанну, и ей сразу стало тревожно. В этот момент к ним подбежал Адам.
– Смотрите! – он раскрыл сомкнутые ладони и показал пойманного кузнечика.
– Какой красавчик, – Джоанна повернулась спиной к старику, стараясь прогнать странное чувство, вызванное его взглядом. – Адам, а ты можешь сказать «кузнечик»?
Хью смотрел на Джоанну и думал о своей одинокой юности в глуши, где можно было бродить неделями, не встретив ни души. Купив в двадцать лет «Меринду», он все время и силы отдавал строительству фермы, ему некогда было расхаживать по вечеринкам. В те годы он знал близость только с женщинами, предлагавшими свои услуги в заведении в Сент-Кильде. Потом в его жизнь вошла Полин. Таких женщин он не встречал прежде, и ее страстный поцелуй однажды в дождливый день словно разбудил его. Любуясь Джоанной, он вспоминал пять дней дороги, ночные привалы на разных стоянках и вдруг почувствовал, что его не радует окончание их путешествия. А еще он сознавал, что после осмотра овец с Биллом Ловеллом подумал в первую очередь не о Полин и поездке в Лизмор, где она его дожидалась, а о том, куда ушла Джоанна и где ее искать.
– Уже поздно, – сказал Хью. – Я отведу вас с Адамом в дом.
– Отпусти кузнечика, Адам, – попросила Джоанна, и, когда они двинулись в обратный путь к ферме, она обернулась и посмотрела за реку. Иезекииль стоял на том же месте и провожал ее взглядом.
Жилище, как и предупреждал Хью, было более чем скромным: камин в одном конце комнаты, кровать – в другом, да стол между ними – вот и вся меблировка домика. Но для Джоанны это не имело значения. Она же не собиралась оставаться насовсем, а на время жилье вполне подходило.