«Спасти себя и всех нас, но от чего?» – гадала Джоанна.

Было также в бумагах письмо, причем очень сердитое: «Твои разговоры о проклятии – оскорбление Господу». Хотя подпись под письмом отсутствовала, Джоанна знала, что написано оно тетей Миллисент. Эта женщина вырастила мать Джоанны, но прошлое держало ее в таком страхе, что погружаться в воспоминания и что-либо рассказывать о нем она отказывалась наотрез. На столике кроме бумаг лежала миниатюра с изображением красивой женщины с печальными глазами. Каким образом соединялись все эти фрагменты в головоломку, представлявшую жизнь этой женщины? И Джоанна пыталась вообразить, как вплетаются они в мозаику и ее собственной судьбы?

– У меня нет объяснений, почему умирает ваша мать, – признался Джоанне врач. – Моих знаний и способностей недостаточно, чтобы понять причину. Болезни у нее я не нахожу, но она явно умирает, судя по ее виду. Могу предположить, что недуг связан скорее с душой, чем с телом. Но я даже не берусь гадать, в чем может быть причина, вызвавшая такое состояние.

Но у Джоанны имелось предположение на этот счет. За несколько дней до смерти матери на территорию лагеря, где был расквартирован полк отца Джоанны, забежала бешеная собака. Она нацелилась на оцепеневшую от ужаса Джоанну и готовилась к броску. В этот момент леди Эмили встала между ней и дочерью, но когда собака взвилась в прыжке, солдат выстрелил в нее из ружья, и убитое наповал животное рухнуло к их ногам.

– У вашей матери, мисс Друри, проявляются все признаки бешенства, – сказал врач. – Но собака ее не кусала, и я теряюсь в догадках, откуда могли взяться эти симптомы.

Джоанна посмотрела в иллюминатор на темную массу океана. Ей было слышно, как матросы в шлюпках пытались во мраке ночи вести за собой судно, словно это было огромное незрячее существо. Джоанна вспоминала, как умирала мать, беспомощная перед силой, отнимавшей у нее жизни. А спустя несколько часов после кончины любимой жены полковник Петроний приставил к виску револьвер и спустил курок.

– Неведомые силы принялись за дело, моя милая Джоанна, – говорила дочери леди Эмили. – Спустя годы они заявили о своих правах на меня. Они и до тебя доберутся. Прошу… очень прошу тебя, отправляйся в Австралию, узнай, что там произошло, и не дай этой отраве, – этому проклятью – навредить тебе.

Джоанне вспомнилось, как когда-то давно мать рассказывала ей свою историю.

– Мне было четыре года, – говорила леди Эмили, – когда капитан корабля привез меня в Англию в дом тетушки Миллисент. На его корабле я приплыла, вероятнее всего, из Австралии. Вещей с собой у меня не было почти никаких, и я не разговаривала. Не могла говорить. Могу только предположить, что в Австралии произошло нечто, в прямом смысле невыразимое словами, о чем я, как ни старалась, так и не смогла ничего вспомнить. Тетушка рассказывала, что я заговорила с ней только через несколько месяцев после приезда. Джоанна, важно выяснить, что и почему случилось с нашей семьей в Австралии.

А около года назад, когда леди Эмили исполнилось тридцать девять лет, ей стали сниться сны, бывшие, как ей казалось, воспоминаниями о годах, стершихся из памяти. Она так описывала их в своем дневнике: «Я вижу себя маленькой девочкой на руках молодой женщины. У нее смуглая кожа. Нас окружают люди. Все мы замерли в молчаливом ожидании чего-то. Мы следим за входом в пещеру. Я заговорила, но мне велели молчать. Откуда-то я знаю, что вот-вот должна прийти моя мать. Мне хочется, чтобы она пришла. Я боюсь за нее. На этом сон заканчивается, но он необыкновенно похож на явь. Мне хорошо видны многие подробности. Обнаженным телом я чувствую, как греет солнце. Я не перестаю гадать: может быть, это воспоминание о годах, проведенных в Австралии. Но что это может означать?»

Джоанна посмотрела на небо, на скопление звезд, называемое «Южный крест». Созвездие указывало путь в Австралию, до которой оставалось плыть еще несколько дней. Она была полна решимости добраться туда и найти ответы на все вопросы. Когда загадочная болезнь отняла жизнь у красавицы леди Эмили, Джоанна подумала: «Ну, вот и все. Конец страшным снам, мучившим тебя, мама, столько лет, и безотчетные страхи оставили тебя. Теперь твоя душа обретет покой». А позднее, на курорте, Джоанне приснился сон. Она видела себя посреди океана на корабле, попавшем в штиль. Без ветра уныло обвисли на реях паруса, и капитан объявил команде, что запасы провизии и пресной воды на исходе. И во сне у Джоанны появилось чувство, что она – причина этих бед.

Проснулась она в ужасе, ясно сознавая, что ничего не окончено. Нечто, преследовавшее леди Эмили всю жизнь, не умерло вместе с ней. Оно досталось в наследство Джоанне. Ей было слышно, как в темноте ночи команда корабля изо всех сил налегала на весла, стараясь вывести «Эстеллу» из полосы штиля. Джоанна вдруг по-новому ощутила необходимость своего путешествия. Ее сон и попавший наяву в штиль корабль – не простые совпадения. Тайны, преследовавшие ее мать, должны были иметь причину и объяснение. Глядя в ночь, Джоанна пыталась представить себе материк, до которого оставалось плыть считанные дни. Там, возможно, дожидались своего часа разгадка прошлого и предсказания будущего.

– Мельбурн! Порт Мельбурна! Готовьтесь к высадке! Вместе с другими пассажирами Джоанна стояла на палубе и смотрела, как становится все ближе и ближе гавань Мельбурна. Ей не терпелось покинуть корабль и успевшую надоесть тесную каюту. Она смотрела поверх толпы встречающих корабль. На некотором удалении на фоне неба виднелись очертания города. Она гадала, удастся ли ей где-то там, за этими домами и шпилями церквей, найти в самом центре страны, тысячи лет знавшей только кочующих с места на место аборигенов, те самые ключи к загадкам, что искала ее мать.

Сходни были подняты, и спускавшихся по ним пассажиров вышел проводить офицерский состав корабля. Джоанна взглянула в небо, и солнечный свет настолько ошеломил ее, что она покрепче ухватилась за поручни. Такого света ей еще видеть не приходилось. Это было нечто необыкновенное. В Индии, где она выросла, солнце дышало навязчивым жаром. Как-то раз в детстве ей случилось побывать в Англии, там солнце светило приглушенно, мягко. А здесь, в Австралии, ее встретило целое море мощного чистого света, почти вызывающего в своей яркости и чистоте.

По сходням на корабль спешили подняться какие-то люди, одетые, как рабочие. Оказавшись на палубе, они рассыпались по ней и принялись проворно расхватывать багаж пассажиров, наперебой обещая, что доставка вещей будет стоить им сущую мелочь. Темнокожий юноша подошел к Джоанне.

– Я довезу ваши вещи, мисс, куда скажете, – вызвался он, протягивая руку за ее дорожным сундуком. – Всего шесть пенсов. Вам куда надо?

Она разглядывала его с нескрываемым любопытством. Ей довелось слышать немало рассказов об этом народе. И вот перед ней стоял настоящий абориген.

– Спустите сундук, пожалуйста, только на пристань, – согласилась она несколько мгновений спустя.

Он ухватился за ручку сбоку дорожного сундука и улыбнулся, приподнимая его. Но в следующую минуту по лицу его словно пробежала тень. Взгляд стал пристальным и напряженным, а в глазах вспыхнули и погасли огоньки. Абориген со стуком опустил сундук и тут же отвернулся. Поодаль пожилая женщина пыталась справиться с плетеной корзинкой. Подхватывая тяжелую поклажу со словами: «Я помогу вам, госпожа», он заспешил прочь от Джоанны.

К ней с тележкой подошел стюард с корабля и предложил:

– Мисс, вам помочь с багажом?

– А с ним что такое? – недоуменно спросила Джоанна, указывая на аборигена.

– Не расстраивайтесь, мисс. Он не собирался вас обидеть. Наверное, сундук показался ему слишком тяжелым. Они не большие охотники до тяжелой работы. Я свезу ваши вещи на пристань.

Она пошла за стюардом по сходням, поглядывая назад. Но молодого аборигена нигде не было видно. Его как будто ветром сдуло.

– Ну вот, мисс, мы и на месте, – сказал стюард уже на пристани. – Вас встречает кто-нибудь?