Джоанна в ужасе следила за гаснущим пламенем. И в следующее мгновение у нее захватило дух от необычного зрелища: пещера внезапно наполнилась бледно-зеленым свечением. Оно исходило от стен, от известковых образований и сводчатого потолка. Этот призрачный свет придавал пещере еще больше таинственности, и его было вполне достаточно, чтобы видеть, куда идти. Она продолжила свой путь по уступу и, достигнув противоположной стороны озера, увидела проход в дальней стене: там было продолжение тропы. Джоанна остановилась в нерешительности. Проход зиял чернотой, что была еще гуще той, что осталась позади. Она подумала о солнечном свете, о ждущей у выхода Бет. Но потом магия пещеры властно позвала ее вперед.

И она пошла.

Бет медленно двигалась по темному коридору, держась за стены, ступая очень осторожно. Ей и в голову не приходило, что тьма может быть настолько полной. В «Меринде» даже в безлунные пасмурные ночи темнота не была такой глубокой и пугающей. Хотя она почти сразу же пошла за матерью, но, двигаясь так медленно, могла и не догнать ее. Пробираясь ощупью в кромешной тьме, она молила Бога, чтобы поскорее мигнул впереди свет факела. Один раз она остановилась и оглянулась. Тьма позади была такая же непроглядная. Во рту у нее пересохло. Медленно, шаг за шагом, она шла по тропе; с ужасом думая о том, чего может коснуться в следующую минуту и какие пропасти могут поджидать ее на пути.

Бет твердила себе, что мать не побоялась войти в пещеру, она напомнила себе, что этим путем вошла и благополучно вышла ее бабушка. Она сосредоточилась на мысли, что по этой тропе проходили многие поколения женщин и оставались целыми и невредимыми. К тому же тропа не может быть бесконечной и когда-нибудь да закончится.

– Мама! – позвала она. – Мама, ты здесь?

Но ответом ей было эхо, многократно повторившее ее зов.

– Мама! – снова крикнула она, стараясь подавить страх.

Войдя в отверстие в стене у дальнего берега подземного озера, Джоанна почти сразу с облегчением обнаружила такое же свечение. Она оказалась в большом туннеле, стены которого покрывали нарисованные и выбитые в камне рисунки. Но эти рисунки выглядели более древними. Грубые линии изображали только женские фигуры, представляя беременность, рождение ребенка, циклы жизни. Запах вокруг казался странным, но она не могла определить, чем пахнет: на ум не приходило ничего, кроме крови и пыли. Джоанна шла дальше, и ее сопровождала череда рисунков с изображением женщин с большими грудями и животами, младенцев в чреве матерей и людей, идущих по линии, составленной из завитков, точек и кругов, в которых Джоанна узнала знакомые элементы, типичные для искусства аборигенов. Она поняла, что перед ней записи древних песенных линий, нарисованных давным-давно женщинами, память о которых затерялась в бесконечной веренице лет. Возможно, эти рисунки были сделаны в далекие времена матриархата.

Она спускалась все ниже в чрево горы, и новые запахи обступали ее. Она чувствовала запах глины и плесени – густой грибной дух, а еще пахло чем-то приторно сладким. Зеленое сияние колыхалось вокруг нее, словно море тропиков. Ей даже чудился запах соленой воды и резкое дыхание океана. И тут внезапно туннель закончился, и Джоанна оказалась на краю огромной пещеры в виде грота, залитой зеленым сиянием и блестевшей влагой. Она замерла в оцепенении. Прямо перед ней находилось то, что вело ее сквозь годы и расстояния и привело наконец к этому месту.

– Мама! – крикнула Бет. – Ты где?

Она старалась не поддаваться страху. Пыталась сохранять спокойствие. Но темнота нагоняла ужас. Что, если она пропустила нужный поворот? Что, если от матери ее отделяют многие мили? Вдруг она заблудилась и навеки останется внутри этой ужасной горы, потому что у нее не хватило терпения или мужества дождаться там у входа в пещеру?

Руки ее касались влажных стен, а ноги поскальзывались на скользкой тропе. Бет в сплошной темноте старалась не упасть. Сдерживая рыдания, молила она Бога о помощи и обещала, что никогда не ослушается матери. И вдруг, словно в ответ на свою мольбу, она увидела впереди свет. Это не был собственно свет, она поняла это, когда вышла из узкого туннеля в большую пещеру с черным подземным озером. Вся внутренность горы излучала зеленое сияние, и зрелище было настолько захватывающим, что Бет забыла на минуту весь свой страх.

Она увидела вокруг озера уступ, а на другой стороне темнело отверстие, куда уходила тропа. Теперь она могла видеть, что делается вокруг, и уверенности у нее прибавилось. С мыслью о том, что мать, скорее всего, прошла этим же путем и что она уже где-то совсем близко, Бет вступила на узкий уступ и осторожно двинулась по нему вокруг пугающего чернотой озера.

В первое мгновение вид Змеи-Радуги вызвал у Джоанны приступ страха. Затем она принялась разглядывать красивое массивное тело, раскрашенное в цвета радуги. Она отмечала тысячи деталей, составляющих змею, мистические символы и изображения, ее окружающие, и вдруг различила у змеи груди и поняла, что это была змея женского пола. Можно было только догадываться, сколько лет, а может быть, и веков назад была создана эта змея, и сколько искусных мастеров трудились над ней. Медленно приближаясь, Джоанна поняла, что картина находится высоко и настолько длинная, что конца ее не было видно. Она восторгалась необыкновенным мастерством, с которым была выполнена эта картина на стене. Искусно выписана была каждая чешуйка гигантского тела и с такой же любовью раскрашена. Змея казалась полной жизни, извиваясь и выгибаясь во всю ширь огромной пещеры. Должно быть, это был результат титанического труда целых поколений.

Долго смотрела она на змею на стене и начала различать под слоями краски полосы в самой скале, геологические пласты, идущие вдоль стены красными, оранжевыми и зелеными лентами. И чем дольше она смотрела, тем яснее понимала, что змея была на этом месте задолго до того, как по ней прошлись красками. Ее взгляд бродил по гроту, поднялся к сводчатому потолку, коснулся известковых образований, скользнул по рисункам на стенах, вбирая в себя мягкий свет, похожий на сияющий ореол. И ей подумалось: это похоже на храм. По пещере протекал ручей. По полу были разбросаны самые разнообразные сосуды для питья: сосуды из тыквы и скорлупки кокосов, чашки из коры и глины, выдолбленные камни, – все они были расписаны такими же мистическими знаками, что окружали Змею-Радугу. То были знаки, относящиеся к жизни и рождению – женские символы, как подумала Джоанна. Именно здесь на протяжении бесчисленных веков совершали женщины свои тайные ритуалы. Здесь, где эта вода выходила из центра, чрева земли, здесь, где начиналась жизнь. Она взяла глиняную чашку и зачерпнула хрустально чистой воды. Потом поднесла чашку к губам и выпила воду.

Бет смотрела на рисунки в залитом зеленом светом туннеле и вдруг поняла, что ее подводят глаза. Она могла бы поклясться, что фигуры на стенах движутся. Бет ускорила шаг, боясь, что у нее может закружиться голова и она, чего доброго, потеряет сознание. Когда она увидела, что туннель заканчивается еще одной пещерой, она пустилась бежать туда. Бет вошла в грот и остановилась, как вкопанная. Изумительный зеленый свет заливал все вокруг. Воздух казался наэлектризованным, как будто она находилась с центре грозы. Все ее чувства разом приобрели особую остроту и яркость. Она увидела сначала Змею-Радугу, а потом и Джоанну, стоявшую у ручья.

– Мама! – позвала Бет. Джоанна резко обернулась.

– Бет? Как ты здесь оказалась?

– Мне стало страшно сидеть и ждать тебя. Я хочу пить.

Джоанна взяла Бет за руку и подвела к ручью. Она набрала кристальной воды в кружку и протянула дочери. Бет выпила воду.

– Мама, что это за место?

– Сюда из поколения в поколение приходили женщины праздновать создание и воссоздание жизни.

– А что за обряд они здесь совершали? – допытывалась Бет.