Может, там был кто-то, кому он задолжал деньги?

Возможно, это был один из его старых приятелей, один из немногих, кто не сбросил его со счетов.

А может, пришел сын Тино.

Или, возможно… Серж даже думать об этом не позволил бы себе.

Мартин сидел в комнате для посетителей между Мэй с одной стороны и Кайли – с другой. Он слышал лязг дверей и шарканье ног, чувствовал запахи еды, дыма и пота. Что-то в этом месте напомнило ему о некоторых раздевалках, которыми ему доводилось пользоваться. Огромные бетонные пещеры, отзывающиеся эхом жестокости и агрессии.

– Кайли, ты в порядке? – спросил он девочку.

– В полном порядке, – ответила она.

– Интересно, где он? – удивилась Мэй.

Мартин кивнул. Возможно, им следовало предупредить отца, что они едут. Или, может быть, им вообще не следовало приезжать. Его сердце бешено колотилось, он весь горел. Вероятно, он допустил самую большую ошибку за все эти годы. Мысль навестить отца казалась такой удачной там, в Лак-Верте, но сейчас все это походило уже на сентиментальную глупость.

Но Мартин обещал Натали.

Ни на минуту не усомнился он в проведенном с ней времени, не засомневался, что их встреча была не сном. Он видел дочь. Она восстановила его зрение так, как никакая Тэдди Коллинз, самая знаменитая докторша в Бостоне, никогда не сумеет. Натали показала ему то, что запрятано у него глубоко внутри, тайну жизни, которую он упускал из виду все это время.

И поэтому, когда внутренняя дверь отворилась и отец Мартина вошел в комнату, Мартин почувствовал его присутствие, хотя и не мог ничего видеть.

– Папа, – поднявшись со своего места, сказал Мартин.

– Мартин, – пробормотал Серж.

Они стояли в нескольких футах друг от друга. Другие заключенные сидели поблизости, говорили с женами, играли с детьми. Мартин мог слышать, как гудят вокруг голоса, но все это отошло на задний план. Намного громче, почти как удары по барабану, слышалось дыхание отца.

– Рад тебя видеть, – сказал Мартин.

– Ох, сынок, – выдохнул отец и заключил Мартина в объятия.

Охранник подбежал разнять их, но Серж не поддался.

Мартин почувствовал сильную спину отца под своими руками и вспомнил, как тот поднимал его ребенком и нес на руках.

– Папа, я знаю, ты знаком с Мэй…

– Привет, дорогая.

– Серж, я рада вас видеть.

– Маме нравятся ваши открытки, – выпалила Кайли.

– Ну это хорошо, – улыбнулся Серж. – Это доставляет мне радость.

Они поговорили немного о Рождестве на озере, о праздничном столе, о жизни в тюрьме, движении в центре города Эстония и школе Кайли. Серж спросил, нравятся ли ей спортивные состязания, и Кайли назвала фигурное катание, плавание и рыбную ловлю.

– Рыбалка на Лак-Верте, – задумчиво произнес Серж. – А что, большая старая коричневая форель все еще там?

– Пра-пра-прабабушка, – расцвела Кайли.

– Должно быть, все же праправнучка прапрабабушки, – засомневался Серж. – Еще мальчиком, я помню, как она имела обыкновение скрываться под той плоской скалой, высовывая свой старый нос достаточно далеко, чтобы я мог видеть, как она смеется надо мной.

– И говорит: «Не поймаешь, не поймаешь»! – добавила Кайли.

– И ведь это правда. Обыкновенная истина. Никто ни когда не поймает ее.

– А у меня есть пес, – похвасталась Кайли. – Неужели? Какой породы?

– Бассет. Его зовут Гром. Его брат умер.

– А его брата случайно звали не Молния? – уточнил Серж, заставляя Кайли взвизгнуть, напоминая Мартину того смешливого дедушку – сверстника и товарища в играх, каким бывал иногда Серж для Натали, которая так любила его.

– Да! – перевела дыхание Кайли. – Откуда ты знаешь?

– Интуиция, – сказал Серж, и Мартин мог почти видеть, как отец хлопает себя по лбу.

– Ничего себе, – удивилась Кайли.

– Так-то вот, у Мартина тоже есть интуиция. Она-то и делает его замечательным хоккеистом.

– Папа, – перебил его Мартин.

Он совсем не хотел, чтобы разговор перешел на эту тему.

– Он обладал интуицией, когда был еще совсем ребенком. – Серж явно не понял намека. – Великолепен в любом виде спорта. Я знал, что мой мальчик будет идти прямо к вершине. У него уже тогда была настоящая любовь к игре.

Мартин открыл было рот, чтобы вмешаться, но отец сам переключился на другой предмет. Разговор пошел о каком-то малыше, которого Серж заприметил поблизости, сыне человека, который умер в тюрьме.

– Мальчик любит бейсбол, совсем как ты, страстно.

– Зачем же он приходит сюда, – поразился Мартин, – если его отец умер?

– Это самое близкое место к его папе, куда он может добраться, – прошептала Кайли ему на ухо, и у Мартина мурашки побежали по спине.

– Он напоминает мне тебя. – У Сержа дрогнул голос.

Мартин почувствовал, как отец взял его руку, и ему пришлось пересилить в себе побуждение вырваться и убежать как можно дальше.

– Ну, наверное, тем, что занят спортом.

– Не только и не столько. Тем, что он вкладывает сердце в свои тренировки. – Тишина наступила в их небольшой компании, и спустя несколько минут Мэй сказала, что они с Кайли пойдут прогуляются.

Она поблагодарила Сержа за открытки и за встречу. Потом Мартин слышал, как отец поцеловал его жену в щеку, и почувствовал руку Мэй на своем плече.

– Я подожду снаружи, – прошептала она.

– Хорошая девочка, – сказал Серж, когда она ушла.

– Нет, она – лучшая.

Но без Мэй и Кайли им не о чем стало говорить. Разговор снова был сведен к дежурным фразам: о холодной погоде, о прогнозе на завтра, о хоккее. Мартин напрягся, когда отец упомянул, что слушал трансляцию игры по радио как раз перед тем, как вышел к ним, и обнаружил, что на самом деле заинтересовался счетом. Он не слышал, как играли «Медведи» в новом сезоне, и был разочарован узнать, что они проигрывали 4:2 после полутора периодов.

– Им нужен ты, сынок. – И тут же сообразив, какую глупость сморозил, глубоко вздохнул: – Прости, Мартин.

– Да ладно… – Мартин опустил голову.

– Мартин, ты заслуживаешь…

– У меня превосходная докторша. Она делает все, что в ее силах. Это нелегко, но рядом с Мэй все значительно легче. Хотя иногда я могу быть настоящим ничтожеством в отношениях с ней, – перебил его Мартин.

– Мужчины Картье этим отличаются, – заметил Серж.

– Говори о себе. – Мартин слышал, как его слова резанули воздух как бритва.

– Ты прав, я не имел никакого права так говорить…

– Я никогда не оставлю ее, – сказал Мартин. – Или Кайли. Больше никогда. И я никогда не забыл бы о них, занимаясь собой, прожигая свою жизнь, разъезжая по свету, тратя деньги так же стремительно, как их зарабатываю.

– В Лас-Вегасе, – продолжил Серж. – Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Чикаго.

– В то время, как они бы жили одни на озере, голода ли и мерзли почти все время.

– Нет, ты не сделал бы этого.

– И я не подвергал бы мою маленькую девочку опасности. – Мартин почувствовал, как в груди у него все напряглось.

Агрессивность нарастала в нем, и хотя он не мог видеть отца, ему нестерпимо хотелось пробить тому голову.

– Я не позволил бы сделать ей больно.

– А я не защитил ее, – прошептал Серж. – Я знаю. Боже, Мартин, прости меня. Мне так жаль ее, я бы отдал жизнь, если бы она осталась жива. Ты мне не веришь? Ты думаешь, я обманываю тебя?

Мартин опустил голову. Его трясло с такой силой, что казалось, он вот-вот рассыплется. Но тут он увидел лицо Натали, услышал ее голос, шептавший ему, что Серж ненавидел себя больше, чем Мартин способен его ненавидеть, что в мире есть разные тюрьмы.

– Мартин, – взмолился Серж. – Ответь мне.

– Я знаю, что ты не обманываешь. – Мартин вытер глаза.

– Я бы умер сам, если бы она могла жить. Я мысленно умирал уже тысячу раз. И эта мука никогда не прекратится.

– Сделай так, чтобы прекратилась.

– Не могу, – печально произнес отец.

Мартин глубоко вздохнул. Его глаза были широко открыты, хотя он ничего не мог ими видеть.