– Передадите ему мои слова, ведь так? – спросил Серж.

– Конечно.

– Передайте ему, что я люблю его, – попросил Серж.

– Передам, – пообещала Мэй дрогнувшим голосом.

Ее свекор только что поймал слова, слетевшие с ее уст. Поскольку она не знала, что лучше сказать, она наклонилась вперед и слегка поцеловала его в щеку. Охранник сделал шаг вперед, чтобы поторопить ее к выходу. Серж громко возразил, но это не возымело эффекта.

Он вышел в одну толстую стальную дверь, и Мэй, оглядываясь через плечо, прошла свободно в другую. Она намеревалась проверить свой дневник, посмотреть на слова, которые Кайли сказала доктору Уитпену прошлым летом, но из-за своих эмоций в тот момент забыла.

Мэй возвратилась домой и не могла дождаться, когда пройдут эти четыре дня, пока Мартин не вернется домой из своего турне. Двигаясь до Блэк-Холла, она проработала дополнительные часы, помогая Тобин готовить и отправлять все необходимое для «Брайдалбарн» по почте. В то время как тетя Энид присматривала за Кайли, они работа ли до полуночи, потом смотрели за игрой Мартина по телевизору.

– Когда я пришла вчера, Энид сказала мне, что тебе пришлось предпринять неожиданную поездку, – сказала Тобин, укладывая брошюры из одной стопки в конверты из другой.

– Я ездила в северную часть штата Нью-Йорк, – сказала Мэй.

– Что-то связано с Кайли? – спросила Тобин.

– Почему ты так решила? – удивилась Мэй.

– Я видела, как ты заглядывала в дневник. Тот, куда ты записывала ее видения. Я думала, ты покончила с доктором Уитпеном.

– Ты права, – сказала Мэй, смотря куда-то поверх головы Тобин.

Проглядев свои июльские записи, она нашла то, что искала: «Некоторые люди не могут видеть глазами», – сказала Кайли доктору. Какое это могло иметь отношение к Сержу, спрашивающему: «Что он не видит?» Вероятно, ничего, но это совпадение не давало покоя Мэй. Ей нестерпимо хотелось рассказать обо всем Тобин. Сарай был темен, если не считать круга света над их рабочим столом и фиолетового свечения телевизора. Совы улетели на охоту. Мэй облокотилась о стол, чувствуя усталость.

– Ты можешь довериться мне, Мэй, – заверила Тобин.

– Я знаю, – сказала Мэй.

– Все так сильно переменилось? Мы совсем не говорим с тобой, как раньше.

– У Кайли все еще есть видения, – сказала ей Мэй. – Она говорит об ангелах.

– Твоя впечатлительная девочка, – произнесла Тобин тепло.

– Доктор Уитпен думает, – медленно начала Мэй, – что все видения Кайли связаны между собой. Дело в том, что часть из них имеет отношение к Мартину и его семье.

– Я знаю, ты думаешь, что тебе не следует говорить мне о Мартине, но не бойся, – сказала Тобин. – Клянусь, ты можешь мне доверять. Мой брак шатался прежде; воз можно, и мне следовало рассказывать тебе больше.

– У нас все в порядке, – поспешно прервала ее Мэй.

– Я не имела в виду, что у вас что-нибудь не так.

– Но звучит…

– Только я хочу, чтобы ты знала, что ты можешь быть откровенной со мной.

Обе женщины говорили быстро, перебивая друг друга, желая дойти до сути.

– Я доверяю тебе, – сказала, наконец, Мэй, глубоко вздохнув. – Ты знаешь, что я записываю все мысли Кайли в синем дневнике и постоянно… – начала Мэй.

– …и постоянно волнуешься за нее.

– Ну да, – ответила Мэй.

– Что же еще говорил доктор Уитпен?

– То, что она хочет снова соединить Мартина и его отца.

– Его отец в тюрьме, – вздрогнув, сказала Тобин. – Джон показывал мне статью в «Спорте Тудэй». Это должно быть ужасно, столкнуться со всем этим и как-то противостоять всему случившемуся. И Мартину, и вам с Кайли.

Мэй затихла. Она знала, что Тобин хотела поддержать ее, но внезапно она почувствовала, что хочет защитить Картье. Желая сообщить своей лучшей подруге о ее встрече с Сержем, о ссоре с Мартином, которая, она знала, неизбежна, Мэй не могла подыскать нужные слова.

Именно тогда камера дала Мартина крупным планом, и Мэй увидела его лицо на экране телевизора. Она остановилась на середине мысли, прищурившись, поскольку пробовала увидеть то, о чем говорил Серж о Мартине, как тот выбирает правую сторону.

Когда камера еще приблизила лицо Мартина, она увидела дикий гнев в его глазах, и она задрожала, поскольку задавалась вопросом, где этот гнев начинается и где заканчивается. Слезы затопляли ее глаза, и она знала, что не могла говорить больше о его личных демонах. Это подорвало бы некоторое существенное и необходимое доверие между ними.

Мэй слышала, как Тобин издала стон разочарования. Взглянув через стол, она увидела, как ее лучшая подруга опустила голову.

– Тоби, – позвала Мэй, понимая, что она глубоко за дела ее за душу.

– Когда будешь готова, – произнесла убитым голосом Тобин, – я – здесь.

– Я знаю, – сказала Мэй.

Она обернулась, чтобы посмотреть на мужа по телевизору, чувствуя ощущение страха, растущего и заполняющего ее грудь.

Четыре дня и четыре ночи прошли после ее посещения Эстонии. После полуночи, находясь в кровати, с окнами открытыми для весеннего бриза, задувающего в комнату, она услышала его ключ в замке. Мэй натянула одежду и сошла вниз, чтобы встретить его. Он играл в Монреале той ночью, был в дороге несколько часов и выглядел истощенным.

– Мартин. – Она бросилась к нему в объятия.

– Же тэм, же тэм (я люблю тебя), – повторял он.

Опустив хоккейную сумку, он крепко поцеловал ее, и она почувствовала, как оба затаили дыхание. Когда они остановились, Мартин не отпустил ее. Она видела, как он тяжело смотрит на нее, как будто он соскучился по ней больше, чем предполагал.

Из-за морщин вокруг лица и рта он выглядел утомленным, и она взяла его за руку.

– Ты голоден? – спросила она. – Хочешь, чтобы я сделала тебе бутерброд? Немного супа?

– Дай мне посмотреть на тебя.

– Что это ты? – засмеялась она.

– Эта поездка казалась невероятно долгой. Мы выиграли все наши игры, и мне было жаль, что тебя не было там.

Мэй сглотнула, отвела взгляд. Она знала, что могла бы побывать на некоторых из его игр, но ее поездка в Эстонию помешала этому. Ее тайна тяжелым камнем лежала на сердце.

– Иди сюда и садись, – попросила она. – Я хочу поговорить с тобой.

– Уже поздно, – сказал он, смеясь и притянул ее к себе снова. – Забудь про разговоры, я хочу отвести тебя наверх.

Его объятие было грубоватым и горячим, и Мэй чувствовала его руки за спиной. Тайна скребла у нее внутри, но она знала, что могла подождать до завтра, чтобы все рассказать ему.

– Я столько ждал этого, – сказал он.

– Я тоже, – шептала она.

Он взял свою сумку, остановился у стола в холле, чтобы выложить оттуда ключи от машины и от дома. В этот момент он заметил маленькую дорожную сумку Мэй на стуле. Она была с ней в день их первой встречи: она всегда брала ее с собой в поездки, потому что там было удобно держать билеты на самолет, путеводители и карты.

– Куда-нибудь собираешься? – Мартин поднял на нее глаза и улыбнулся.

– Нет, – сказала она.

Он жадно обнял ее, и камень в ее сердце стал твердым и горячим. Не сообщить ему было одно, солгать – совсем иное.

– Я уже съездила и вернулась, – сказала она.

– Вернулась?

Мэй кивнула, и Мартин увидел правду в ее глазах. Она чувствовала себя настолько виноватой в том, что сделала это у него за спиной, но в то же самое время питала большие надежды на примирение между ним и Сержем.

– Мартин, – начала она.

Он отступил назад и покачал головой.

– Я не хочу знать.

– Я должна сказать тебе…

– Я устал, Мэй. Пора спать.

Мэй схватила его за руки и затрясла, вынуждая его посмотреть ей в глаза.

Его взгляд обвел холл, остановился на картинах на стене, ключах на маленьком столе, пакете приглашений на вечеринку по случаю дня рождения Кайли. Мэй вся дрожала и с силой трясла руки Мартина.

– Послушай же меня! – твердила она.

– Нон! (Нет!) – крикнул он, его голубые глаза сверка ли холодным блеском. – Экуте! (Послушай!) Это ты послушай меня. Я хочу, чтобы ты сожгла его открытки, выкинула из головы все мысли о нем. Ничего не говори мне больше. Я не желаю знать.