Бекман поднял ствол поближе к свету, любуясь его девственной чистотой, с удовольствием взвесил винтовку на руке и, положив ее на ладонь, сбалансировал, чтобы увидеть, как с ней легко обращаться.
«Да что и говорить, – сказал он себе, – это то самое оружие, которое нам нужно. Только бы Браун справился со своей задачей и научил дикарей пользоваться винтовкой. «План остается планом, пока его не запустишь в действие», – вспомнил он сентенцию Турка, кладя обернутый в клеенку A3 на место, к его ожидавшим своей очереди братьям. «Механизм для плавки руды», – усмехнулся он, обводя взглядом остальные ящики с нанесенными на них красной краской надписями. «Сурьма, добыча руды, открытие нового бизнеса на Борнео молодым Джорджем Экстельмом – смешно подумать!»
Город Кайруан встретил их неимоверной духотой и оглушающим шумом. В мгновение ока не осталось и следа от представлений, которые могли составить себе Экстельмы и все их гости, собираясь на экскурсию и думая о религиозном приюте, тихом прибежище, где правоверные могут помолиться, оставаясь один на один с Богом. Здесь было еще жарче и грязнее, чем на базаре и Энфиде, где они покупали подарки и экипировку для паломничества. На улицах Кайруана кишело человеческое море, толпы фанатиков толкались, пинались, пихались, давились, вопили и кричали дикими голосами. Никуда нельзя было податься, чтобы тебя не затолкали, не перелапали руками, не стали тыкать пальцами, лягать ногами, теснить плечами. Со всех сторон тянулись нищие, не обращая ни на что внимания, пробивали себе дорогу пилигримы, совершающие хадж,[24] нельзя было протянуть или просто освободить из-под одежды руку, чтобы в нее не вцепились уличные торговцы, хватавшие за рукава и подолы одежды. Царившее вокруг столпотворение совершенно ошарашило путешественников, и Юджиния с детьми, и миссис Дюплесси, и доктор Дюплесси, и Прю сбились в кучу, словно старались сделаться маленькими и незаметными.
Один только Джордж был в своей стихии. Он собрал свое растерявшееся войско, призвал его к порядку и отправил запыхавшегося мистера Сурави за портшезами[25] и тележками.
– Такое зрелище! – неистовствовал Джордж. – Мы должны его посмотреть. Правоверные мусульмане, благочестивые, греховодные. Какое зрелище! Такого не увидишь дома на Мейн-Лайн или в «Мерион крикет клабе»! – ликовал он. – Разве я не прав, Браун? Ну разве можно не поинтересоваться, что это за типы? Семь хаджей в Кайруан равняются одному в Мекку и тому подобное. Во всяком случае, так мне сказал Сурави.
После того как лейтенант почти взбунтовался на базаре, Джордж старался делать так, чтобы этот малый понимал, кто здесь босс. Он использовал любой повод, чтобы потребовать от молодого человека внимания. Он вел себя так, словно тот обязан был платить ему что-то вроде церковной десятины, а привычка помыкать людьми только облегчала ему эту маленькую месть.
– Поль, мальчик! – орал Джордж, потирая руки, будто собирался сделать ему самый щедрый в мире подарок. – Ты отправишься со своим папой. Пусть женщины остаются здесь хныкать. А мы с тобой все посмотрим. Мы будем мужчинами!
– Нет, Джордж, прошу тебя, – стала возражать Юджиния. – Ты потеряешь его в толпе. Он еще слишком маленький, чтобы справиться с такой давкой, – Юджиния с ужасом взирала на орду людей, растекающихся по улицам. – Оставь Поля здесь. Пожалуйста. Мы посидим здесь и подождем.
– Ты только послушай свою мать, сынок! Она думает, что все должно быть только так, как хочет она. Извини, Джини, – проговорил Джордж и злобно хохотнул, – на этот раз я не могу не настоять на своем. Хватит, кого-то уже кусала обезьяна. Так, так. – Джордж хлопнул в ладоши, радуясь случаю преподнести еще одну неожиданную шутку. – Кто-нибудь еще готов к приключениям? Лиззи? Джинкс? Есть еще храбрецы, готовые отправиться с папой, или все вы собираетесь просидеть здесь и дрожать от страха в тенечке?
Решение было нелегко принять. У каждого были свои резоны отдать предпочтение Джорджу, а не Юджинии. С миссис Дюплесси все было ясно, хотя соблазн отдохнуть под манящим навесом чуть было не заставил ее отступиться от слова, которое она дала себе. Она ни за что на свете не признается, что на стороне побеждающей стороны ее заставляет остаться личная выгода, нет, ни за что, просто Джордж – хозяин, пригласивший ее в гости. К тому же он такой щедрый и добросердечный человек.
– Конечно же, я поеду, – присоединилась она к хору подобострастных голосов.
Что же касается детей, то для них сделанный выбор был неоднозначным: для Лиззи критерием было не подвести папу, Джинкс боялась огорчить его, а золотым правилом Поля было показывать, какой он большой и как он любит отца. Когда дело доходило до выбора, дети неизменно принимали сторону отца. Мама всегда была с ними, рассуждали они, а папа часто очень занят или вообще недоступен и не замечает их. Поэтому они пользовались любой возможностью показать, что они не пустое место.
Джордж добился своего. С детьми, обоими Дюплесси, Уитни и Прю он отправился в сопровождении исходящего потом мистера Сурави «восхищаться восхитительными видами». Юджиния и лейтенант Браун остались одни.
Когда вся компания разделилась, Джордж с издевкой обратился к Брауну:
– Вы уверены, что я не причиню вам лишнего беспокойства?
У него моментально сложилось мнение о Брауне. «Несколько мягковат, – сказал он себе, – малость манерен. Интересно, как он сумеет выжить на Борнео?» И это все, что он подумал, потому что на эту мысль у него ушло ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы задать вопрос.
– Нет, сэр. Никаких беспокойств.
Браун решил, что нет смысла спорить, хотя его и подмывало это сделать. Ему страшно хотелось сказать этому барственному мистеру Экстельму, что он думает о человеке, который тянет за собой семью в этот ад. Он не понимал, чего добивается Джордж, это точно. Ему нравятся, чтобы все вокруг него страдали, или он думает только о своей персоне? Лейтенант Браун смотрел, как дети потянулись за отцом, и попробовал успокоить себя: «С ними мистер Сурави, – повторял он про себя, – нет смысла подвергать опасности свое доброе имя. Сурави не допустит, чтобы случилась неприятность. Нужно быть полным идиотом, если попытаться помешать».
Надо позаботиться о Юджинии, решил Браун. Он чувствовал, что она не может сделать больше ни шагу. Он не мог разобрать, в чем дело; это не солнечный удар или что-нибудь, столь же легко объяснимое. Она сидела тихая и покорная, будто только что сошла с боксерского ринга. Браун видел людей в таком опьяненном от ударов состоянии, когда нужен только один точный удар, чтобы они свалились замертво.
Вдруг Врун понял, что презирает Джорджа. Конечно, он всего лишь временный защитник, но душа его продана дьяволу. «Мне нельзя забывать, какова цель этого вояжа», – напоминал он себе. Чего он не понимал, так это роли, которая отводилась Юджинии во всей этой истории. Потому ли она здесь, что Джордж ее муж? Кто-то сказал, что «большое путешествие» принесет «молодому Джорджу Экстельму» пропасть пользы. Она с ним потому, что хотела быть соратницей, хорошей матерью, или потому, что у нее не было другого выхода?
Словно подслушав его мысли, Юджиния обернулась к Брауну:
– Ну что же, вот они и уехали.
Она посмотрела на раскинувшуюся перед ними долину. Земля была серовато-коричневой и серой, ни одного деревца, ни листочка, никакой зелени, сколько хватало глаз. «Здесь все должно быть мертвым, – подумала она. – Как может что-нибудь выжить в местах, где нет воды, где песок закипает, как котелок чечевицы, и где нет ни минуты покоя? Ты должен спешить и спешить, чтобы песок не похоронил тебя заживо».
Потом над головой пролетела птица, похожая на коршуна или стервятника, и совершила над долиной большой круг. «Здесь все-таки есть что-то живое, – подумала Юджиния. – Или было». В лицо ей подул горячий ветер, и она сняла шляпку, встряхнула москитную сетку и аккуратно обернула ею тулью шляпки. Ее движения были размеренными и точными. Она подумала, что если сделает это как надо, занявшись мелочным делом со всем вниманием, то будет спасена. Но она ошибалась.